Свой взгляд записки человека с дцп

  • Recent Entries
  • Archive
  • Friends
  • Profile
  • Memories

Автор "Записок человека с ДЦП" Алексей Карлов: "Не ждать помощи, а помочь другим"

Вера Васильева, HRO.org: В культурном центре "Покровские ворота" в Москве состоялась презентация книги "Записки человека с ДЦП".

Ее автор Алексей Карлов родился в Подольске 12 апреля 1983 года с тяжелой формой детского церебрального паралича. Эта книга – результат пятилетнего труда. Она представляет собой сборник рассказов, статей и афоризмов о том, как живется инвалиду-колясочнику в России. Это история преодоления не только физического недуга, но и барьеров, воздвигнутых обществом.

Впрочем, сам автор и его друзья – волонтеры и те, у кого такой же, как у Алексея, диагноз – предпочитают употреблять другое выражение: люди с особыми потребностями. Неслучайно сайт, на котором опубликованы некоторые из вошедших в издание произведений, называется "НЕинвалид.RU".

Пока книга вышла маленьким тиражом –125 экземпляров. Деньги на ее издание собрали волонтеры.

"Роды у моей мамы [Галины Васильевны] были очень тяжелые, она просила сделать ей кесарево сечение, но врачи отказались, и в результате я родился не дышащим, не прослушивалось сердцебиение, затем меня успешно "оживили", но про все это маме, находящейся без сознания, не сообщили. Про диагноз ДЦП мои родители узнали лишь через восемь месяцев в районной поликлинике", – рассказывает литератор.

Случай Алексея, когда причиной заболевания стала врачебная ошибка – не единичный. При этом доказать в суде причинно-следственную связь, привлечь виновников к юридической ответственности бывает крайне трудно. Ведь диагноз ставится, как правило, не раньше, чем через четыре месяца после рождения ребенка.

Между тем, например, в Германии нет больных ДЦП, кроме приехавших туда выходцев из стран бывшего Советского Союза, говорят отец писателя Анатолий Дмитриевич и подруга Елена Фролова.

В прошлом году Алексей съездил в Хельсинки и познакомился там с членом рабочей группы финского парламента, который тоже болен ДЦП. Теперь он собирает средства для себя и своих друзей из московского интерната №20 на следующую поездку в эту страну, где для колясочников есть пандусы и другие необходимые для полноценной жизни вещи.

Впрочем, дело не только в пандусах, а в отношении общества, в его менталитете, который, как отмечает Алексей, в последнее время очень постепенно, но все же меняется в лучшую сторону.

"Я хочу, чтобы эту книгу опубликовали не ради меня, а ради других, чтобы про инвалидов знали как можно больше. Чтобы узнали про нас, инвалидов, те, кто вообще не знает, что такое инвалид, и те, кто знает превратно, на примитивном уровне: мол, инвалид – это человек, которому нужны только ложка и кровать.

Хочу, чтобы люди знали, что у нас, инвалидов с рождения, тоже есть детство, СВОЕ детство, особенное, а тот, у кого остались хорошие воспоминания о детстве, тот уже богат. Хочу, чтобы мои читатели поняли, что значит быть инвалидом и что это не так страшно. Куда страшней, когда тебя не понимают", – объясняет автор книги.

По мнению Алексея Карлова, "главная задача человека с ограниченными возможностями – не ждать помощи от кого-нибудь, а научиться помогать другим". Он очень надеется, что книга "Записки человека с ДЦП" будет способствовать этому.


Вера Васильева, HRO.org: В культурном центре "Покровские ворота" в Москве состоялась презентация книги "Записки человека с ДЦП".

Ее автор Алексей Карлов родился в Подольске 12 апреля 1983 года с тяжелой формой детского церебрального паралича. Эта книга – результат пятилетнего труда. Она представляет собой сборник рассказов, статей и афоризмов о том, как живется инвалиду-колясочнику в России. Это история преодоления не только физического недуга, но и барьеров, воздвигнутых обществом.

Впрочем, сам автор и его друзья – волонтеры и те, у кого такой же, как у Алексея, диагноз – предпочитают употреблять другое выражение: люди с особыми потребностями. Неслучайно сайт, на котором опубликованы некоторые из вошедших в издание произведений, называется "НЕинвалид.RU".

Пока книга вышла маленьким тиражом –125 экземпляров. Деньги на ее издание собрали волонтеры.

