Кто болел эпилепсией из достоевских

Эпилепсия, как и многие другие знаменитые болезни, известны широкому кругу людей благодаря книгам и фильмам — так, о здоровье Достоевского знает каждый школьник. Связь болезни с творчеством видится большинству в способности точно описывать припадки, которыми писатель часто наделяет своих героев. Вроде все просто, человек болел, страдал и иногда рассказывал об этом в книгах. Однако связь особенностей творчества писателя с повседневными проявлениями эпилепсии и изменений личности под влиянием болезни совсем не так очевидна. Чтобы понять, о чем речь, давайте разберемся, что же такое эпилепсия и что помимо приступов получают некоторые ее обладатели.

Представление обывателя о болезни исчерпывается картиной устрашающего вида судорожного припадка, сопровождающегося текущей изо рта пеной. Человек близкий к медицине заметит, что существуют разные виды приступов, среди которых есть напоминающие обморок падения, есть автоматизированные, неосознанно совершаемые действия, а есть приступы неконтролируемой ярости.

Многообразие проявлений эпилепсии затрудняет четкое определение понятия. Тем не менее все формы заболевания имеют одну общую черту — пароксизмальность.

К счастью, такое случается нечасто.

С осознанием многообразия проявлений болезни проблема начинает казаться совсем сложной: неужели любой неврологический, психический и даже вегетативный симптом можно расценивать как эпилептический? Упрощает задачу диагностики тот факт, что основа заболевания (патологически разряжающиеся нервные клетки) могут быть зафиксированы на электроэнцефалограмме. Она и является основным диагностическим инструментом эпилептолога.

Эпилептические пароксизмы стереотипны. Каждый раз припадки имеют один и тот же вид, словно они сделаны по шаблону. В каком-то смысле это так и есть.

Эпилепсия связана с патологическим возбуждением группы нейронов. В каждом отдельном случае это один и тот же участок — эпилептический очаг, который дает патологический электрический разряд с последующим распространением (или без такового — в случае простых припадков) на другие участки мозга.

Аура может быть практически любой — все зависит от того, где расположен эпилептический очаг. Здесь болезнь приоткрывает нам функционирование физиологии мозга: то, что мы видим в момент ауры, отражает функцию того участка мозга, который эту ауру порождает.

И в то же время эти переживания так сильны, что отречься от них полностью герой не в состоянии:

Сложно недооценить в аспекте влияния на культуру и историю всю гамму ощущений, озарение светом, чувство высшей гармонии, мистический опыт, сопровождающие патологическую активность в этом отделе мозга.

Так, ученые из Гарвардской медицинской школы и Массачусетского госпиталя несколько лет назад решили проанализировать все известные исторические сведения о Моисее, Аврааме, Иисусе и апостоле Павле с точки зрения современной медицины. По их словам, особо значимые религиозные фигуры древности вполне могли страдать височной эпилепсией, что, возможно, и послужило отправной точкой их деятельности.

Для нейронаук височная эпилепсия — отличная модель для изучения биологических основ религиозного опыта. Дело в том, что сами пациенты по причине описанных выше особенностей обычно особенно религиозны.

Любопытные опыты были проведены в этой области индийским неврологом, популяризатором науки Вилейануром Рамачандраном, который больше известен благодаря исследованиям зеркальных нейронов.

У больных височной эпилепсией, как вы догадались, дело обстояло иначе: необычайно сильную реакцию вызывало упоминание божественного.

Переживаемое во время припадка у человека с височной формой эпилепсии непосредственно отражается на его мировоззрении, мироощущении, характере, а значит, и на художественном творчестве. Личностные изменения, наблюдаемые вне приступов и даже в периоды стойкой ремиссии, наблюдаются у большого числа таких больных, что позволяет говорить о эпилептическом характере. Этот вопрос еще не решен до конца. Некоторые специалисты считают изменения личности по эпилептическому типу более важными, чем сам судорожный припадок. Когда-то считалось вполне правомочным говорить о заболевании лишь на основании определенного психического статуса. Другие врачи относятся к этой идее скептически, указывая на отсутствие у большого числа пациентов черт, называемых эпилептоидными, а также на то, что практически любого человека можно наделить парочкой эпилептоидных черт.

