Шерлок голова болит джон

• ЖАНРЫ 360
• АВТОРЫ 262 634
• КНИГИ 606 277
• СЕРИИ 22 748
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 571 171

Сколько же есть на свете людей, подумала я,

которые мучаются от того, что они не в силах

выбраться из-под опутавшей их паутины робкой

сдержанности, и в своей безрассудной слепоте

возводят перед собой огромную стену, которая

заслоняет правду. То самое, что делала я.

Я рисовала в уме ложные картины и созерцала их.

Ни разу не набралась мужества потребовать правды.

- Что, запал? – интересуется тот, прослеживая восхищенный взгляд Джона, и кривится недовольно: - Все западают, даже самые гетеросексуальные, - уши Джона краснеют, и он надеется, что при этом освещении их вызывающий цвет не так бросается в глаза. - Это Шерлок Холмс, наша примадонна. Тебе простительно не знать, ты же у нас недавно. Он на химика учится, говорят, гений.

- Сучка, - встревает Мэри, морщась.

- Красавчик, - улыбается накрашенными губами Жанин. – Я бы с ним замутила, но он не для таких, как мы…

Джон продолжает наблюдать за парнем в черном, поражаясь той грации и легкости, с которой он движется на танцполе. Этот Шерлок Холмс отличается от остальных, словно лебедь от прочих гусей и уток, и Джон зависает, не в силах отвести взгляд.

- Смотри, не запади, - предупреждает Мэри, - он не нашего полета.

- Он рушит репутации, - соглашается Жанин, - по щелчку пальцев. Не дай бог попасть ему на язык…

- Он разбивает сердца, - кивает Майк, - сколько их уже было, безнадежно влюбленных, использованных и брошенных…

- Сучка, - с удовольствием подводит итог Мэри.

Джон поспешно отводит взгляд, утыкаясь в пиво. Ему не требуется повторять дважды – чувство самосохранения развито преотлично. Некоторое время удается не смотреть в сторону танцпола и даже поддерживать ничего не значащий разговор о предстоящей сессии, но через некоторое время Джон ловит себя на том, что опять пялится на фигуру в черном, танцующую свой идеальный танец в одиночестве, окруженный жаждущей толпой. Девушка в черном льнет к нему, и на некоторое время они складываются в совершенный тандем, но затем парень едва заметно отстраняется, вновь погружаясь в свой собственный танец с самим собой. Шерлок Холмс. Красивое имя. Джон опять отводит взгляд, сосредотачиваясь на разговоре. Жанин целуется с Майком, а Мэри что-то бормочет о духоте.

- Принесу еще пива, - решает Джон, ему не очень удобно оставаться один на один с Мэри, словно тот факт, что Майк и Жанин рядом целуются, должен подвигнуть и Джона к желанию поцеловать Мэри.

Джон слишком хорошо воспитан и выпил еще недостаточно, чтобы целоваться с ней. Он подходит к барной стойке, и в ожидании, когда бармен обратит внимание, нервно барабанит подушечками пальцев по столешнице.

- Брамс. Соната для кларнета и фортепиано номер один фа-минор, - низкий голос рядом заставляет Джона вздрогнуть.

- Что? – он удивленно поднимает глаза и видит справа от себя давешнего парня с танцпола.

Шерлок Холмс. Он помнит его имя.

- Ваши пальцы двигаются так, словно играют сонату для кларнета и фортепиано Брамса, - повторяет парень, и Джон зависает, любуясь тем, как шевелятся чувственные совершенной формы губы. – Музыкальная школа по классу кларнета, ведь так? – интересуется парень, и Джон отмирает, удивленно кивая.

- Но как вы догадались?

Глаза у Шерлока Холмса удивительные, чуть раскосые прозрачно-серого оттенка нешлифованного горного хрусталя.

- Элементарно, - парень небрежно пожимает плечами и парой фраз объясняет, каким образом пришел к такому выводу. – Всего лишь наблюдение.

- Потрясающе, - не может сдержать Джон своего восхищения, и взгляд парня задерживается на нем испытующе, перемещаясь затем на подошедшего бармена.

