Эрих фромм невроз это

Жизнь философа

Эрих Фромм происходил из семьи ортодоксальных иудеев. Родился он во Франкфурте-на-Майне, где первое время учился в школе. Он посещал национальную еврейскую школу, в которой, однако, помимо традиционных религиозных дисциплин преподавались и все предметы стандартной школьной программы. Это позволило ему после окончания школы поступить в Гейдельбергский университет, где он изучал философию, психологию и социологию. В дальнейшем Эрих Фромм учился и в других университетах.

В Берлинском психоаналитическом институте Эрих Фромм, помимо прочего, познакомился и с Карен Хорни – американским психологом, которая помогла ему впоследствии переселиться в США и стать там профессором.

В 1925 году он закончил основное обучение и открыл частную практику как психоаналитик. Этим он занимался более тридцати лет; его частная практика помогла ему собрать большой фактический материал для собственных исследований.

Когда в 1933 году к власти в Германии пришёл Гитлер Эрих Фромм переехал вначале в Швейцарию, а затем в США. Там он преподавал в Колумбийском университете, а также начал писать работы на английском языке.

Философия психоаналитика

Эрих Фромм считал себя верным последователем идей Зигмунда Фрейда. Однако, по его мнению, классический фрейдизм следовало развивать дальше, поскольку он открыл многие тайны сущности человека и его психики, но не давал ответа на вопросы о том, каким человек должен быть и как ему нужно поступать. С помощью теории Фрейда Эрих Фромм попытался исследовать социальную и политическую жизнь людей.

Фромм утверждал, что человеческие страхи, влечения, желания являются не продуктами внутреннего развития человека, а следствиями воздействия культуры. По его мнению, человеку изначально не свойственны стремления повелевать и подчиняться, дружелюбие и враждебность, созидательность и разрушительность, гордыня, тяга к развлечениям, любовь к чувственным наслаждениям или страх перед ними и другие проявления психики; всё это, считал Фромм, является реакциями на определённые жизненные условия.

Стремление человека к индивидуальности при капитализме приводит к чувству одиночества и беспомощности. В этом кроются многие психологические проблемы людей; в этом, как считал Фромм, состоят даже причины многих неврозов. Их сущностью является борьба внутренней зависимости и стремления к свободе.

Эрих Фромм считал, что Фрейд неправильно понял смысл античной легенды о царе Эдипе. По его мнению, истинный смысл эдипова комплекса кроется не в сексуальном влечении ребёнка к родителям, а в его реакции на давление родительского авторитета.

Не соглашался Эрих Фромм и с фрейдистским пониманием религии. Фрейд был убеждённым атеистом и трактовал религию как систему иллюзий. Фромм же считает, что в основе религии лежит стремление каждого человека систематизировать весь свой опыт, привести его к определённому порядку и составить из него некий идеалистический конструкт. Видимо, дело обстоит в том, что Фромм изначально рос в ортодоксальной религиозной семье и получил религиозное воспитание.

С другой стороны, Фромм критикует современные традиционные конфессии, поскольку они, по его мнению, способствуют не раскрытию внутреннего потенциала человека, а его ликвидации. Вместо того, чтобы учить верующих, что нужно делать и как это можно сделать лучше всего, современные религии лишь указывают, чего делать нельзя, и устанавливают настолько огромное количество запретов, что попросту лишают человека свободы.

Те, кто читают книги,управляют теми, кто смотрит телевизор

Многие читатели могут спросить, можно ли применять для психологического изучения целых групп открытия, полученные при наблюдении индивидов. Мы ответим на этот вопрос подчеркнутым "да". Любая группа состоит из индивидов, и только из индивидов;
таким образом, психологические механизмы, действующие в группе, могут быть лишь теми же, что действуют в индивидах. Изучая психологию личности как основу для понимания психологии социальной, мы производим нечто подобное изучению объекта под микроскопом. Это позволяет нам обнаружить те детали психологических механизмов, которые мы встретим в масштабных проявлениях в процессе общественного развития. Если анализ социально-психологических явлений не опирается на детальное изучение индивидуального поведения, то он утрачивает эмпирический характер, а значит, и обоснованность.