Очевидно, что в приведенном перечне слишком много отдельных черт, чтобы они могли встречаться одинаково часто.

При этом в менее подходящей среде она способна сделать своего обладателя крайне уязвимым. Немецкий психиатр Карл Леонгард, впервые употребивший термин, писал:

Почему Достоевскому так хорошо удавались эти портреты? Все ли можно списать на болезнь писателя? Широкий спектр образов, которые мы наблюдаем в произведениях, невозможно втиснуть в эпилептические рамки. Так что самонаблюдением и точностью описания собственных переживаний художественный дар далеко не исчерпывается. Обратившись к некоторым особенностям биографии Федора Михайловича, мы увидим, что интересовали его душевные недуги не на шутку и вне связи с собственной болезнью.

С началом заболевания меняются и произведения писателя. Образ князя Мышкина является ярким примером порожденной болезнью личности. Князь заболел рано, и это сформировало его простодушие и наивность. В своих беседах и рассказах он совершенно не заботится о том, интересен ли его рассказ слушателю. Мышкин говорит много, обстоятельно и подробно.

В основе этого лежит тугоподвижность психических процессов в целом и неспособность отделить главное от второстепенного. До крайней степени это доходит при эпилептическом слабоумии, которое еще называют концентрическим. В этом случае круг интересов больного ограничен собственной персоной, главным образом собственным заболеванием, а также соблюдением всех возможных формальностей и правил, в частности субординации с готовностью к заискиванию и лести.

Впрочем, гений Достоевского проявил себя не благодаря, а вопреки болезни. Наложенный эпилепсией отпечаток на мировоззрение и характер просачивается в произведения. Все многообразие и противоречивость проявлений болезни препарировано и отшлифовано художественным талантом так, что образы вызывают интерес не только у эпилептологов и вообще психиатров, но и у обычных читателей, улавливающих во всей литературной композиции нечто особенное.

не бойся -я с тобой!

• Свежие записи
• Архив
• Друзья
• Личная информация

Декабрь 2013

Вс	Пн	Вт	Ср	Чт	Пт	Сб
1	2	3	4	5	6	7
8	9	10	11	12	13	14
15	16	17	18	19	20	21
22	23	24	25	26	27	28
29	30	31

Метки

В романе “Хозяйка” (1847 г.) были изображены два героя-эпилептика — старик Мурин и эксцентрический художник Ордынов, оба влюбленные в одну женщину. Заболевание является фундаментальным элементом в кульминации произведения: когда Мурин хотел убить Ордынова, у него развился эпиприпадок, из-за чего он упустил свою жертву. С другой стороны, во время лихорадочного бреда Ордынов переживает ощущение счастья и радостные воспоминания детства. В отличие от своих поздних произведений, Достоевский описывает припадки не точно, но в случае с Муриным замечает, что судороги были вызваны употреблением алкоголя — в этом также отражался личный опыт писателя.

Девушка Нелли из романа “Униженные и оскорбленные” (1861 г.) — третий эпилептический персонаж писателя. Ее болезнь началась в раннем детстве: “Внезапно она вскрикнула, ее лицо судорожно задрожало и тело ударилось о пол”. В данном произведении также изображен послесудорожный период: “Она смотрела на меня обездвиженная и с большим напряжением, как будто пытаясь что-то понять, хотя была очевидна вся тяжесть ее состояния. Наконец будто какая-то мысль прояснила лицо. После приступа Нелли, как правило, не могла четко думать и бормотала непонятные слова”.