Бармен готов принять заказ, но парень кивает в сторону Джона, и тот с трудом вспоминает, зачем подошел. Пока бармен наливает пиво в бокалы, Джон косится в сторону незнакомца, стараясь не пялиться на его губы. Кажется, что тот забыл о существовании Джона, и это расстраивает, хоть он и помнит предупреждение друзей. Парень поворачивается к нему, будто чувствует взгляд Джона, и Джон уже готов, вопреки здравому смыслу, протянуть руку, назвав свое имя, но именно в этот момент та самая девушка в черном плавным движением обнимает красавчика со спины, зарываясь пальцами с длинными красными ногтями в черные кудри на затылке. Джон поспешно отворачивается, закусывая губу, забирает принесенное барменом пиво и ретируется к друзьям. Мэри мрачно молчит, Жанин смеется рассказанному Майком анекдоту. Джон расставляет пиво и старается не выглядеть смущенным. В какой-то момент ему удается расслабиться, и он даже забывает о Шерлоке Холмсе с его безупречной спутницей. Мэри перестает дуться и включается в общую беседу, которая крутится вокруг учебы, преподавателей и студентов. Джон улыбается, чувствуя себя комфортно в знакомой и приятной компании, а когда случайно бросает взгляд в сторону барной стойки, забывает как дышать. Тот самый парень, Шерлок Холмс, прямо сейчас потягивается, выгнув спину, словно пантера. Его белая шея, трогательно беззащитная, выставлена на показ, а на миг мелькнувшая в разошедшейся рубашке полоска кожи живота заставляет сердце Джона испугано трепыхнуться и забиться в суматошном ритме. Извинившись перед друзьями, Джон сбегает в туалет, где долго умывается холодной водой, приводя себя и мысли в голове в порядок. Джон не гей, чтобы заглядываться на безумно красивых парней. Или все-таки гей? Опять это погружение в прошлое, и оно пугает накатившей эмоциональностью. Когда они с Майком возвращаются в свою комнату в общежитии, проводив девушек, и Майк почти мгновенно засыпает, едва коснувшись головой подушки, Джон долго лежит без сна, вспоминая Эдинбург.

Решила перепостить старинные записи с ЖЖ фандомной наклонности.
Потому что фигли, пусть и тут будет, чтоб далеко не ходить.

На первой линии атаки - архивная кучка юзерпиков.

Take, use, credit, enjoy, да.
Ну и с чего всё покатилось дальше: контрольный довод с цитатой:

— Тебе было бы целесообразнее обратиться к врачу, — спокойно отметил Майкрофт, гладя Шерлока по волосам, как это делала в детстве их мама. — В современной медицине есть от этого лекарства.

Редко что могло выбить Майкрофта из колеи в этой жизни — фактически, он был готов признать, что очень редко что могло выбить его из колеи, но его младший брат с этой задачей вполне справлялся. А он-то наивно думал, что Шерлок уже вышел из характерного для этого возраста.

Гораздо менее удивительным был тот факт, что, раз Шерлок так и не соизволил вырасти, всякий раз, будучи в аналогичном нынешнему состоянии, он не считал нужным отказываться от ребяческой привычки пытаться укусить собеседников, если они предлагали ему что-то нецелесообразное с его точки зрения. Так что не было никакого сюрприза, равно как и никакого удовольствия, в том, что вполне логичное и рациональное предложение было встречено ощутимым укусом в плечо, заставившем его старшего брата поморщиться, но промолчать. Он успокаивающе похлопал Шерлока по спине. Это был не первый укус, который он заработал с того момента, как немногим раньше ответил на редкий телефонный звонок Шерлока, и уж наверняка не последний.

Ответом было невнятное бурчание куда-то в недра его (на данный момент уже слегка влажного) пиджака.

Шерлок на мгновение поднял лицо, так что, если бы Майкрофт отвёл голову чуть назад, попутно достигая волшебного эффекта тройного подбородка, которого тщательно избегал, то мог бы разглядеть в деталях покрасневшую физиономию брата и его нездорово блестевшие глаза. Так или иначе, он искренне попытался выглядеть сочувствующим, не меняя позы.

— А. И как, меня это тоже затронет?

Шерлок посмотрел на него с укором и лёгким косоглазием.

— С мамой всегда было легче, — с сожалением пробормотал он и безжалостно заёрзал у брата на коленях. Через несколько секунд упорной борьбы пальцев ног с непреодолимыми обстоятельствами Шерлок ухитрился просунуть ступни под одну из коленок Майкрофта. Шерлок успешно умудрялся наполовину балансировать на кресле, наполовину сидеть на брате, обхватив себя руками и уткнувшись лицом брату в плечо. Майкрофт при этом был вынужден пребывать в позе, не столь далёкой от набора развлечений средневековых пыточных казематов. Кровь с трудом пыталась поступить в его ноги под весом Шерлока — и в руки, потому что из-за позиции Шерлока надо было держать их слишком высоко, удерживая его от падения.