"Роды у моей мамы [Галины Васильевны] были очень тяжелые, она просила сделать ей кесарево сечение, но врачи отказались, и в результате я родился не дышащим, не прослушивалось сердцебиение, затем меня успешно "оживили", но про все это маме, находящейся без сознания, не сообщили. Про диагноз ДЦП мои родители узнали лишь через восемь месяцев в районной поликлинике", – рассказывает литератор.

Случай Алексея, когда причиной заболевания стала врачебная ошибка – не единичный. При этом доказать в суде причинно-следственную связь, привлечь виновников к юридической ответственности бывает крайне трудно. Ведь диагноз ставится, как правило, не раньше, чем через четыре месяца после рождения ребенка.

Между тем, например, в Германии нет больных ДЦП, кроме приехавших туда выходцев из стран бывшего Советского Союза, говорят отец писателя Анатолий Дмитриевич и подруга Елена Фролова.

В прошлом году Алексей съездил в Хельсинки и познакомился там с членом рабочей группы финского парламента, который тоже болен ДЦП. Теперь он собирает средства для себя и своих друзей из московского интерната №20 на следующую поездку в эту страну, где для колясочников есть пандусы и другие необходимые для полноценной жизни вещи.

Впрочем, дело не только в пандусах, а в отношении общества, в его менталитете, который, как отмечает Алексей, в последнее время очень постепенно, но все же меняется в лучшую сторону.

"Я хочу, чтобы эту книгу опубликовали не ради меня, а ради других, чтобы про инвалидов знали как можно больше. Чтобы узнали про нас, инвалидов, те, кто вообще не знает, что такое инвалид, и те, кто знает превратно, на примитивном уровне: мол, инвалид – это человек, которому нужны только ложка и кровать.

Хочу, чтобы люди знали, что у нас, инвалидов с рождения, тоже есть детство, СВОЕ детство, особенное, а тот, у кого остались хорошие воспоминания о детстве, тот уже богат. Хочу, чтобы мои читатели поняли, что значит быть инвалидом и что это не так страшно. Куда страшней, когда тебя не понимают", – объясняет автор книги.

По мнению Алексея Карлова, "главная задача человека с ограниченными возможностями – не ждать помощи от кого-нибудь, а научиться помогать другим". Он очень надеется, что книга "Записки человека с ДЦП" будет способствовать этому.



Алексей Карлов и Елена Фролова. Фото Веры Васильевой / HRO.org

"Свой взгляд. Записки человека с ДЦП"

Давайте поможем автору репостом и расскажем о книге нашим друзьям! Вам пару кликов - человеку мечта!

"Я хочу, чтобы эту книгу опубликовали не ради меня, а ради других, чтобы про инвалидов знали намного больше. Чтобы узнали про нас те, кто знает превратно, на примитивном уровне: мол, инвалид - это человек, которому нужны только ложка и кровать. Хочу чтобы люди знали, что у нас, с рождения, тоже есть детство, СВОЕ детство, особенное, а тот, у кого остались хорошие воспоминания о детстве, тот уже богат. Хочу, чтобы мои читатели поняли, что значит быть инвалидом и что это не так страшно. Куда страшней, когда тебя не понимают. "

Недавно нам написал Алексей Карлов, человек, живущий в психоневрологическом интернате №20 г. Москвы, он попросил опубликовать его книгу на наших страничках. Она называется "Свой взгляд. Записки человека с ДЦП". В книге опубликованы афоризмы, статьи и рассказы из жизни Алексея.




"Жизненный путь" и Центр Лечебной Педагогики "Особое детство" проведут очередную ежегодную волонтерскую конференцию "ВОЛОНТЕРЫ В ЗАКРЫТЫХ ИНСТИТУЦИЯХ: НОВЫЕ НАВЫКИ".

Конференция пройдет 7-9 августа на на базе ЦЛП на Валдае и будет посвящена вызовам, с которым столкнулось волонтерское сообщество в 2020 году: думается, каждый, кто читает этот пост, знает, что это были за вызовы, и, скорее всего, испытал их на себе.

К сожалению, из-за Сами-Знаете-Чего, в этом году на Валдай мы можем пригласить очень небольшое количество людей, но, как и все остальное в 2020, конференция будет доступна онлайн!

В Тренировочной квартире творятся совершенно удивительные вещи.
Развёрнут основной, заключительный этап ремонта, который стал возможен благодаря средствам Президентского гранта, усилиям наших семей и неравнодушных людей. Ура!