Самым известным героем-эпилептиком в произведениях Достоевского, конечно, является князь Лев Николаевич Мышкин из романа “Идиот” (1868 г.). Подобно автору, он отдает преимущество аристократии, а не толпе. Его репутация “хорошего человека”, преданного русским традициям, в частности обрядам православия, отражает славянофильские взгляды писателя, антагонистичные относительно мировоззрения декадентской аристократии Петербурга, бездумно имитировавшей западный образ жизни. Еще одной важной чертой персонажа является его всепрощение — Мышкин прощает всех, даже своих злейших врагов. Он страдает как эпилептическими аурами, так и генерализованными судорогами. Когда его соперник Рогожин хотел отправить князя на тот свет, то у последнего начался эпиприпадок, что и стало спасением.

В романе “Бесы” (1872 г.) литератор развивает известную криминальную историю из реальной жизни, когда один студент-нигилист убивает другого по политическим убеждениям. Один из героев произведения, атеистичный мистик Кириллов, страдает эпилепсией с аурами счастья и обсессионными идеями самоуничижения. В конечном итоге он убивает себя при жутких обстоятельствах.

В романе “Братья Карамазовы” (1880 г.) эпилептик становится ключевой фигурой; это Смердяков — “ублюдок”, известный окружению как стеснительный, спокойный и надменный мизантроп. После длительных морально-религиозных рефлексий он приходит к выводу, что в мире все разрешено. Последующее убийство им своего тиранического отца считается шедевром криминалистики. Поскольку Смердяков страдает эпилепсией, то на момент преступления он симулирует эпилептический статус, обеспечивая себе идеальное алиби. Однако после этого его заболевание прогрессирует, появляются ужасные галлюцинации — когда этому персонажу мерещится дьявол, он кончает жизнь самоубийством.

Болезнь писателя в значительной степени повлияла на его речь и стиль письма.
Он пишет нервно, напряжено и импульсивно; фразы иногда длинные и усложненные, содержат причудливые скопления разговорных высказываний, официальных, журнальных и научных терминов, заграничных слов, названий и цитат, иногда прерывающихся короткими вставками.

Любимым словом Достоевского было “вдруг”. Многие события в его романах возникают неожиданно, без каких-либо предшествующих объяснений, подобно приступам эпилепсии. Творец часто использовал повторение одного и того же слова в различных интонациях, что часто шокировало литературных критиков.
Писал он очень педантично, заполняя все свободное пространство листа (рис) .

Страница рукописи романа “Бесы”, демонстрирующая гиперграфию, наряду с использованием минимального свободного пространства, навязчивым почерком и проявлениями чрезмерной религиозности (рисунок церкви, трансформация слова “Rachel” в “Raphael”) .

Как писатель Достоевский был “странным и чужим” для 19 века; его язык считался “неправильным”. Однако это был язык будущего, трагического 20 века с его мировыми войнами и революционным террором. “Болезненный” язык творца стала зеркалом больной человеческой натуры.

Когда началась эпилепсия у писателя, точно не известно. Большинство биографов утверждает, что первый судорожный припадок у него произошел в 1846 году. Другие исследователи считают, что он страдал слуховыми галлюцинациями еще с детства: однажды молодой Достоевский услышал, как кто-то кричит: “Волки, волки. ”, хотя в действительности никого вокруг не было. После первых тяжелых приступов в возрасте 25 лет частота и тяжесть эпилептических атак прогрессировала.

во-первых, первый эпизод судорог произошел в 1846 году, вскоре после смерти отца,
во-вторых, его болезнь интерпретировалась как следствие эдипового комплекса по отношению к отцу. Так, Freud предполагал, что первый приступ произошел намного раньше, хотя его трактовки не следует считать точными, поскольку он сосредоточился исключительно на эмоциональном компоненте ненависти к родственникам, не обратив внимания на семиотику судорог и естественную эволюцию заболевания. Кроме того, появление ночных приступов нетипично для судорог психогенного генеза.