Но, даже признав необходимость исследования индивидуального поведения, можно тем не менее усомниться в том, что исследование индивидов, которые обычно имеют ярлык "невротиков", может быть как-то приложимо к проблемам социальной психологии. И снова мы утверждаем, что это именно так. Явления, наблюдаемые у невротичных людей, в принципе не отличаются от тех явлений, какие мы встречаем у людей "нормальных". Только у невротиков эти явления протекают более четко, более остро и часто более доступны сознанию самого человека, в то время как нормальные люди не осознают никаких проблем, которые требовали бы исследования.

Чтобы лучше в этом разобраться, по-видимому, полезно сказать и о том, что понимается под терминами "невротик" и "нормальный" (или "здоровый") человек. Термин "нормальный (или здоровый) человек" может быть определен двумя способами. Во-первых - с точки зрения функционирующего общества, - человека можно назвать нормальным, здоровым, если он способен играть социальную роль, отведенную ему в этом обществе. Более конкретно это означает, что человек способен выполнять какую-то необходимую данному обществу работу, а кроме того, что он способен принимать участие в воспроизводстве общества, то есть способен создать семью. Во-вторых - с точки зрения индивида, - мы рассматриваем здоровье, или нормальность, как максимум развития и счастья этого индивида.

Если бы структура общества предлагала наилучшие возможности для счастья индивида, то обе точки зрения должны были бы совпасть. Однако ни в одном обществе мы этого не встречаем, в том числе и в нашем. Разные общества отличаются степенью, до которой они способствуют развитию индивида, но в каждом из них существует разрыв между задачами нормального функционирования общества и полного развития каждой личности. Этот факт заставляет прочертить резкую границу между двумя концепциями здоровья. Одна из них руководствуется потребностями общества, другая - ценностями и потребностями индивида.

К сожалению, это различие часто упускается из виду. Большинство психиатров считают структуру своего общества настолько самоочевидной, что человек, плохо приспособленный к этой структуре, является для них неполноценным. И обратно: хорошо приспособленного индивида они относят к более высокому разряду по шкале человеческих ценностей. Различая две концепции здоровья и неврозов, мы приходим к выводу, что человек, нормальный в смысле хорошей приспособленности, часто менее здоров в смысле человеческих ценностей, чем невротик. Хорошая приспособленность часто достигается лишь за счет отказа от своей личности; человек при этом старается более или менее уподобиться требуемому - так он считает - образу и может потерять всю свою индивидуальность и непосредственность. И обратно: невротик может быть охарактеризован как человек, который не сдался в борьбе за собственную личность. Разумеется, его попытка спасти индивидуальность была безуспешной, вместо творческого выражения своей личности он нашел спасение в невротических симптомах или в уходе в мир фантазий; однако с точки зрения человеческих ценностей такой человек менее искалечен, чем тот "нормальный", который вообще утратил свою индивидуальность. Само собой разумеется, что существуют люди, и не утратившие в процессе адаптации свою индивидуальность, и не ставшие при этом невротиками. Но, как мы полагаем, нет оснований клеймить невротика за его неполноценность, если только не рассматривать невроз с точки зрения социальной эффективности. К целому обществу термин "невротическое" в этом последнем смысле неприменим, поскольку общество не могло бы существовать, откажись все его члены от выполнения своих социальных функций. Однако с точки зрения человеческих ценностей общество можно назвать невротическим в том смысле, что его члены психически искалечены в развитии своей личности. Термин "невротический" так часто применялся для обозначения недостаточной социальной эффективности, что мы предпочтем говорить не о "невротических обществах", а об обществах, неблагоприятных для человеческого счастья и самореализации.