Мастер Иван Васильевич взялся за дело обстоятельно - он выполняет демонтажные работы - всё лишнее вон, занимается полами - в квартире все должны быть сплочёнными, даже доски пола; шпаклюет, грунтует стены и делает много других дел.

Для доброволонтёрской занятости огромный фронт:
- в минувшую неделю Артемий снял со стен и потолка старые обои,
- семья Чудаковых добросовестно поработала в понедельник – выносили мусор и доски после демонтажа ветхих дверных коробок, встроенных истлевших конструкций,
- во вторник самый тяжёлый и крупногабаритный строительный мусор, изношенный линолеум помогли вынести ответственные волонтёры Ивановской сельскохозяйственной академии Бекжан и Самариддин.

Сегодня доставили необходимые материалы для ремонта, заказанные в рамках проекта "Квартал Дружбы: от сопровождаемой дневной занятости - к сопровождаемому проживанию" организации молодых инвалидов "Грани", поддержанного Фондом президентских грантов.

Мы благодарим всех, оказывающих содействие и принимающих непосредственное участие в ремонте Тренировочной квартиры – наших родителей, друзей, партнёров, добровольцев, спонсоров.

Спасибо за поддержку депутату областной Думы Александру Германовичу Фомину, отделу церковной благотворительности и социального служения Иваново-Вознесенской епархии, Ивановскому региональному отделению партии "Единая Россия", генеральному директору ООО "Русский Манчестер" Николаю Витальевичу Кислякову, компании ООО "Иматекс", коллективу и родителям ЧОУ "Гармония".
Благодарим компанию "Кенгуру" за лояльное сотрудничество.

Благодарим Администрацию города Иваново и лично главу города Владимира Николаевича Шарыпова за предоставленные в безвозмездное пользование помещения, в одном из которых уже четвёртый год функционирует Учебная квартира, а второе будет помогать молодым людям с аутизмом, синдромом Дауна, ДЦП и иными особенностями адаптироваться ко взрослой жизни без опеки родителей - уже осенью Тренировочная квартира примет первую группу.

Спасибо Елене Александровне Юферовой за поддержку выбранного нами курса - дневная полезная занятость и сопровождаемое проживание.

Истории о детях-инвалидах, их матерях и тех, кто оказался поблизости

Я решилась написать это истории таким же мамам, как и я. Может быть, еще и тем, для кого инвалиды и их семьи – это помеха или явление природы, но не более того. Я сама жила так же, пока в мою жизнь не вошла боль, потому что началась длительная операция на моем сердце.


Слава Богу, что мой сын – инвалид

Почти четыре года я работала как реанимация, приобретала навыки дефектолога, логопеда, психолога, прикладника. Диагноз для меня был как стена из железобетона, которую проходилось пробивать голыми руками, лбом, как угодно, но при этом не сдвигаясь не только вперед, но зачастую – после длительной реабилитации – отползая далеко назад.

Здравствуй, мой особенный сын. Ты со мной проходишь мои уроки жизни, мои двойки – это твои двойки. И ты помогаешь мне их исправлять и терпишь меня же, когда я воюю не с твоей болезнью, а прежде всего с самой собой. У нас впереди целая жизнь, такой долгий бесценный урок. И помоги нам Бог выучить его и сдать в конце самый главный экзамен.

Мать


В коридоре стояла коляска для двойни, только очень большого размера. Такой своеобразный паровозик, который даже на сторонний взгляд выглядел тяжело и массивно. Пока я пыталась понять, для чего такая громоздкая конструкция, из физиокабинета спиной ко мне стала потихоньку выбираться хрупкая женская фигура. На ее шею были заброшены руки достаточно взрослого ребенка, который был только на полголовы ниже матери.

Тут же развернувшись, она быстро вернулась в кабинет… и таким же образом вынесла второго ребенка: руки мальчонки безжизненно болтались вдоль тела

Стало понятно, что у мальчишки был сильный детский церебральный паралич, даже голову он не мог хорошо держать. Мать привалила его к себе и почти волоком потащила к коляске. Потом особым отработанным движением положила в коляску сынишку – а он ничем не мог ей помочь. Тут же развернувшись, она быстро вернулась в кабинет… и таким же образом вынесла второго ребенка. Только руки мальчонки даже не лежали у нее на плечах, а посторонними предметами болтались вдоль тела.