Alajouanine ограничивал симптоматологию эпилепсии Достоевского парциальными и вторично генерализированными судорогами, а Voskuil — ночными сложными парциальными судорогами со вторичной генерализацией в комплексе с экстатическими аурами.

В конечном итоге DeToledo, отталкиваясь от сюжета романа “Братья Карамазовы” (симуляция судорог Смердяковым), предложил гипотезу, что писатель знал о преимуществах, которые можно получить, имитируя эпиприпадки, и в данном смысле действительно страдал “всеми типами судорог” (эпилептическими и неэпилептическими), о чем он и утверждал в молодые годы. Gastaut остановился на диагнозе височной эпилепсии, при этом не исключая существование и первично генерализованной формы.

В пользу последней свидетельствовали преимущественно генерализированная семиотика судорог, их традиционное развитие в первой половине ночи, вероятный отягощенный анамнез (эпилепсия у сына) и отсутствие нейропсихологических проявлений в межприступный период. Кроме того, ученый указывал на тот факт, что у Достоевского редко возникала аура, и сомневался в существовании у него экстатической ауры, поскольку ни разу не сталкивался с такими пациентами.

Его близкий друг Страхов описывал судороги так: “Как правило, приступы возникали раз в месяц, иногда — два раза в неделю, но все же редко… Он говорил об определенных эмоциональных изменениях, предшествовавших каждому эпизоду, хотя иногда такие впечатления не были точными. У меня была возможность видеть эпилептическую атаку в 1865 году. Поздним вечером Достоевский пришел ко мне и через некоторое время мы горячо спорили. Я помню, что он очень загорелся энтузиазмом и стал блуждать по комнате, говоря о чем-то благородном. Когда я согласился, Федор Михайлович повернулся в мою сторону и меня поразило его пылающее лицо переполненное яростью. Он запнулся, так, будто подбирая правильное слово, и открыл рот… Вдруг комнату наполнил продолжительный вопль, и наш друг упал на пол… Сам приступ был не очень силен. Его тело тряслось, а в углах рта появилась пена. Достоевский говорил мне, что перед приступом он впадает в состояние экстаза: “Меня пронизывает ощущение глубокого счастья, которое невозможно почувствовать при нормальных обстоятельствах”. Такое описание не позволяет провести адекватную классификацию, но содержит определенные доказательства в пользу парциальных судорог с инициальной аурой (“определенные эмоциональные изменения перед каждым эпизодом”), с последующей вокализацией и вторичной генерализацией. Неизвестно, являлись ли в данном случае вторичные клонические судороги начальным симптомом или вторичной генерализацией фокального приступа. К тому же преимущественно ночной характер приступов не является доказательством первичной генерализованной эпилепсии — наоборот, это скорее проявление лобной или ночной височной эпилепсии.

Что касается мнения Gastaut об ауре, то мы немного по-разному смотрим на существование и интерпретацию данного феномена у писателя. Во-первых, в проспективном исследовании Schulz et al. засвидетельствовали, что больные сложной парциальной эпилепсией часто забывают об ауре. Среди больных с двусторонними изменениями на ЭЭГ только 73% испытуемых помнили о ней. Именно поэтому редкие сообщения о подобных состояниях у Достоевского не свидетельствуют об их отсутствии вообще. Во-вторых, психические, зрительные, обонятельные и слуховые галлюцинации типичны для височной эпилепсии. Кроме того, мы не исключаем существования экстатических аур, несколько из которых наблюдались в клинике. Такое состояние может провоцироваться электрической стимуляцией неокортекса в височной области. Аналогично, в исследованиях с позитронно-эмиссионной томографией было доказано достоверное относительное угнетение метаболизма глюкозы в височных областях головного мозга среди больных с аурами по типу “уже виденного” и ”уже пережитого”.