Когда нарушены связи, дававшие человеку уверенность, когда индивид противостоит миру вокруг себя как чему-то совершенно чуждому, когда ему необходимо преодолеть невыносимое чувство бессилия и одиночества, перед ним открываются два пути. Один путь ведет его к "позитивной" свободе; он может спонтанно связать себя с миром через любовь и труд, через подлинное проявление своих чувственных, интеллектуальных и эмоциональных способностей; таким образом он может вновь обрести единство с людьми, с миром и с самим собой, не отказываясь при этом от независимости и целостности своего собственного "я". Другой путь - это путь назад: отказ человека от свободы в попытке преодолеть свое одиночество, устранив разрыв, возникший между его личностью и окружающим миром. Этот второй путь никогда не возвращает человека в органическое единство с миром, в котором он пребывал раньше, пока не стал "индивидом", - ведь его отделенность уже необратима, - это попросту бегство из невыносимой ситуации, в которой он не может дальше жить. Такое бегство имеет вынужденный характер - как и любое бегство от любой угрозы, вызывающей панику, - и в то же время оно связано с более или менее полным отказом от индивидуальности и целостности человеческого "я". Это решение не ведет к счастью и позитивной свободе; в принципе оно аналогично тем решениям, какие мы встречаем во всех невротических явлениях. Оно смягчает невыносимую тревогу, избавляет от паники и делает жизнь терпимой, но не решает коренной проблемы и за него приходится зачастую расплачиваться тем, что вся жизнь превращается в одну лишь автоматическую, вынужденную деятельность.

Наблюдения показывают, что сущность любого невроза - как и нормального развития - составляет борьба за свободу и независимость. Для многих нормальных людей эта борьба уже позади: она завершилась полной капитуляцией; принеся в жертву свою личность, они стали хорошо приспособленными и считаются нормальными. Невротик - это человек, продолжающий сопротивляться полному подчинению, но в то же время связанный с фигурой "волшебного помощника", какой бы облик "он" не принимал. Невроз всегда можно понять как попытку - неудачную попытку - разрешить конфликт между непреодолимой внутренней зависимостью и стремлением к свободе.

Э. Фромм "Бегство от свободы"

Подробный анализ социального творчества психоаналитика, перевернувшего философию

Капитализм можно критиковать с самых разных позиций. И чем с больших позиций критикуется капитализм, тем это полезнее для дела пролетариата. В служении этому делу могут себя найти специалисты самого разного профиля. В том числе, и мыслящие врачи-психиатры.

23 марта 2020 года исполнилось 120 лет со дня рождения Эриха Фромма (1900 — 1980) выдающегося философа и врача-психиатра (точнее, психоаналитика). В историю революционной мысли он вошел в совершенно неожиданном качестве: в качестве критика капитализма… со стороны психиатрии. По мнению Фромма рост числа граждан, нуждающихся в профессиональных услугах его коллег, является закономерным следствием развития капитализма. Такая критика, разумеется, не заменяет социальный и экономический подход к критике капитализма. Но зато дополняет его.

Эрих Фромм родился в городе Франкфурте на Майне в респектабельной еврейской семье. Дедушка и прадедушка Фромма были раввинами, но отец его выбрал для себя более светское занятие – коммерцию. Тем не менее, семья, в которой вырос Эрих, была очень благочестивой.

Коммерция и религия не интересовали Эриха Фромма: он стремился понять, что такое Человек. В 1918 году он поступил в наиболее престижный в Германии Гейдельбергский университет, где занимался философией и психологией. А на старших курсах увлекся психоанализом.

Какие же предосудительные влечения мучают наше несчастное подсознание?

По мнению доктора Фрейда таковые влечения формируются на эротической почве в процессе полового развития. Некоторые из них — ещё в детстве.

Современной науке непонятно, почему размышления на темы, связанные с половым размножением, вызывают в обществе такой ажиотаж. Но факт остается фактом: такой ажиотаж действительно существует.