Размышляя на эту тему, Майкрофт склонился к тому, что всё-таки стоило расценивать себя, как святого, и сочувственно погладил брата по спине. Его телефон в очередной раз требовательно завибрировал в кармане, который по милости взгромоздившегося на него Шерлока был абсолютно вне досягаемости. На случай таких форс-мажоров у Майкрофта и была личная ассистентка. Она, впрочем, в данный момент находилась снаружи, в машине. Шерлок настоял.

— Ты был помладше и… поменьше, — вздохнул Майкрофт, в ответ на что Шерлок только драматически застонал и уткнулся лбом обратно, ему в плечо, бормоча что-то ещё.

Шаги на лестнице, шорох пластиковых пакетов… должно быть, Джон Уотсон. Майкрофт предпочёл это проигнорировать.

— Что у тебя там… ягнёнок? — Мама всегда называла их ягнятами. Знать бы, почему.

— Я сказал, — сердито произнёс Шерлок, на секунду приподнимая голову на дюйм, чтобы охнуть и опустить её снова, — что хочу умереть.

— Да не хочешь ты умирать, Шерлок. Это всего лишь мигрень.

Он заработал очередной укус в плечо. И зачем он с ним связался? Семейные узы, кровь не водица и прочая чушь? Бесполезные мысли. Майкрофт тихонько похлопал Шерлока по плечу, баюкая, как ребёнка. Мобильник снова завибрировал.

Ага, вот оно: плечу стало мокро. Или слюна, или слёзы, или и то, и другое. Было вопросом времени, как быстро пропитаются насквозь пиджак, жилетка и рубашка. Костюму этим вечером была прямая дорога в химчистку.

— Ну, Шерлок, — пробормотал Майкрофт. — Успокойся, ну…

— Больно, — был хныкающий ответ. — И… и… Жарко… Слишком жарко…

Шерлок на секунду выпрямился, отбился у пиджака, вырвался из рубашки, стащив её через голову, и свернулся калачиком в прежней позиции, только теперь ещё и полуголый и обильно потеющий. Майкрофт стоически принял судьбу, параллельно выудив одной рукой носовой платок из нагрудного кармана и промокнув лоб Шерлока.

— Чего бы тебе не перебраться в кровать? — с надеждой предложил он. — Или как насчёт дивана? Тебе же всегда нравился диван, правда? Шерлок?

— Теперь холодно, — нелогично промямлил Шерлок, запуская руки Майкрофту под пиджак, сжимаясь в комочек, цепляясь за него, как обезьянка, утыкаясь лицом ему в грудь, а макушкой упираясь в подбородок. В этой позиции всё, что мог сделать Майкрофт — это стараться не закупорить дыхание и не наесться волосами младшего брата. И как только проявление залысин с возрастом ещё не настигло Шерлока? Гены для этого были на месте, уж Майкрофт-то точно в этом убедился.

— Ну, Шерлок… — невнятно повторил он.

— А, Джон, — приятным тоном начал Майкрофт, пока Шерлок шмыгал носом ему в плечо и явно пытался довести его рубашку до добровольного вымирания. Майкрофт попытался выдержать этот процесс, не морщась и не пытаясь вырваться. Его и без того обширное уважение их с Шерлоком матери увеличивалось в геометрической прогрессии.

— О-о, — Джон, обернувшись, застыл и уставился на представшую его очам сцену. — Я, мм. Я вас оставлю наедине, ладно?

— Не обязательно вот так таращиться, — спокойно продолжал Майкрофт. Его личная ассистентка могла бы засвидетельствовать, что этот милый светский тон был почти что пределом излучения угрозы, на которое только был способен Майкрофт. В конце концов, он не был угрожающим типом. Не внешне, во всяком случае.

— М-м. — Джон начал медленно и мучительно краснеть шеей, а теперь и щеками. Он совершенно явно делал скучные, предсказуемые выводы. — Э-э. Вы хотите, чтобы я…

— Разложил покупки? Да, это светлая мысль, — беспечным тоном проговорил Майкрофт. — И заодно принесите всё обезболивающее, которое есть в этом доме, будьте так добры. Шерлок настаивает, что у вас нет ничего достаточно сильного, и отказывается показать мне конкретные примеры.

— Такими темпами у вас молоко прокиснет, доктор Уотсон. — Майкрофт ему улыбнулся, и даже Джон, который едва его знал, заметил нечто очень хрупкое, характерное для человека, балансирующего на грани, в этой улыбке — или что там он видел сквозь лес шевелюры Шерлока.

— Ладно. Хорошо. Я быстро. Потом за обезболивающим, — отозвался Джон, звуча слегка загипнотизированным. Он метнул нервный взгляд на костлявую спину своего соседа, прежде чем снова подхватить сумки и унестись с ними за угол, к холодильнику.

— Джон. — Шерлок запоздало осознал, о чём вообще шла беседа и кто говорил, и поднял голову.

— Ммф, — высказался Майкрофт, слишком поздно пытаясь отвернуться. Избавиться от волос Шерлока у себя во рту теперь было практически невыполнимой миссией.

— Шерлок? — Джон, чтоб его, метнулся в обратном направлении и уставился на похоронную, мокрую от слёз физиономию Шерлока так, будто в первый раз его видел. — Что…

— Сначала покупки, Уотсон, потом обезболивающее, и только потом — ваше трогательное участие. Будьте так добры, — резко напомнил Майкрофт — и беззвучно выругался, когда понял, что зря вообще заговорил при условии и так набившихся в рот волос Шерлока.

О, он не просто святой, подумал Майкрофт, а мученик относительно Шерлока. Да, мученик, не иначе. Он его в могилу сведёт, Майкрофт это точно знал.

— Ш-ш, — мягко вздохнул он, когда Шерлок снова завозился на месте. Параллельно он попытался хоть как-то пошевелить ногами, чтобы возобновить кровообращение. — Не верти головой, баран, если она у тебя болит, будет только хуже.

— Простите, так это что, просто головная боль?

Как хорошо было знать, что Британские медицинские образовательные учреждения воспитывают настоящих специалистов, кисло подумал Майкрофт.

— Мигрень, — проинформировал он доктора, но беспокойство Джона уже улеглось, и тот теперь находился в процессе бормотания чего-то себе под нос и рассовывания покупок по холодильнику.

Со стороны Шерлока раздалось бескомпромиссное сопение.

— Если собрался заснуть, Шерлок, будь хорошим мальчиком и дай мне хотя бы достать мобильник, ладно? — взмолился Майкрофт, узнавая все признаки состояния брата. По поводу телефона он ощущал исключительно отчаяние. Во-первых, в такой позиции он просто-таки втыкался ему в бедро. Откровенно говоря, в его позиции вообще не было даже намёка на комфорт, но, судя по всему, ловушка не собиралась открываться скоро. С телефоном в руках, по крайней мере, он мог бы продолжать работать даже в таких беспросветных условиях.

Ответа внятней, чем сопение, от Шерлока не последовало — он только пристроил голову у Майкрофта на плече так, что практически воткнулся носом тому в кадык. Неблагодарная тварь ещё и протестующее забурчала, когда его старший брат позволил себе сглотнуть. Майкрофт с могильным выражением лица автоматически и обречённо погладил брата по спине, чувствуя себя каким-нибудь злым гением с белым персидским собачим кормом на коленках.

К моменту, когда Джон Уотсон разобрал сумки, перевернул квартиру в процессе поиска и наконец вернулся с убойным обезболивающим, которое ему в своё время прописали от раны в плече, было уже поздно. Шерлок успокоился и мирно спал, и даже Майкрофт позволил себе задремать, — не иначе, как от безысходности, — уткнувшись подбородком в воронье гнездо на голове брата, обняв его в каком-то инстинктивно защищающем жесте. На каждом его выдохе шевелюра Шерлока слегка шевелилась.

Добрый доктор удержался от того, чтобы сфотографировать это на телефон, и до сих пор горько об этом сожалеет.

• Skip header

• Comments
• Share
• Download
  • AZW3
  • EPUB
  • MOBI
  • PDF
  • HTML

Твоя боль в моих руках

Шерлок и Джон испытывают друг на друге лечебный массаж.

A translation of Your Pain in my Hands by Ivory Novelist

Спасибо sKarEd и u.s.b. за вычитку перевода.

Это старая рана. Ей уже больше десяти лет. Вернувшись из Афганистана, он прошёл курс физиотерапии, и, учитывая обстоятельства, можно считать, что рана зажила хорошо. Амплитуда движений руки осталась практически прежней. Но он, чёрт возьми, стареет. И иногда его плечо даёт о себе знать.