“Эпилепсию” у сына творца нельзя считать доказательством семейной первичной генерализированной эпилепсии. У него был эпистатус, который, вероятно, был проявлением энцефалита. Даже при наличии генетической склонности это могла бы быть фокальная эпилепсия, как, например, аутосомно-доминантная форма лобного ее варианта.

• Авиация (132)
• Астрономические явления (17)
• Атмосферные конвективные явления (13)
• Атмосферные оптические явления (30)
• Атмосферные электрические явления (11)
• Бабочки (20)
• ВАТИКАН (23)
• Владимир Джанибеков (8)
• Водолей (20)
• Вокруг Солнечной системы (75)
• Вопрос-Ответ (2000)
• Габсбурги (15)
• Гаремы (7)
• Далёкий космос (108)
• Дальние страны (915)
• ДИНАСТИИ (34)
• Дорога - это жизнь (39)
• Животные (512)
• Загадки истории (445)
• ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЕ ИМЕНА (782)
• Замки и Дворцы (27)
• ЗАПОВЕДНИКИ (13)
• ЗДОРОВЬЕ (254)
• Земля (137)
• ЗЕРКАЛО (5)
• Искусство (591)
• Истории любви (160)
• ИСТОРИЯ (1781)
• История одного стихотворения (2034)
• История одной картины (1076)
• Книги для детей (256)
• Краса ветвей зависит от корней (29)
• КУЛЬТУРА (220)
• Легенды и мифы (150)
• ЛИТЕРАТУРА (203)
• ЛИТЕРАТУРНЫЕ ГЕРОИ (159)
• ЛИЦА ИСТОРИИ (496)
• ЛИЦА РАЗВЕДКИ (145)
• ЛЮДИ (417)
• Люди-легенды (120)
• МАЯКИ (9)
• Микеланджело Буонарроти (25)
• Микробиология: ВИРУСЫ и БАКТЕРИИ (24)
• МИКРОмир (16)
• Мода (43)
• Москва (71)
• Музеи (119)
• Наполеон Бонапарт (58)
• Насекомые (96)
• НАУКА (443)
• Облака (13)
• Оружие (23)
• ОТКРЫТИЯ и ИЗОБРЕТЕНИЯ (232)
• ПАРАЗИТЫ (23)
• Первые среди равных (181)
• ПЛАНЕТАРИЙ (81)
• Поэзия (735)
• Праздники (37)
• Притчи (34)
• Проза (447)
• Прошлое и настоящее Ташкента (196)
• Психология (79)
• Птицы (209)
• Растения (85)
• Рекорды (19)
• РОЗА ВЕТРОВ (22)
• Романовы (99)
• Россия (1009)
• Сады и парки (34)
• Самарканд - столица Тамерлана (22)
• Санкт-Петербург (107)
• Символы (154)
• Скульпторы (34)
• СЛОВАРЬ (35)
• Соборы и Мечети (65)
• СПИРАЛЬ ВРЕМЕНИ (23)
• Судьбы человеческие (1342)
• ТАЙНЫ и ЗАГАДКИ (326)
• Ташкент (18)
• Узбекистан (206)
• Фарфор (8)
• ФЕНОМЕН (167)
• Фотографии (438)
• ФОТОГРАФЫ и их фотографии (185)
• Фра Беато Анджелико (13)
• ХУДОЖНИКИ (757)
• ЦВЕТЫ (43)
• ЧАЙ (21)
• ЧЕЛОВЕК и ПРИРОДА (42)
• ЧТОБЫ ПОМНИЛИ (694)
• ЭКСПЕДИЦИИ и НАХОДКИ (287)
• ЭПОХА СССР (220)
• ЮСУПОВЫ (21)

• Все (1)

• Все (167)

Великий классик русской литературы Федор Михайлович Достоевский, вероятно, является самым известным человеком из всех, кому когда-либо был поставлен диагноз эпилепсии. Болезнь Достоевского неоднократно мистифицировалась и обросла множеством мифов, которые мешают отличить истинный симптом от вымысла биографов. Вместе с тем, сама постановка подобного диагноза является спорной в отношении тех симптомов, которые были у писателя, определение типа приступов остается открытым вопросом, а этиология существующего заболевания – неизвестной.