Альфред Адлер, о котором речь шла выше, полагал, что доктор Фрейд сильно преувеличил роль эротической составляющей человеческого поведения. По его мнению, комплекс существует только один. Это – комплекс неполноценности. А всё остальное – это производные от него. Дискуссия между Фрейдом и Адлером на эту тему шла на повышенных тонах и выглядела крайне неприлично. Фрейд обозвал Адлера параноиком и намекнул на то, что паранойя является продуктом подавления гомосексуальных влечений. Думаю, что в этом споре Адлер был ближе к истине, чем Фрейд.

Важная заслуга психоанализа заключалась в формулировке представлений о том, что в своем поведении люди руководствуются не столько сознательными, сколько подсознательными мотивами. Впрочем, еще до появления психоанализа это хорошо понимали многие писатели, в частности, Федор Михайлович Достоевский (1821 — 1881).

Психоаналитики предложили достаточно эффективный подход к лечению неврозов. Он заключается в том, чтобы вывести на свет мучающие человека подсознательные влечения и показать, что ничего предосудительного они не содержат. В западный странах, особенно в США, психоаналитики имеют богатую клиентуру. К ним ходят так же, как в добрые старые времена люди ходили на исповедь к батюшке. И то и другое, говорят, помогает.

В XIX и в начале XX века трудящиеся во всех странах мира жили бедно. И человек левых взглядов должен был бы только радоваться тому, что жизнь трудового народа в материальном отношении стала со временем лучше. Но Фромм видел и оборотную сторону этих перемен в мире капитализма и прозорливо предсказал тенденции, которые наберут силу после Второй мировой войны.

«Первоначально предполагалось, что если человек будет потреблять больше вещей, и притом лучшего качества, он станет счастливее, будет более удовлетворен жизнью. Потребление имело определенную цель — удовольствие. Теперь оно превратилось в самоцель.

В развитых странах капитализма сформировалась культура, при которой человек чувствовал себя несчастным, если его автомобиль был менее шикарным, чем у соседа.

Эта культура заставляла трудящегося человека напрягать свои силы для производства прибавочной стоимости для хозяев жизни. Экономическое принуждение, сохранив свою внешнюю форму, дополнилось моральным давлением.

Как грамотный психиатр Э. Фромм не мог не видеть прямой связи между этими тенденциями и ростом числа пациентов психиатрических клиник. Но в 1930-х годах это пока ещё было не актуально.

После прихода Гитлера к власти Фромм переехал сначала в Женеву, а затем в США. Некоторое время работал в Мексике. На старости лет доктор Фромм вернулся в Европу и умер в Швейцарии.

Начиная с 1940-х годов одна за другой выходят книги Э. Фромма:

Этот длинный список свидетельствует об очень высокой работоспособности и продуктивности Эриха Фромма.

Массовая поддержка немцами Гитлера определялась, по мнению Фромма, ощущением личной слабости каждого человека и неспособностью к самоорганизации. В подобной ситуации возникает потребность во внешней силе, к которой можно примкнуть, и которая будет тебя куда-то вести. Тем более, что подчинение внешней силе и включение в систему дает приятную для сердца многих граждан возможность помыкать нижестоящими. Мысль о том, что эта сила поведет не куда-нибудь, а на бойню, разумеется, иногда посещала немцев. Но она выглядела слишком страшной и потому сбрасывалась из сознания в подсознание.

Именно люди с авторитарным характером в наибольшей степени готовы поддержать фашизм.

Причинами, по которым немцы поддержали Гитлера, интересовался и другой представитель психоанализа Вильгельм Райх (1897 — 1957). Он очень интересовался сексуальными проблемами и даже высказал мысль о том, что за поддержкой фашизма лежит сексуальная неудовлетворенность широких масс населения. При всей заслуживающей уважения антифашистской позиции Райха приходится признать, что его подход никак не мог способствовать ни пониманию сущности фашизма, ни выработке эффективной стратегии и тактики борьбы с этим злом.