Уложив и второго сына в коляску, женщина распрямилась, схватилась за поясницу и повернулась ко мне:

– Вы не могли бы подержать дверь открытой, пока я вытолкаю коляску к лестнице?

На меня смотрели безнадежно утомленные глаза, васильковый цвет которых был подернут проволокой боли. Ей, похоже, не было и тридцати.

Дверь я открыла. Она подкатила коляску к лестнице на второй этаж, затем вынула первого мальчишку и потащила на себе: в реабилитационном центре не было лифта, да и сама лестница была узкой.

– Пожалуйста, побудьте с Максимом. Я быстро.

Максим сидел спокойно. Глаза блуждали по пространству, не останавливаясь на предметах. Я его тоже не заинтересовала. Из уголка рта протянулась слюна.

Женщина спустилась, взвалила на себя уже второго ребенка и потащила его вверх по лестнице. Я отвернулась. Сил смотреть больше не было.

Потом мы еще несколько раз сталкивались с ней в коридорах центра. Я узнала, что она живет одна с матерью. Отец детей сбежал, как только они появились на свет: сразу же стало ясно, что они – инвалиды. Старший, Толик, немного крепче и может жевать и даже иногда встает в коечке, держась за борта. А младший глотает только жидкую пищу и совсем не держится на ногах. Им уже исполнилось десять лет.

Последний раз я видела ее на улице, за забором центра. Она стояла, скорчившись от боли в спине, и судорожно курила. Времени у нее не было: дети вот-вот должны были проснуться после короткого дневного сна.

В тот момент я очень хотела упасть на колени перед этой МАТЕРЬЮ.

Папаша


В коридоре приемного отделения реабилитационного центра толпились дети и взрослые. Был тяжелый день заезда новых маленьких пациентов и их сопровождающих. Стоял гул голосов, шелест документов, плач и возня детей. В узком проходе между лавками была втиснута коляска с мальчонкой лет восьми. Бессильные ручки были засунуты между коленями, а ножки-плеточки собраны поплотнее, чтобы не свешивались через края коляски и не мешали проходящим. На громкие звуки он иногда реагировал попыткой поднять свою головку, которая тут же опускалась опять вниз, не держась на слабенькой шее. Набегавшую слюну у мальчика заботливо вытирал сидевший рядом парень лет 25.

Через некоторое время из кабинета выскочила молодая издерганная женщина. За сильным хлопком дверью тут же послышалась ее ругань. Резкие взвизги заставили всех притихнуть. Она просто кричала в закрытую дверь, и было непонятно, к кому именно она обращается.

– Нет, я домой приеду и ей устрою! Результаты манту она не записала! Я еду за двести верст, чтобы утереться! Да я не знаю, что с врачихой сделаю. А эти, ух, даже не уступают.

Мальчонка в кресле задергался и начал мычать. Парень озабоченно посадил его к себе на колени, обнял покрепче и вдруг одернул орущую:

– Замолчи! Видишь, он нервничает. Ты – мать. Сама виновата, что не проследила за документами.

Дверь открылась, и из кабинета вышла врач. На женщину она не взглянула и сразу же обратилась к молодому мужчине:

– Мы, папаша, можем пойти вам навстречу: примем вас на лечение, если вы принесете сегодня результаты рентгеновского снимка. Сделать вы сможете его в ближайшей больнице. Адрес я дам, и даже позвоню туда. Это будет стоить недорого.

Парень тяжело вздохнул:

– У меня денег – только на обратную дорогу. А еще я – не папа. Мне просто мальчишку жалко…

Большое сердце


На детской площадке мальчишки впятером гоняли в футбол. Игроков явно не хватало: в летнюю пору многие разъехались по дачам. Одни ворота оставались пустыми, и старший заводила, рослый мальчик лет 11, постоянно посматривал по сторонам: не появится ли на улице еще один потенциальный игрок?

Но в жаркий полдень желающих попрыгать не было. По пустынной аллейке прогуливались только я и мой сын. Мальчик подскочил к нам и на правах капитана команды бросился к сыну:

– Слышь, пацан, айда к нам на ворота. Нам тебя не хватает.

Мой сын радостно кивнул и быстро засеменил в сторону площадки. Я грустно посмотрела на ребят:

– Я не против, но большого толка от него не будет.

– Это не важно, лишь бы стоял.