Описание как жизни, так и болезни всегда следует начинать ab ovo, то есть – с семьи. Федор Михайлович Достоевский родился в 1821 г. в семье врача больницы для бедных. Наследственность будущего писателя не была отягощенной эпилептическими припадками, однако отец, Михаил Андреевич, страдал от запойного пьянства, причем оба брата Федора Михайловича унаследовали эту болезнь. Сам же писатель к алкогольным напиткам был безразличен, но в зрелые годы его мучила другая страсть – игра в рулетку, от которой он долгие годы не мог избавиться, и лишь жена, Анна Сниткина (Достоевская), своим терпением и участием помогла справиться с зависимостью. Мать Достоевского рано умерла от туберкулеза, и воспитанием детей занимался отец семейства, личность глубоко психопатическая, отличавшаяся крайней скупостью, раздражительностью, конфликтностью и жестокостью. Дети росли в постоянном страхе быть наказанными. Свой гнев Михаил Андреевич довольно часто спускал на крестьянах своего имения в Тульской губернии, за что, если верить семейной версии смерти отца Достоевского, и был убит ими же при невыясненных обстоятельствах.

Болезнь писателя отразилась на стиле его произведений – он пишет напряженно и импульсивно, фразы часто длинные и усложненные, переполненные искусственными нагромождениями словосочетаний, терминов, названий и цитат. Достоевский часто использовал повторения одного и того же слова в разных интонациях, писал педантично, каллиграфическим почерком, часто не оставляя и намека на свободное пространство на листе.

Современные эпилептологи расходятся во мнениях относительно того, к какому типу относить эпилептические приступы Достоевского – к генерализованным судорожным припадкам или парциальным, а некоторые считают, что у него были оба типа.

Наиболее вероятной представляется клиническая картина сложных парциальных эпилептических приступов с дальнейшей локализацией и вторичной генерализацией, локализацией процесса в височных долях головного мозга. Неизвестно, были ли в данном случае клонические судороги первоначальным симптомом или вторичной генерализацией парциального приступа. От генерализованных судорожных приступов они отличаются наличием инициальной, эмоционально насыщенной, экстатической ауры и психических эквивалентов в виде эмоциональных расстройств, возникающих вследствие поражения вегетативных, висцеральных и обонятельных отделов височной доли и лимбической системы. Преимущественно ночной характер приступов – скорее проявление ночной височной или лобной эпилепсии, а не первичной генерализованной. Постприпадочные же нарушения речи дают возможность предположить, что причина приступов Достоевского была связана с работой медиальной области левой височной доли, так как активность в этом отделе мозга влияет на речевой центр Брока.

Личностные изменения на фоне височной эпилепсии включают: неспецифические симптомы конфликтности, обстоятельности, эмоциональной лабильности, эгоцентричности, аккуратности, частой смены эмоциональных состояний от депрессивно окрашенных до эйфоричных, гиперграфии, усиленного морализаторства.

Так или иначе, несмотря на мнимые и истинные диагнозы, литературный гений Федора Михайловича Достоевского остается неоспоримым и в очередной раз доказывает действенность компенсаторных, сублимационных и исцеляющих функций, которые несет в себе творческий акт человека, созидающего вопреки собственным невзгодам и недугам.

9 февраля 2011 г. питерцы отметили так называемый день Достоевского. Со дня смерти знаменитого писателя прошло 130 лет. Ежегодно жители Петербурга возлагают цветы к могиле Федора Михайловича.