Многие отечественные деятели культуры очень возмущались существованием цензуры в Советском Союзе. Но когда цензура вдруг исчезла, то оказалось, что многим из этих деятелей сказать нечего; они говорят лишь разные гадости про коммуняк и пересказывают надоевшие всем истории о половых извращениях. Стоило ли ради этого бороться?

Полагаю, что сегодня следует выделять даже не две, а три формы свободы. Положительную свободу следует разделить на свободу действий по достижению внешней цели (положительную свободу — 1) и свободу ставить цели, находящиеся в гармонии со внутренней сущностью человека (положительную свободу — 2). То есть, свободу борьбы за гонорар и свободу самореализации. Положительной свободы — 1 больше при капитализме, а положительной свободы — 2 – при социализме и коммунизме. Господа, всерьёз утверждающие, что капитализм – это общество свободного труда, увидеть разницу между этими свободами неспособны.

Фромм разделил все религии на авторитарные и гуманистические. Авторитарные религии ориентированы на подавление тех или иных проявлений человеческой природы, гуманистические – на развитие лучших свойств человека.

Фромм считает, что Человечество должно уходить от авторитарных религий и переходить к религиям гуманистическим.

Вообще говоря, в любой религии есть и авторитарные и гуманистические элементы. В одних религиях больше элементов авторитарных, в других – гуманистических. Кроме того, религии эволюционируют и соотношение авторитарных и гуманистических элементов в них со временем меняется. Современные христианские конфессии совершенно не похожи на раннее христианство. Хотя и сохранилась вера в Распятие, Воскресение и Вознесение Иисуса Христа. Поэтому отношение к религиям должно быть не абстрактным, а конкретным, учитывая историческую ситуацию. Та или иная религия может быть полезна в одних обстоятельствах и вредна в других. Более того, одна и та же религия в одной и той же ситуации может быть в чем-то полезна, а в чем-то вредна.

Идея Э. Фромма о гуманистических религиях чем-то напоминает взгляды российских богоискателей и богостроителей начала XX века, среди которых было немало членов большевистской партии. Эти идеи были подвергнуты жесткой критике Владимиром Ильичом Лениным, считавшим, что религиозная оболочка неизбежно будет деформировать коммунистическую идеологию. Думаю, что эта критика применима и ко взглядам Э. Фромма.

Эрих Фромм смотрит на вещи глубже. Он видит корни паталогичности современной культуры не в биологическом вырождении, а в социальных отношениях. Психически больными являются не отдельные люди, а общество в целом.

Книга начинается размышлением о месте человека в природе.

Многие современные авторы, стоящие на позициях эволюционизма, стремятся всячески подчеркивать черты сходства между человеком и другими представителями животного царства. Этих черт сходства много, и они хорошо известны.

Гораздо интереснее вопрос о том, чем человек принципиально отличается от всех прочих животных. Ответ на этот вопрос позволит поставить обсуждение проблем антропогенеза на действительно серьёзную научную основу.

Так же, как и Поршнев, Фромм ставит на первый план не сходство человека с другими животными, а его принципиальное отличие от наших четвероногих предков. Хотя и не дает четкого ответа на вопрос о природе этих отличий. По Фромму, человек – существо принципиально негармоничное и внутренне противоречивое.

Существует только одно чувство, удовлетворяющее человеческую потребность в единении с миром и вместе с тем дающее ему ощущение целостности и индивидуальности, — любовь. Любовь — это объединение с кем-либо или чем-либо вне самого себя при условии сохранения обособленности и целостности своего собственного Я. Это переживание причастности и общности, позволяющее человеку полностью развернуть свою внутреннюю активность. Переживание любви делает ненужными иллюзии. Отпадает потребность преувеличивать значение другого человека или свою собственную значимость, поскольку подлинная сущность активной причастности и любви позволяет преодолеть ограниченность своего индивидуального существования и в то же время ощутить себя носителем активных сил, которые и составляют акт любви. Главным при этом является особое свойство любви, а не ее объект. Любовь заключается в переживании человеческой солидарности с нашими ближними, она находит выражение в эротической любви мужчины и женщины, в любви матери к ребенку, а также в любви к самому себе как человеческому существу, она состоит в мистическом переживании единения. В акте любви Я един со Всем, но остаюсь при этом самим собой — неповторимым, отдельным, ограниченным, смертным человеческим существом. Именно это единство полярных противоположностей — отдельности и единения — является источником, дающим жизнь любви и возрождающим ее.