В следующие несколько минут мимо новоиспеченного вратаря прокатилось несколько мячей. Капитан озабоченно и уже раздраженно наблюдал, как медленно раздвигавший руки Игорек пропускает очередной гол. Чтобы мальчишка окончательно не разозлился, я решила упредить ситуацию:

– Не расстраивайся. Я же тебя предупреждала, что толку не будет. Он – инвалид.

У паренька на несколько мгновений вдруг напряглось лицо и сузились глаза. Он над чем-то явно задумался.

– А я думал, он – набалованный, – ответил мне мальчик, а затем резко повернулся к игравшим ребятам. – А ну стойте! Ты, пацан, иди к нам, бери мяч и бей по воротам.

Игорь медленно нагнулся, неловко распрямил руки и взял уже закатившийся в его ворота мяч. Приволакивая ноги, он добежал до других ворот, положил мяч, размахнулся и… чиркнул кроссовкой по асфальту. Мяч остался на месте. Мальчишки начали хмыкать.

– А ну тихо. Стойте и не мешайте. Давай, пацан, давай. Еще бей.

На этот раз мяч вкатился в ворота.

– Ура! – радостно закричал сын.

– Молодец! Теперь постой на воротах, я тебя еще позову. А вы – не вздумайте смеяться.

Мальчишка еще несколько раз останавливал игру, чтобы Игорек смог забить свои голы. Ребята кривили губы, но не посмели ослушаться своего капитана: ни разу не рассмеялись. Где-то через час все разошлись по домам обедать.

Того мальчика я больше не видела: скорее всего, он лишь некоторое время гостил здесь на каникулах.

Это была первая и последняя командная дворовая игра, в которую позвали моего сына. И за это моя особая благодарность тому маленькому капитану с большим сердцем.


У меня ДЦП, с детства я ходил, переваливаясь, это считается легкая форма. Кроме того, понижен слух и зрение. Поэтому было относительно сложно учиться в школе, нужна была максимум вторая парта.

В школе меня особо не дразнили. Могли посмеяться, когда, стоя у доски, я не слышал подсказок.

Я всегда хотел быть историком, но на филфак поступить было проще. Правда, на вступительных сделал в сочинении двенадцать ошибок. Это была двойка, но преподаватель с подготовительных курсов сказала, что я хороший мальчик. А когда я принес справку об инвалидности, как ни странно, мое заболевание помогло.

Вообще-то русский язык я не любил с детства. Но потом оказалось, что заниматься историей с филологической подготовкой – гораздо интереснее, чем наоборот.

Позже я даже написал диссертацию на филфаке, и вышел на предзащиту за две недели до того, как сломал позвоночник. Но комиссия сказала, что они не будут читать фолиант в пятьсот страниц, надо перерабатывать. А дальше – было не до защиты.

Позвоночник я сломал в двадцать шесть лет


На Первое мая пошел гулять с детьми знакомых на спортивную площадку. Там была лестница, а на конце ее турник. Я спрыгнул, приземлился на ноги, и мне понравилось (люблю адреналин).

Полез второй раз, но сорвались руки… Получил компрессионный перелом позвоночника, причем узнал об этом через полтора месяца, когда меня все-таки привезли в больницу. До этого пытался ходить через боль.

В больнице сказали: сломано два позвонка, в одном из них торчит осколок. Можно и не оперировать, но тогда любое падение сделает вас лежачим. Лежачим быть не хотелось.

В позвоночник установили железную пластину, она стоит до сих пор. Где-то через месяц смог слезть с кровати. Через полгода на двух костылях спустился с пятого этажа на первый и сел у подъезда на лавочку.

Жалею ли я о случившемся? Теоретически – да, практически – нет. Потому что, когда ты в двадцать шесть лет учишься заново ходить, а потом – кататься на велосипеде, — это мобилизует. Кроме того, сейчас я умею плавать, и, благодаря тренажерному залу вообще стал гораздо крепче.

Правда, хожу я хоть и лучше, но меньше. Ведь люди, например, в метро носятся, как сумасшедшие. Раньше они это делали хотя бы, не уткнувшись в экраны смартфонов. А сейчас, если ты идешь на костылях, а навстречу тебе несется толпа слонов…


Мое знакомство с женой — романтическая история. В 2007 году я приехал в Ленинград. Друзья попросили прочитать лекцию о новостной журналистике, ходил я тогда на костылях.

Я прочитал лекцию и поехал в Никольский Морской собор. Там встретил женщину, у которой когда-то снимал квартиру. Она сказала, что у нее есть знакомая девочка Катя, которая очень хочет стать журналистом, но не знает, как научиться. Я дал свою визитку и сказал, пусть Катя мне напишет.

Прошел месяц, девочка Катя не писала. Я написал ей сам, она мне ответила. В общем, где-то с сентября по декабрь 2007 у нас был роман в письмах, на Новый год я ей сделал предложение, и теперь Катя моя жена.

То, как мы в первый раз лично встретились, мне потом рассказывали свидетели этого события. Говорили, я просто сгреб Катю, обнял, и мы начали целоваться. Поженились мы на последнем курсе Катиного университета.

В отношениях с девушками я испытывал массу проблем, даже работал с психологом. Становясь занудным дядькой, могу сказать, что брак и отношения – это большая работа головой.

Удивительно, что именно головой, а не сердцем. Нужно все время меняться, приспосабливаться под требования человека. Вот десять лет в браке, и все равно периодически выслушиваю от жены, что ей внимания не хватает. Все время самосовершенствуешься. Потому что и так есть масса штук, которые я не могу сделать физически – гвоздь в потолок забить, с сыном наперегонки побегать. В общем, нужны постоянные усилия и побольше самоиронии.

Быт оказался не страшен, но вот женская психология…


Кате переехала ко мне из Питера. С тех пор мы живем в квартире с моей мамой. В будущем году у нас, наконец-то достроится жилье, которое помогли купить Катины родители. А вот сами мы купили машину. Катя водит, я тоже очень хочу научиться, говорят, где-то сейчас есть курсы для инвалидов. Это моя мечта на будущее, потому что это – бóльшая мобильность.

Быт, которого я очень боялся, оказался совсем нестрашным. Например, то, что на свидании и дома мужчина одет совершенно по-разному. А вот понимание женщин, женская психология – это, да… Например, ты сидишь, работаешь по восемь-десять часов в день, а к тебе приходят и говорят, что не хватает внимания.

Или другое – ребенок пошел в первый класс. Катя очень старается и хочет участвовать в конкурсе детских поделок, которые, на самом деле, родительские. А мне кажется, что школа – это такое место, с которым надо соприкасаться по минимуму: уроки сделал – и свободен.

Мне кажется, женщины слишком серьезно относятся к воспитанию. Не в смысле, что пусть делает, что хочет, но есть какой-то перфекционизм.

У нас появился Артем


Андрей, Артем, Катя

В 2013 году. Сейчас ему семь, когда мы его взяли, было три с хвостом.

Поскольку своих детей у нас до сих пор нет, и Катя по этому поводу переживала, я сам это предложил: в какой-то момент услышал от друга историю о том, как его друг взял ребенка из детского дома. Думал-думал, сказал Кате. Полгода мы думали вместе, потом начали проходить медкомиссии.

Отсмотрели безумное количество каких-то баз детей. И тут выяснилось, что здоровых-то практически нет. Еще проблема – сотрудники детских домов не очень любят говорить о диагнозах. Мы почти уже поехали в Питер знакомиться с одной девочкой, но в последний момент оказалось, что вместо ЗПР (задержки психического развития – Прим. ред.) там глубокая умственная отсталость. И я не рискнул.

А я подумал, что, в общем, и родной ребенок не обязан за мной ухаживать.

Но у нас в Домодедово действительно хорошая опека – они заставили врачей переписать акт, и нам дали разрешение на усыновление.

Я тогда работал у владыки Пантелеимона (в Синодальном отделе по благотворительности и социальному служению – прим. ред.), и он очень сильно помог – и молитвой и поддержкой. Потому что я считал: когда появится ребенок, его надо одевать и обувать, а для меня вопросы заработка всегда довольно тяжелые. Тем более, я тогда был основным работником в семье, но это нормально. Потому что если в семье два полностью работающих супруга, то ребенок – сирота при живых родителях.

Ребенок нас любит, почему-то


Если папа голодный или его достали на работе, то он злой, а если все хорошо, работа идет, книжки пишутся, то и жена красавица, и сын молодец.

В общем, мы пожалели, но не о том, что у нас есть ребенок. Самая большая проблема нас как родителей – внимание и время. Потому что у ребенка энергии – килотонны, а ты уже не догоняешь. А когда человек только приходит, ему нужно очень много внимания. Поскольку мы оба работаем дома, и все это происходит в двушке, где, кроме нас, есть еще мама, то социальные факторы порой перевешивают фактор большой и чистой любви.

Тем более, я еще ревную – раньше все внимание жены доставалось мне, а теперь его надо делить с ребенком, и надо приспосабливаться.

Четыре года мы это делаем, мне кажется, что-то меняется. И ребенок нас любит, почему-то. Не знаю, я бы такого папу, как я, несильно любил.

В борьбе с воспитательным максимализмом


Единственная сложность: ему сейчас семь, и мне кажется, что он уже должен считать в уме и покупать в магазине, как минимум, хлеб. Вот недавно он впервые ездил на экскурсию с классом сам;

мы ему дали пятьдесят рублей, он купил себе пластиковый браслет и доволен. Я в его годы сам бегал в булочную, в остальном разницы я не вижу.

Я понимаю, что с кровным ребенком у нас были бы те же проблемы – у нас бы так же не хватало времени, сил, желания. И еще неизвестно, какие медицинские букеты мы бы принесли. Хотя своих детей я очень хочу.

Катя, например, очень стремится, чтобы ребенок ее уважал, слушался – без этого, как ей кажется, он вырастет обормотом. Но на самом деле ребенок же не обязан любить родителей просто по факту того, что они родители, или быть все время послушным. И это – та проблема, с которой приходится постоянно бороться. Приходится бороться с собственным максимализмом.

В общем, я думаю о том, как можно будет послать ребенка вместо себя в магазин, а Катя – о том, чтоб он был хорошим человеком. (Смеется).

Вообще мне очень нравится, как растет ребенок. Ребенок в семь лет для мужчины гораздо интереснее, чем в три. Потому что в три года ты мечтаешь, чтобы он заговорил, а в семь, — чтобы заткнулся. Хотя, если он заткнется, я не пойму, чего он хочет.

Жена прекрасно владеет шуруповертом


То есть в качестве систематика я слежу за тем, чтобы у ребенка была еда, обувь и одежда. Если надо, могу покормить его яичницей, и не только. Но, пока я решаю, чем его накормить, он уже, как правило, накормлен.

Со вбиванием гвоздей у нас так: Катя прекрасно владеет шуруповертом, поэтому сама вешает полки. И когда перед появлением ребенка мы делали ремонт, она была прорабом, а я носил шпаклевку.

Кстати, Катя научила меня замечательно точить ножи. Один раз показала, с тех пор я точу и получаю от этого удовольствие, потому что Катя говорит, что ножи теперь острые.

Вообще я понимаю, что многие семейные вещи связаны не с прямохождением, а с адаптацией. Недавно зимой мы квасили капусту, и я прекрасно резал ее на терке, сидя. То есть, важна не физическая ограниченность, а желание что-то делать.

Мне нравится работать с женой


Работаем мы с Катей вместе. В этом году она, наконец, стала писать для соцсетей, мне очень нравится, как она это делает. Вообще мне нравится работать с женой – она очень хороший педагог и организатор. И, если в себя поверит, потенциально – очень хороший начальник. Думаю, здесь секрет в том, чтобы друг у друга учиться. Мне нравится учиться у Кати.

Она вообще – редкая женщина, потому что у нее очень хорошие практические навыки в жизни. А я единственный сын у мамы, и она, конечно, за мной ухаживала. В итоге я до сих пор с трудом представляю, где у нас сахар стоит. Когда он кончается в сахарнице, я иду к жене.

Как сохранять оптимизм и безмятежность


В последние годы я много читаю про альпинизм. Когда ты читаешь про то, как покоряли восьмитысячники, понимаешь, что это не про медицину – какая там была температура и давление, — а про психологию. Когда люди в метель ставят палатку в базовом лагере, они ведут себя, в общем, как и мы. Просто у них нет времени на всякую фигню. И какие-то вещи, которые альпинисты делают наверху, можно перенести вниз.

Например, поскольку у меня астма, сейчас я читаю записки Месснера – человека, который первым в одиночку покорил Эверест без кислорода. И осознаю, что некоторые его высотные упражнения я могу применить в мае, когда у меня аллергия.

Фото: Павел Смертин


Читайте также:

Пожалуйста, не занимайтесь самолечением!
При симпотмах заболевания - обратитесь к врачу.