Синдром Достоевского

“…Вдруг раздался ужасный нечеловеческий вопль, и Федор Михайлович начал склоняться вперед. Я обхватила его за плечи и силой посадила на диван. Но каков был ужас, когда я увидела, что бесчувственное тело моего мужа сползает с дивана, а у меня нет сил, удержать его. Сама я тоже опустилась, и все время судорог держала его голову на своих коленях… Мало-помалу судороги прекратились, и Федор Михайлович стал приходить в себя; но сначала он не осознавал, где находится, и даже потерял свободу речи”.

Так описывала в своих воспоминаниях Анна Достоевская приступ эпилепсии у своего мужа, великого писателя Федора Достоевского. Весь мир знает его книги, но о том, что на сюжеты многих глав, характеры героев и даже художественный стиль повлияла болезнь автора, известно далеко не всем.

Теперь уже невозможно узнать точную дату, когда Федор Достоевский впервые почувствовал, что теряет сознание, а врачи заподозрили у него начало падучей. Личный доктор Федора Михайловича С. Д. Яновский полагал, что легкие приступы эпилепсии с кратковременной потерей сознания навещали его пациента еще в юношеские годы.

Сам писатель называл свою болезнь “кондрашкой с ветерком” и до поры до времени не относился к ней серьезно. Эпилепсия заявила о себе в полный голос после стресса, который двадцативосьмилетний Достоевский пережил весной 1849 года. Тогда в Петербурге его арестовали за причастность к деятельности антиправительственного кружка Петрашевского и вместе с другими смутьянами приговорили к смертной казни.

Но в последний момент, когда приговоренные в рубахах-саванах уже стояли на Семеновском плацу перед ротой солдат, император Николай I распорядился заменить расстрел ссылкой в Сибирь на каторжные работы. От рокового залпа и собственной смерти Достоевского отделяла всего пара минут, и это переживание стало мощным душевным потрясением. Семеновский плац он покидал уже другим человеком – глубоко верующим и тяжело больным. На каторге легкие приступы эпилепсии уступили место тяжелым припадкам с потерей памяти, конвульсиями и судорогами по всему телу.

С того времени прошло почти два столетия, но ученые до сих пор не могут назвать точную причину развития эпилепсии, равно как и найти лекарство, раз и навсегда избавляющее от страшных приступов. Известно, что чаще всего эта болезнь возникает после повреждений головы, родовых травм, сифилиса, менингита, отравлений алкоголем, раковых опухолей и передается по наследству. В коре и подкорке головного мозга человека, страдающего падучей, нарушаются процессы возбуждения и торможения.

Практически у каждого больного свой сценарий приступа, и в зависимости от пораженного участка мозга — свое место локализации судорог. У некоторых появляются кивательные спазмы — непроизвольные, поклоны, другие вдруг стремительно убегают и падают, третьи начинают судорожно глотать, четвертые запрокидывают голову и вращают глазами.

Часто перед началом приступа эпилептика посещают предвестники или чувствительная аура. По нарастающему издали звону колоколов и цветовым галлюцинациям Достоевский догадывался о приближении припадка. Можно предположить, что у писателя были поражены затылочная область и височная извилина. В этих случаях появляются слуховые предвестники и видения — цветовые фигуры, обычно красного цвета. Потом его лицо краснело, покрывалось пятнами, тело охватывали судороги, он терял память.

Иногда после припадков Достоевский обнаруживал вокруг себя листы исписанной каракулями бумаги. Два-три дня после приступа Федор Михайлович чувствовал себя совершенно разбитым, потирал синяки, набитые во время падений, и суставы, болевшие после судорог. К счастью, припадки повторялись не так уж и часто — 2—3 раза в год, но в трудные для писателя годы могли следовать друг за другом, сбивая с ног по нескольку раз в месяц.
[message type=”info”]Есть в психиатрии неофициальный диагноз “синдром Достоевского”, он же “синдром игрока” или лудомания. Известно, что Федор Михайлович был страстным игроком, отрывавшимся от игры только тогда, когда в кармане не оставалось ни копейки. В игорных домах Баден-Бадена он в свое время умудрился спустить состояние своих обеих жен.[/message]

Со свойственной больным эпилепсией педантичностью и обстоятельностью Достоевский анализировал свою болезнь, фиксировал даты приступов и описывал ощущения. Эти заметки можно даже отыскать в опубликованных “Дневниках писателя”.