А дальше подробно и убедительно рассказывается, как капиталистическое общество разрушает эту солидарность. И о тех последствиях, которое это разрушение наносит человеческой психике.

Тем не менее, жесткая критика капитализма и симпатии к социалистическому преобразованию общества заставляют дать книге Э. Фромма положительную оценку.

Подавляется не только половой инстинкт, подавляется интерес к людям, окружающему миру, науке, искусству, склонность к самостоятельному мышлению. Все это приносится в жертву на алтарь рыночного успеха.

А половой инстинкт в развитом капиталистическом обществе не подавляется, а, напротив, цветет и гипертрофируется. Так же, как и стремление к иным острым ощущениям, не требующим умственного напряжения. Или стремление лишний раз пощекотать своё тщеславие. Надо же чем-то заполнить пустоту жизни во внерабочее время.

На фоне этого неуклонно работающего механизма предпринимавшиеся идеологическими структурами КПСС эпизодические попытки подавлять индивидуальность советских граждан (о чем много пишут либеральные авторы), выглядят дилетантскими и малоэффективными. Наиболее эффективным механизмом подавления индивидуальности является конкуренция, о чем справедливо писал в своих трудах выдающийся советский биолог Иван Иванович Шмальгаузен (1884 — 1963).

Люди, ставящие целью своей жизни критику Системы, кровно заинтересованы в сохранении объекта критики. Чацкий не может существовать без Фамусова. Такая вот диалектика.

Эрик Фромм, в отличие от Герберта Маркузе, в таких грехах неповинен. И понимает реальные проблемы гораздо лучше.

Революционером, как подчеркивает Фромм, можно быть не только в политике, но и в любой другой человеческой деятельности.

Доктор Фромм высказывает парадоксальную мысль о том, что только революционера можно считать психически здоровым человеком.

Последняя цитата нуждается в некоторых комментариях. Строго говоря, ни рабский, ни наемный труд нельзя считать трудом в строгом смысле этого слова. Ибо труд предполагает некую целенаправленную деятельность, направленную на достижение объективного результата. Ни раб, ни наемный работник целей не ставят, и их деятельность целенаправленной не является. Объективный результат труда их не интересует и не может интересовать.

Не интересует объективный результат труда и товаропроизводителя. Он производит продукцию не для того, чтобы накормить людей, а для того, чтобы получить прибыль.

Поэтому в определенных ситуациях он предпочтет уничтожить свой продукт, а не раздавать его за бесценок или бесплатно нуждающимся в нем людям.

Такое отношение человека к своему труду и его результатам Э. Фромм считает противоестественным. И он прав!

А вот что говорит Фромм об общественном сознании:

Прочитав этот отрывок, можно без большого труда понять, чьи представления о сознании глубже: Маркса или Фрейда.

Эрих Фромм весьма негативно оценивает советский социализм, усматривая в нем многие черты, свойственные капиталистическому обществу. Анализировать возможные пути развития советского общества и его перспективы Фромм не пытается.

Недостаток концепции Фромма заключается в том, что, видя противоположность между биофилией и некрофилией, он не видит, что эти противоположности составляют некое единство. Ибо развитие невозможно без подавления каких-то степеней свободы. Единство биофилии и некрофилии может реализоваться как на уровне психики отдельного человека, так и на уровне сознания социальных групп и даже общества в целом. Более того, биофильная ориентация может переходить в некрофильную и наоборот. В этом то и заключается наиболее интересная сторона проблемы.