Когда за окном слишком холодно, когда он не так ляжет во сне, иногда после поднятия тяжестей или пробежки по Лондону вслед за Шерлоком во время расследования его больное плечо начинает гореть, ныть и деревенеет так, что он едва может пошевелить рукой. И даже полностью расслабив руку, он чувствует, как плечо пульсирует болью, готовой вспыхнуть сильнее при неловком движении. Он может достать рецепт на любой сильный анальгетик, но ему не нравится то сонное состояние, которое вызывают опиаты. Он пробует принимать ибупрофен, но лекарство не слишком спасает.

Если кто и помогает ему, так это Шерлок. Он может немедленно распознать, когда Джону больно, и однажды начинает активно участвовать в лечении его больного плеча. Сейчас это уже вошло для них в привычку. Шерлок молча принимается за дело, не дожидаясь, когда его попросят. Один брошенный взгляд, и он идёт на кухню за холодным или тёплым компрессом, в зависимости от того, что, как ему кажется, больше поможет Джону в конкретном случае. Джон держит повязку около часа — тепло расслабляет мышцы, а холод снимает воспаление. Шерлок протягивает другу чашку горячего чая и сидит с ним рядом на диване, пока компресс не подействует как надо.

Сегодня компресс горячий. Джон чувствует тяжесть на своём плече и сидит, положив одну руку на колено, а другой держа кружку. По телевизору показывают новости. Шерлок, уперев руки в бока, расхаживает между кухней и гостиной и о чём-то размышляет. Он только два дня назад закончил расследование, а сейчас выходные, и это означает, что Шерлок отдыхает, набирается сил и пребывает в хорошем расположении духа. На улице, постепенно затихая, идёт дождь, дневной свет из окна кажется серым. Джон без интереса смотрит новости, размеренно поднимает и опускает кружку и то и дело поглядывает на Шерлока.

— Будет только хуже, — говорит он.

— Хм? — произносит Шерлок, продолжая протаптывать круг в свободном от хлама центре комнаты.

— Чёртово плечо. С ним будет только хуже, когда я состарюсь.

— Возможно. Или всё останется без изменений. Зависит от того, как хорошо ты будешь о нём заботиться сейчас.

— С возрастом всё становится хуже.

Шерлок решает удержаться от комментариев относительно опережающей смерти.

— Ты просто ноешь, — говорит он вместо этого.

Джон кривится, словно хочет сказать, что имеет полное право ныть. Он допивает остатки чая, и Шерлок снимает чуть тёплый компресс и относит его на кухню.

Джон поднимается с дивана и направляется к любимому креслу Шерлока, крепко прижав левую руку к боку. Шерлок проворно запрыгивает на спинку кресла, поставив ступни на подлокотники.

Джон со свистом втягивает воздух, когда руки Шерлока смыкаются на источнике боли. Тот начинает лёгкий массаж, разминая руками плечо с обеих сторон. Он массирует основанием кистей, кончиками пальцев, подгибая их время от времени. Чувствуя, как мышцы начинают поддаваться, Шерлок постепенно увеличивает нажим. Джон ощущает его пальцы в горячей сердцевине шрама и замирает на несколько секунд.

В основном он молчит, если не считать невольно вырывающихся стонов и проклятий. Шерлок тоже не говорит ни слова, взгляд его светлых глаз сосредоточен на плече, как будто он способен увидеть мышцы Джона сквозь рубашку. Его движения размеренны и тверды, длинные пальцы легко находят знакомые участки, узнают узоры узелков и место, где застряла пуля. Эти прикосновения к плечу удручают Шерлока, напоминая ему, как могла оборваться жизнь Джона и начало их отношений. Его угнетает то, что он не способен раз и навсегда исцелить Джона, и массаж — это всё, что он может ему предложить.

Шерлок продолжает разминать плечо, пока его собственные руки не устают, и их не сводит судорогой. Джон никогда не просит его остановиться, даже когда ломота в его плече утихает до ноющей, почти неразличимой боли. Он принимает эту помощь целиком.

Руки Шерлока замирают. Он наклоняется и нежно целует плечо Джона, ещё раз проведя по нему большим пальцем. Шерлок обвивает руками шею друга, притягивает его ближе и утыкается лицом в его затылок.

— Спасибо, — говорит Джон, чувствуя себя намного лучше. Он улыбается.

Шерлок не отвечает, его глаза закрыты.

Джон возвращается домой в тёмную квартиру: свет не горит, на окна опущены шторы. В полоске света от открытой двери Джон различает очертания Шерлока на диване. Тот лежит, прижимая большой и указательный пальцы ко лбу. Его глаза плотно зажмурены.

У Шерлока есть длинный список вещей, людей и мест, заслуживающих его презрения. Головная боль занимает в этом списке одну из верхних строчек совсем не из-за того, что Шерлок не может её вытерпеть, а потому что она останавливает его мыслительный процесс, его работу. К счастью, с головной болью Шерлок сталкивается не так часто, но когда она приходит, то способна довести его до белого каления.

Джон думает, что эти головные боли — прямое следствие перегрузки мозга Шерлока, как если бы на компьютере одновременно запустили слишком много программ. Шерлок же считает это чушью. Однако головные боли никогда не случаются, когда нет расследований. Они не приходят, когда он валяется без дела в квартире, скучает или отдыхает. Обычно бывает так: мигрень накатывает посередине сложного дела, на решение которого приходится тратить больше одной недели. Приходит на пике мыслительной активности Шерлока, когда он уже близок к ответу, но ему ещё требуется последний кусочек, чтобы сложить головоломку.

Джон аккуратно закрывает дверь, стараясь как можно меньше шуметь. Осторожно и тихо подходит к дивану и опускается на корточки рядом с другом.

— Эй, — шепчет Джон. Левая рука Шерлока лежит на животе, Джон накрывает её своей ладонью. — Ты в порядке?

Джон морщится. Шерлок, не открывая глаз, трёт лоб пальцами правой руки.

— Что ты принимал?

— Ибупрофен. Четыре таблетки. Час назад. Без изменений.

— Я могу чем-то помочь?

Шерлок не отвечает. Джон ждёт, всматриваясь в его лицо, не убирая руки с ладони Шерлока. Он прислушивается к его ровному, но затруднённому дыханию.

— Сядь, пожалуйста, — просит Джон.

Некоторое время Шерлок не двигается, а потом приподнимается, с трудом приоткрыв глаза. Джон забирается на диван позади него и садится по-турецки. Шерлок снова опускается вниз, согнув ноги и положив голову на колени Джона.

Доктор берёт голову Шерлока в свои ладони, поначалу просто дотрагиваясь и придерживая её. Он обращается с ней, как с хрупким дорогим предметом. Джон ощущает тяжесть головы Шерлока в своих руках, чувствует пальцами мягкие густые кудри. Он начинает массировать кожу большими пальцами, пока остальные остаются неподвижными. Шерлок мурлычет протяжно и тихо, но боли в его голосе почти нет. Кончиками пальцев, там, где они прикасаются к коже Шерлока, Джон обводит маленькие круги. Он кладет голову друга обратно себе на колени и снова опускает на неё ладони, гладит большими пальцами лоб Шерлока, пока остальные порхают в его волосах, а потом снова массируют круговыми движениями.

Кончиками пальцев Джон скользит по линии волос, а затем от переносицы вдоль бровей.

За всё время массажа Шерлок не говорит ни слова. Джону не видно его лица в темноте, но он чувствует его очертания и слышит дыхание Шерлока. Он не знает, помогает ли это, но, по крайней мере, он не причиняет ещё большей боли.

Джон подсовывает руки под голову Шерлока и массирует шею кончиками пальцев. Джон не знает, сколько времени прошло, но он сидит здесь уже довольно долго, и они оба молчат.

— Спасибо, — наконец говорит Шерлок. — Лучше.

— Замечательно, — отвечает Джон. Движения его рук замедляются, теперь он больше гладит, чем массирует.

Ни один из них не двигается. Глаза Шерлока закрыты, руки Джона ласкают его. Джон слышит, как дыхание Шерлока становится тише и медленнее. Он держит голову Шерлока в своих ладонях, словно это самая дорогая вещь во Вселенной. Он дотрагивается до неё так, будто заботиться о ней — его личный долг. Джон знает её ценность, которую нельзя выразить ни словами, ни цифрами. Он держит в своих руках то, что делает Шерлока Шерлоком — человеком, которого Джон любит больше всего на свете. Внутри этого черепа самый выдающийся из умов, с которым Джону когда-либо приходилось встречаться — поразительный, прекрасный, впечатляющий.

Он держит голову Шерлока с самой трепетной любовью, со знанием и благоговением врача. Мозг так уязвим, череп так хрупок, и от этой части тела Шерлока в большей степени, чем от остальных, зависит его жизнь.

Джон слегка приподнимает голову друга, наклоняется вперёд, закрывает глаза и прижимается губами к его лбу в долгом поцелуе, зарываясь руками в кудри.

И Шерлок улыбается, несмотря на боль. Поза Джона говорит ему слишком о многом.

Джону снится, как Шерлок умирает у него на руках, и когда он просыпается, его нога адски болит. Он чувствует боль, даже когда неподвижно лежит в кровати и бормочет проклятия. Джон протягивает руку и дотрагивается до бедра, он ждёт несколько минут, но боль всё не утихает. Джон смотрит в потолок, смирившись с мыслью, что сегодня ему придётся воспользоваться проклятой тростью. Он не помнит, где она. Прошло уже столько времени с тех пор, как Джон пользовался ею последний раз; он надеется, что она всё ещё в кладовке.

Джон решает не звать Шерлока и не пытаться подняться с постели. Он лежит и глядит в потолок, смутно припоминая свои кошмары. По крайней мере, боль быстро помогает ему обрести связь с реальностью, иначе бы он провёл весь день в дурном настроении.

Джон берёт с тумбочки карманные часы и смотрит на время. Половина одиннадцатого. Он слышит, как на улице идёт дождь.

Внезапно в комнату заходит Шерлок. Он видит, что Джон проснулся, и останавливается. Сегодня он одет в джинсы и застёгнутую на все пуговицы рубашку, а это значит, что выходить из дома он не собирается.

— Весь день тут будешь лежать?

— Возможно, — отвечает Джон, тайком разминая мышцы бедра. Шерлок глядит на его больную ногу, хотя эти движения почти незаметны под одеялом.

— У тебя что-то болит?

— Проклятая нога, — вздыхает Джон.

Шерлок останавливается у противоположного конца кровати, уперев руки в бока, и пристально смотрит на Джона.

— Ты, должно быть, голоден.

Шерлок кивает и выходит из комнаты. Следующие двадцать минут Джон прислушивается к звукам, доносящимся из кухни, попутно массируя ногу одной рукой и держа мобильный телефон в другой.

Шерлок возвращается, у него в руках поднос. Он ставит его на тумбочку и садится рядом с Джоном на кровать, пока тот приподнимается и откидывается на подушку. Шерлок протягивает ему чашку, и Джон наполовину осушает её, прежде чем снова отдать другу. Тот пододвигает к нему тарелку с двумя варёными яйцами, двумя тостами с маслом и сосиской. Джон ставит тарелку себе на колени и ест, а Шерлок пьёт чай из своей кружки.

— Тебе приснился сон? — спрашивает Шерлок, пока Джон расправляется с едой. Задавая этот вопрос, он смотрит на друга совершенно спокойно. Джон бросает на него короткий взгляд и кивает. Больше Шерлок ничего не спрашивает. Джон возвращает пустую тарелку на поднос и снова берёт кружку. Друзья сидят в молчании и пьют чай.

— Лучше? — спрашивает Шерлок, когда кружка Джона пустеет.

Джон ощупывает бедро:

— Возможно. Но я пока не буду наступать на ногу.

— Если хочешь, я могу принести сюда твой ноутбук.

— Это будет здорово. Спасибо, — Джон задумчиво всматривается в лицо Шерлока. — Как прошло утро?

— Я проснулся незадолго до тебя, где-то полтора часа назад. Встал позднее обычного. Приготовил завтрак. Потом читал газеты.

— Сколько времени идёт дождь?

— Он уже шёл, когда я проснулся, — Шерлок опускает ладони на больную ногу Джона. — Могу я сделать тебе массаж?

— Не знаю, будет ли от него какая-то польза, учитывая, что вся проблема у меня в голове, но.

Шерлок поднимает одеяло и кладёт обе руки на бедро Джона. Сначала он просто разминает его ладонями. Это не похоже на массаж плеча — здесь нет узелков мышц, которые нужно разгладить, или рубца, который нужно смягчить. Физически здесь всё в порядке. Шерлок не пытается ослабить болезненные ощущения, он хочет успокоить Джона своими прикосновениями. Он решает сконцентрироваться на ноге, потому что боль помогает раскрыть человека. Объятия, конечно, всегда успокаивают, но прикосновения к источнику боли заставят Джона понять, что Шерлок здесь, рядом, целый и невредимый.

Джон слегка вздрагивает, но не издаёт ни звука. Шерлок не отрывает взгляда от больного бедра, его руки глубоко зарываются в мышцы с обеих сторон.

— Наверно, я принесу сюда свои вещи, — говорит Шерлок. — Сегодняшний день больше подходит для чтения, чем для экспериментов.

— При условии, если ты оставишь скрипку в гостиной, — улыбается Джон.

— Поиграю на ней после.

Шерлок массирует бедро Джона ещё несколько минут. Потом он останавливается и смотрит на друга, не убирая ладоней с его ноги. Джон тоже смотрит на него, но не может найти ответа в этих блестящих голубых глазах.

Шерлок обнимает его, и Джон расслабляется под прикосновениями, он закрывает глаза и вдыхает запах чистой рубашки Шерлока и его тёплой кожи. Шерлок притягивает его ближе.

— Она была ненастоящая, — говорит он. — Эта боль.

Джон впитывает в себя эти слова. Шерлок отстраняется, кладёт руки на плечи Джона и прислоняется лбом к его лбу.

— Я здесь, — говорит он.

Джон обвивает рукой шею Шерлока.

Джон сидит на диване в гостиной и смотрит, как Шерлок меряет шагами комнату. Работа детектива над расследованием столкнулась с неожиданным препятствием — последние данные не сочетаются с остальными, и Шерлок никак не может понять, что это значит. Он вцепляется в дело, как птица в ветку, его досада уже переросла в гнев, но Джона волнует совсем не это. Он замечает, как Шерлок за последний час несколько раз дотрагивается до живота. Сейчас он прижимает к нему правую руку, шагая взад и вперёд по комнате.

— Ты нормально себя чувствуешь? — спрашивает Джон.

Шерлок не обращает на него внимания, он бормочет что-то про доказательство, идиотов и про то, что всё это значит. Джон видит, как его пальцы слегка сжимаются. Шерлок идёт к противоположному концу комнаты, но вместо того, чтобы повернуться, он, стоя спиной к Джону, останавливается рядом с камином и прислоняется к нему. Со свистящим звуком, похожим на тот, который издаёт проколотый воздушный шарик, он втягивает воздух сквозь зубы.

Джон поднимается с дивана и подходит к другу. Он хватается за его руку, пытаясь заглянуть ему в лицо.

— Тебе больно, — говорит он.

Но Шерлок прижимается к камину так, будто ему тяжело стоять, и выражение лица выдаёт его. Джон берёт друга за локоть, осторожно доводит до дивана и вынуждает лечь.

— Пойду приготовлю грелку, — говорит Джон, поворачиваясь в сторону кухни. — И сделаю тебе чай.

— В этом нет необходимости. Ты можешь. ты бы не мог просто.

Шерлок протягивает к нему руку, и Джон смотрит на него некоторое время, пока не понимает, что тот от него хочет. Джон останавливается в нерешительности, поскольку считает, что грелка и чай могли бы помочь, но Шерлок продолжает выжидающе смотреть на него. Джон подходит к дивану и ложится, Шерлок переворачивается на левый бок, стараясь освободить побольше места. Джон обнимает его одной рукой и притягивает ближе.

— Должно быть, всё от стресса, — говорит Шерлок. — По крайней мере, это не чёртова головная боль.

Джон не следил за этим последнее время.

Шерлок вздыхает и закрывает глаза, стараясь успокоить свой мозг. Боль в животе обжигает и жестоко сжимает его в тиски, но Шерлок спиной чувствует поддержку Джона. Сначала они просто тихо лежат, а потом Джон кладёт ладонь на живот Шерлока. Он начинает поглаживать его медленными круговыми движениями, его рука тёплая и нежная. Шерлок больше не думает о расследовании, он концентрируется на ощущениях. Они не разговаривают. Единственный звук, который разносится по квартире — это тихий шорох тонкой рубашки Шерлока под ладонью Джона.

— Давай ляжем в кровать, — говорит Джон. — Завтра, после отдыха, ты будешь лучше соображать.

— Ммм, — отвечает Шерлок, и это значит, что он согласен.

Джон прикасается к Шерлоку ещё несколько минут, а потом поднимается и отводит его наверх. Шерлок забирается в кровать, а Джон возвращается на кухню за грелкой и стаканом воды.

Когда они засыпают, рука Джона так и лежит на животе Шерлока.