Удивительно, но Федор Михайлович как будто не тяготился своим недугом, не считал нужным умалчивать о нем. Будущей жене Анне Григорьевне он сообщил об этом при первой же встрече. Личные болезненные переживания в яркой художественной форме писатель переносил на страницы своих романов.

По количеству персонажей-эпилептиков его произведения бьют все литературные рекорды: Нелли — в “Униженных и оскорбленных“, князь Мышкин — в “Идиоте“, Кириллов — в “Бесах“, Смердяков в “Братьях Карамазовых“, а по реалистичности и точности описания болезни Достоевский заткнул за пояс именитых клиницистов.

Увы, со временем у страдающего падучей портится характер — резко меняется настроение, часто наваливается депрессия, появляются бредовые идеи на религиозные темы и своеобразная вязкость интеллекта. Некоторые фразы в романах писателя занимают целую страницу — обычно так говорят и пишут эпилептики.

Типичным для таких больных немецкие психиатры считают упоминание о Боге. Возможно, отчасти из медицинской карточки и берет истоки “христианский социализм” Достоевского, его идеи греха и покаяния, его личная философия: “Бог существует”, которая этим начинается и заканчивается.

По мнению врачей-гомеопатов — болезнь Достоевского напрямую связана с его конституциональным типом и чертами характера. В первую очередь с его главной характерологической особенностью: раздвоенностью. В писателе всегда противоборствовали развитый интеллект, духовность, сила веры и страсти, чувственность, отрицание. Богобоязненность не мешала Федору Михайловичу совершать преступления на бумаге.

Искусствовед Райнхард Лаут в своем труде “Философия Достоевского в систематических изложениях” выдвинул предположение, что писатель тяготел к дурным героям, но из-за страха перед Богом и собственной совестью обрекал идеи и поступки своих персонажей на крушение. Одна из психосоматических причин эпилепсии – огромное внутреннее напряжение, невозможность выразить истинного себя, свои настоящие эмоции. Возможно, эпилептические припадки как раз и были внутренней разрядкой Достоевского.

В гомеопатии подобная раздвоенность, напряженность, внутренняя борьба мнений и верований присуща одному из сорока конституциональных типов — лахезису. Визитные карточки людей этого типа — высокая работоспособность, привычка работать по ночам (увлекшись сюжетом нового романа, Достоевский мог писать несколько дней без остановки) и расстройства психики.

Известные доктора – гомеопаты уверены, что смягчить течение болезни писателя, снять нервное напряжение, реактивность по отношению к окружающим можно было бы гомеопатическим лекарством лахезисом. Его название происходит от имени древнегреческой богини, плетущей нить судьбы, а главное вещество препарата – яд латиноамериканской змеи, который в гомеопатических дозах помогает при многих болезнях, но в первую очередь — при эпилепсии.

Впрочем, на шестидесятом году жизнь Федора Михайловича прервала вовсе не эпилепсия, а второе типичное заболевание людей типа лахезис — легочное кровотечение. За два года до смерти писателя врачи обнаружили у него прогрессирующую болезнь легких и порекомендовали избегать физических нагрузок и душевных волнений.

Работая ночью 26 января 1881 года, Достоевский уронил на пол ручку. Пытаясь ее достать, сдвинул с места тяжелую этажерку с книгами — напряжение в теле вызвало кровотечение из горла. Он прожил еще утро, день, а вечером умер.

В психосоматике одна из причин кровотечений сходна с причиной эпилепсии — невозможность сполна выразить переполняющие тебя эмоции. Возможно, 26 января 1881-го внутренний накал писателя достиг своей критической точки, и чувства вырвались на волю…