Книга Лоренца хорошо вписалась в длинный ряд произведений, убеждающих читателей в бессмысленности борьбы за лучшее будущее Человечества. Появление таких произведений в немалой степени подпитывался осознанием того, что советский строй, на который левая общественность возлагала много надежд, оказался не земным раем.

По мнению Фромма у человека встречается два (а, возможно, и больше) разных типов агрессивности. Агрессивность первого типа свойственна всем животным и является полезным инструментом в борьбе за существование. Именно о ней и писал Лоренц. Но её не следует путать с агрессивностью второго типа, которую Фромм назвал деструктивной. Формами проявления этой агрессивности являются садизм и ранее описанная Фроммом некрофилия.

Деструктивная агрессивность явно иррациональна, патологична и ведет к саморазрушению. Она появляется в немотивированно жестокости и стремлении к разрушению всего и вся. В дочеловеческом мире такая агрессивность в норме отсутствует (с ней, может быть, можно сравнить поведение взбесившейся собаки или поведение бегущей топиться огромной стаи леммингов или крыс). Такая агрессивность связана со внутренней неуверенностью в себе, порождающей потребность в иллюзии всемогущества. В определенных культурах эта внутренняя неуверенность приобретает гипертрофированный характер, что и порождает агрессивность второго типа.

До Фромма садизм и его оборотную сторону мазохизм было принято рассматривать, как сексуальные аномалии. Фромм привел убедительные свидетельства того, что это не так.

За садизмом и мазохизмом стоят отношения между людьми, которые не ограничиваются сексом и его извращениями.

Человеку для выживания необходимы не только физические, но и психические ресурсы. Такие, как нормальные отношения с окружающими людьми и позитивная самооценка. Недостаток психический ресурсов и вызывает патологическую агрессивность.

Э. Фромм отмечает, что садизм сплошь и рядом вытекает из обычного накопительства, а накопительство – это полезное и поощряемое в капиталистическом обществе качество.

Эрих Фромм умер 17 марта 1980 года, не дожив нескольких дней до своего восьмидесятилетия.

Какое же место занимает Эрих Фромм в истории мировой общественной мысли?

И Фромм и Ефремов очень хорошо понимают, что капитализм не делает человека счастливым. В лучшем случае он даст некоторой части трудящихся достаточно высокий жизненный уровень. Но для счастья этого недостаточно.

Оба мыслителя пытались представить общество, которое даст людям счастье. Представления об устройстве такого общества были у них достаточно похожи. Но ни Ефремов, ни Фромм, всерьез не пытались размышлять над тем, как из ныне существующего общества может вырасти общество, о котором они мечтали. Так же, как помещик Манилов и не пытается думать о том, как он сможет реализовать свои прекрасные мечты. Это является слабостью и Ефремова, и Фромма.

Под этой слабостью лежат объективные предпосылки. Научно-техническая революция придала капитализму новый импульс. Рабочее движение в развитых странах пошло на спад, прежде всего потому, что технические и технологические новшества, вкупе со сверхэксплуатацией населения слаборазвитых стран, позволили сильно поднять жизненный уровень в странах Запада. А первые социалистические страны столкнулись с серьезными проблемами, и жизнь в них не была слишком привлекательна.

Это обстоятельства делают идеи, высказываемые в книгах И.А. Ефремова и Э. Фромма относительно безопасными для капиталистической олигархии. По крайней мере, пока. Ибо пути перехода мечты в действительность остаются сегодня в тумане. Поэтому Кот Васька, не прерывая своей трапезы, может спокойно слушать обличительные речи Повара. А иногда, без особого для себя вреда, даже и поддакивать им.

Но коммунисты должны понимать, что мечты о прекрасном Будущем только тогда чего-то стоят, когда за ними стоят реальные идеи по поводу того, как и какими силами это Будущее может быть достигнуто. Иначе эти мечты так и останутся разговорами в приятной компании на кухне.

Статья печатается с незначительными правками, не влияющими на смысл.

К. б. н. С. В. Багоцкий

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter .