Невроз страха это по фрейду
Юнацкевич П. И., Кулганов В. А.
Плохое отношение к ребенку — лучшее условие для формирования невроза
Зигмунд Фрейд утверждал, что в раннем детском возрасте — обычно в первые три года жизни и не позже пятого года — у ребенка появляется ряд влечений, которые не кажутся ему недозволенными или запретными. Эти влечения носят сексуальный характер. Например:
— половое влечение девочки к отцу, мальчика к матери (эдипов комплекс);
— аутоэротические влечения (мастурбация, нарциссизм и др.);
— гомосексуальные влечения и т. п.
В процессе воспитания ребенок, по мнению Фрейда, узнает о запретности всех этих влечений, и они подавляются. Даже сама мысль об их существовании становится недопустимой, неприемлемой из-за несовместимости ее с высшими понятиями о приличии. Она не допускается до сознания, вытесняется в “бессознательное” и подвергается амнезии. Силы, ведущие к подавлению этих влечений, недопущению их отражения в сознании, Фрейд обозначил термином “цензура”, а сам процесс подавления — “вытеснением”. Переживания, которые оказались вытесненными в “бессознательное”, получили название “комплексов”. Если последующие переживания усилят эти комплексы, тогда, по мнению Фрейда, могут возникнуть такие заболевания, как неврозы.
В норме энергия вытесняемого сексуального влечения по Фрейдy переводится (сублимируется) в допускаемые “цензурой” виды деятельности, например, занятие благотворительностью, искусством, наукой, религией. Если же этот процесс оказывается нарушенным, то аффективно заряженные комплексы могут оторваться от первоначально породивших их переживаний и присоединиться к каким-либо, до того нейтральным представлениям или психическим актам, находя в них свое символическое выражение.
Комплексные представления, связанные с мужским половым органом могут обнаружиться в сознании в виде:
— страха перед змеей, ставшей символом представления об этом органе;
— вытесненного “аутоэротического комплекса” и связанной с ним повышенной любви к себе. Это может привести, при попадании в военную обстановку, к возникновению “военного невроза” с чувством страха за свою жизнь;
— скрытых “гомосексуальных комплексов”, приводящих к тяжелому хроническому алкоголизму.
В результате могут возникнуть явления навязчивости, какой-либо истерический симптом или патологическое влечение. Случаи, когда “вытесненный комплекс присоединяется к симптому соматическому”, обозначаются Фрейдом термином “конверсия” (“конверсионная истерия”). Таким образом, причина болезни, по Фрейд'y, таится в комплексных переживаниях, возникших в раннем детском возрасте. Она долго может оставаться скрытой. Например, чувство отвращения, возникшее в связи с половым влечением к отцу, может не обнаруживаться долгие годы.
Во время неудачного замужества подавляемое чувство отвращения к мужу может усилить влечение к отцу и привести к появлению истерической рвоты, символически отражающей отвращение. Исходя из данной теории, Фрейд предложил свой метод лечения неврозов — психоанализ, основанный на восстановлении в памяти (“вскрытии”) сексуальных переживаний детского возраста (инфантильно-сексуальных комплексов), якобы являющихся причиной неврозов. Для выявления этих комплексов высказывания больного (свободные ассоциации, воспоминания, сновидения) подвергаются специальному истолкованию при помощи кода сексуальной символики, разработанного Фрейдом. В своих работах Фрейд показал влияние “бессознательного” на психическую деятельность в норме и патологии, раскрыл механизм этого влияния:
— бегство в болезнь.
Он выдвинул принцип аналитической, каузальной терапии. Один из ближайших учеников Фрейдa — венский психиатр Адлер, отрицая роль полового влечения в этиологии неврозов, полагал, что в основе их лежит конфликт между стремлением к могуществу и чувством собственной неполноценности (конфликт влечений “Я” по Фрейдy). Ребенку, по Адлеру, свойственно, с одной стороны, стремление к власти, с другой — чувство своей неполноценности, которое он пытается изжить разными способами: то прямым протестом, грубостью, упрямством, то послушанием, прилежанием — и таким образом завоевать признание окружающих. Характерно при этом и стремление к “сверхкомпенсации”: заикающийся Демосфен становится великим оратором, нуждающийся в самоутверждении мужского достоинства — Дон Жуаном, стремящимся ко все новым и новым победам над женщинами. Невроз, по мнению Адлера, не болезнь, а лишь определенный способ изжития чувства собственной неполноценности и завоевания положения в обществе.
Невроз — это способ решения внутренних проблем человека
Критикуя ряд положений Фрейдa и его последователей, С. Homey (1966) основную роль в патогенезе неврозов видит не в сексуальных конфликтах, а в дефиците родительской любви.
Любовь ко мне — это основное условие для здоровья моих нервов!
Последний, по ее мнению, вызывает у ребенка внутреннюю тревогу и влияет на последующее формирование личности. Большое значение ею придается противоречиям между потребностями отдельного человека и возможностями их удовлетворения, а также отношениям личности с окружающими лицами.
H.Sul.ivan (1953), как и С.Нотеу (1950), усматривает истоки конфликтов, лежащих в основе неврозов, в межличностных отношениях матери и ребенка, но при этом подчеркивает, что отношения эти могут породить такие невротические проявления, как, например:
В основе неврозов, по В.Н.Мясищеву лежат неудачно, нерационально и непродуктивно разрешаемые личностью противоречия между нею и значимыми для нее сторонами действительности. Неумение найти рациональный и продуктивный выход влечет за собой психическую и физиологическую дезорганизацию личности.
Отсюда, при построении патогенетической психотерапии Мясищев рекомендует стремиться не только помочь больному осознать связь психотравмирующих событий с системой особо значимых для него отношений, но и изменить эту систему в целом — перестроить отношение больного к окружающему, корректировать его жизненные позиции и установки.
Не можешь поменять жизнь, измени к ней отношение и сохранишь свое здоровье
Благодаря изменению отношения с “горячего” на “холодное” к травмирующему фактору, достигается стойкое устранение болезненного симптома.
Итак, хотя в результате проведенных исследований удалось вскрыть многие стороны патогенеза неврозов, внутриклеточные, биохимические, молекулярные изменения, лежащие в основе болезни, остались до сих пор нераскрытыми. Это — задача будущего.
ЗИГМУНД ФРЕЙД — ВЫДАЮЩИЙСЯ ИССЛЕДОВАТЕЛЬ ПСИХИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА
На русском языке первые переводы книг этого ученого появились еще до революции. Они продолжали выходить и в первые послереволюционные годы, пользуясь успехом не только у специалистов–психологов, но также и у врачей, учителей, деятелей культуры. Это были годы, когда молодая советская психология только становилась на ноги. Она стремилась впитать в себя учение Маркса. Под этим углом зрения оценивались зарубежные теории — в том числе фрейдизм. И здесь обнаружилось несоответствие между очень многими представлениями Фрейда о душевной жизни человека, о движущих силах его поведения и тем, как объясняет эту жизнь, эти силы марксистская философия, ставшая компасом для советской науки. Попытки отдельных психологов объединить Фрейда и Маркса были отвергнуты. Для этого имелись веские доводы, ибо методология этих учений, их объяснения механизмов психического развития принципиально различны. При этом, однако, все конкретное содержание исследований Фрейда также оказалось перечеркнутым. С тех пор, с середины 20–х годов, труды Фрейда больше не издавались. В существо его теории и методов перестали вникать. Забвению подверглось требование марксизма: не смешивать честный, серьезный поиск истины, открытые ученым проблемы и факты, разработанные им методики, с одной стороны, и то, как это преломилось в его идеях, несовместимых с нашим мировоззрением, — с другой.
О фрейдизме опубликованы сотни книг, сложилась огромная библиотека, которая продолжает расти. Издано множество материалов, освещающих деятельность Фрейда и его школы, включая протоколы психоаналитических сеансов. Созданы энциклопедии психоанализа. Прослеживаются биографии некоторых пациентов Фрейда и т. п. Вместе с тем очевидна сильная оппозиция этому учению со стороны многих научных и философских школ. Но какой бы острой критике и даже злобным нападкам оно ни подвергалось, учение Фрейда вновь и вновь становится предметом дискуссий, порождает новые направления, так как в нем отразилась реальность психической жизни.
Говоря об отражении, следует помнить, что его диалектико–материалистическое понимание предполагает различную степень приближения мысли к реальности. Ведь нередко эта реальность воссоздается неадекватно, в превращенных формах. Со многими неадекватно установленными современной наукой данными читатель встретится и в произведениях Фрейда. Мы увидим, как он, будучи мужественным исследователем, порой решительно расставался с прежде принятыми им положениями, тогда как ряд своих излюбленных идей продолжал фанатически культивировать, вопреки тому, что их безнадежную слабость показали не только противники психоанализа, но и его верные приверженцы.
Ежедневно по 8—10 часов на протяжении многих десятилетий Фрейд занимался врачебной практикой. На фактах, почерпнутых в клинической практике, он проследил сложность и многоплановость структуры личности, значение в ее истории внутренних конфликтов и кризисов, последствия неудовлетворенных желаний. Фрейдом был введен в научный оборот ряд идей и проблем, показавших, что уровень сознания неотделим от других глубинных уровней психической активности, не изучив взаимодействие которых невозможно понять природу человека. Фрейд разработал ряд гипотез, моделей, понятий, запечатлевших своеобразие психики и прочно вошедших в арсенал современного научного знания о ней. К ним относятся, в частности, понятия о защитных механизмах (психологической защите), фрустрации, идентификации, рационализации, вытеснении, фиксации, катарсисе, силе Я и др. (см. ниже). Эти понятия обогатили также психотерапевтическую практику. Изучение Фрейдом роли сексуальных переживаний и сопряженных с ними душевных травм дало толчок развитию новых областей знания, в частности сексологии. Фрейдом было показано, сколь важно, прослеживая становление характера человека — его строение и динамику, учитывать детские годы и испытанное ребенком в этом периоде, в особенности отношения в семье, от которых зависит формирование его характера, его мотивационной сферы. Жизненность, практическая значимость поставленных Фрейдом проблем вытекает также из того, что в круг научного анализа им были вовлечены феномены, которые традиционная психология не привыкла принимать в расчет: чувства вины, неполноценности, тревожности, уход от реальной ситуации в область грез, возникновение внутренней тенденции к агрессивности.
Наша психология ищет свои ответы на сложные, интимные вопросы, поставленные Фрейдом. В науке же постановка вопроса — не менее трудная, не менее творческая задача, чем поиски ответов. Не соглашаясь с предложенным Фрейдом толкованием собранных им фактов, его теоретическими обобщениями, советские исследователи освещают их с других научных позиций. Вместе с тем, развивая свой подход к соотношению сознания и бессознательной психики, к противоречиям и конфликтам в развитии личности, они опираются на наследие прошлого. Чтобы критически переосмыслить это наследие, необходимо сперва им овладеть.
Фрейд находит, что поводом вытеснения является кастрационный страх. Прослеживая взаимосвязь между фобиями животных и кастрационным страхом, он замечает, что содержание страха — бессознательно. От фобии к животным Фрейд переходит к неврозу навязчивости, считая, что, причиной возникновения подобных невротических реакций является страх Я перед сверх-Я. «…мы получаем страх как проекцию на ситуацию опасности, — пишет он далее, — от этого страха можно уберечься тем, что Я что-то совершает, чтобы избежать этой ситуации или увильнуть от нее. …симптомы создаются для того, чтобы избежать ситуации опасности, которая сигнализируется развитием страха…
Фрейд также находит, что первым переживанием страха — может быть состояние рождения.
Однако нам представляется необходимым сейчас не только рассмотреть природу страха — в его фобических проявлениях (касаемых жизни индивида в социуме), — но и наметить, — своего рода, — невротические детерминанты возникновения последующих страхов, рассмотрев как причины, так и следствия проявлений подобного.
И уже тогда — попытаемся найти следствия невротических проявлений индивида в его жизни, а также — отыскать причину (возникновения) подобного.
В данном случае, следовало бы заметить, что ряд психических дисфункций сексуального характера, получив основу в детском возрасте (в результате специфического торможения) нашли свое отражение в сексуальных расстройствах уже взрослой жизни индивидов. Другими словами, речь, по всей видимости, идет о неком смещении психических детерминант, в результате чего, такие формы сексуальных заболеваний как импотенция и фригидность — нашли свое отражение в страхах и появлении чувства вины, выступившими в своего рода, проявлении защитных реакций связанных с сексуальным возбуждением и сместившимися от инфантильной сексуальности к взрослой. Вслед — за смещением возбуждения. Например, напоминание об объектах орально-эротических устремлений (связанное с вытеснением оральных побуждений) могло вылиться:
б) смещением орального торможения — на занятия со скрытым оральным значением (курение, употреблением алкоголя, и т. п.)
К проявления первого (отказа в употреблении пищи) могут быть вовлечены и анальные компоненты (если мы говорим о сопротивлении к приему пищи — как акту: контроля над собой). В подобном случае в качестве дополнительных оральных торможений может выступать и, например, задержка речевого развития ребенка. (В данном вопросе, скорей всего, мы можем говорить об оральной сфере — как области сосредоточения ранних инстинктивных конфликтов).
Кстати, вероятно следует обратить внимание и на существование такой формы проявления вытеснения, — как патологическое влечение к пище. В данном случае, вместо торможения (и, как следствие, отказ от пищи) — имеет место: сверхкомпенсация. Своего рода — пищевая наркомания.
В заключении хотелось бы отметить, что общий характер, объединяющий различные фобии — это регрессия в детство. Именно в детстве, — как бессознательно понимают индивиды, — они могли найти защиту, покой, умиротворенность, — а значит: и спасение от каких-либо страхов, проецированных миром, окружением, внешней средой.
Быть может потому, многие формы взрослых фобий способны к нивелированию своей отрицательной сущности — в следствии нахождения рядом с субъектом, испытывавшим проявление какой-либо фобии, страхов — другого индивида. Каким-либо образом — близкого (либо по родственным узам, либо по характеру знакомства) нашему невротику.
В подобном случае, вполне можно еще говорить и том, что, чувствуя рядом с собой поддержку — раннее невротически настроенный индивид: ощущает, своего рода, внутренний подъем; вследствие появления уверенности; способности (если то потребуется) бросить вызов обществу. Противостоять акту агрессии со стороны внешней среда; продемонстрировать (если необходимо) — свою агрессию, агрессивность. (Что доказывает, например, что показная агрессивность, нарочито развязное поведение, открытая демонстрация хулиганских побуждений и намерений — не иначе как: бессознательная попытка завуалировать, замаскировать, собственный страх; страх — перед тем же: обществом; социумом).
Действительно, можно было бы сказать, что жизнь человека соткана из разнообразных страхов. В той или иной степени каждому из нас неоднократно приходилось испытывать страх в глубине души. Другое дело, что далеко не всегда человек знает причину своего страха и способен разобраться в том, что его волнует и почему ему страшно. И далеко не всегда нормальный страх перерастает в нечто большее, патологическое. Но, как правило, все невротические расстройства так или иначе связаны с переживаниями, в основе которых лежит бессознательный страх.
Работа с пациентами подтверждает тот реальный ] факт, что за многообразными симптомами психическихг, заболеваний стоят всевозможные страхи. Из упомянутыхi выше клинических случаев не было, пожалуй, ни одного, где бы обратившийся ко мне за помощью пациент не говорил о своих страхах. Вика испытывала страх перед беременностью. Впрочем, страх забеременеть является ти-jjj пичным для женщин, хотя не все они становятся невро-' тиками. Виктория, у которой был выкидыш на четвертом месяце, постоянно испытывала страх перед гинекологом, Станислав панически боялся замкнутого пространства, будь то поездки на метро, в общественном транспорте или подъем на лифте. Руслан боялся гнева жены. Другие пациенты также сообщали о разнообразных страхах, которые они испытывали в различные периоды своей жизни и которые впоследствии повторялись как наяву, так и во сне.
тором института. Сдававшая на отлично все экзаменационные сессии, студентка так боялась каждого предстоящего испытания, что, по ее собственному признанию, накануне каждого экзамена закатывала дома настоящую истерику. Симпатичная и кокетливая женщина боялась того, что если ей придется развестись со своим мужем, то она уже не сможет ни с кем вступить в близкие отношения. Энергичная женщина, приехавшая из провинции в Москву и за три года пребывания в ней сумевшая начать свое собственное дело, купить квартиру и сколотить капитал, позволявший ей посещать привилегированные клубы, стремилась выйти замуж, но в то же время испытывала такой страх перед мужчинами, которые могут ее обмануть, что бессознательно делала все для того, чтобы ее многочисленные знакомства не завершались брачными отношениями. Не стесненная в материальных средствах женщина и любящая своего маленького ребенка мать испытывала постоянное беспокойство по поводу того, что ее муж не сдержит данное ей слово, напьется в очередной раз и этот запой будет продолжаться несколько дней.
Можно было бы перечислить множество иных ситуаций и переживаний, связанных со страхами обращавшихся ко мне пациентов. Но дело не в этом. Важно иметь в виду то, что в процессе работы с пациентами так или иначе в поле зрения оказывается проблематика страха,независимо от того, с какой конкретной проблемой первоначально приходит к аналитику человек. Надо полагать, точно с таким же положением столкнулся основатель психоанализа, когда впервые открыл свою частную практику.
страхи конкретного содержания. Такие состояния Фрейд | наблюдал у своих пациентов. В частности, в случае боль-! ной фрау Эмми фон Н. он отметил невроз страха с тревож* ! | ными ожиданиями, сочетающимися с истерией. В случае | Катарины — комбинацию невроза страха с истерией.
В качестве иллюстрации сновидений страха Фрейд привел свое собственное сновидение, приснившееся ему в возрасте семи-восьми лет и проинтерпретированное им тридцать лет спустя. Ему приснилась любимая мать со спокойным, застывшим выражением лица. Ее внесли в комнату и положили на постель два или три существа с птичьими клювами. Маленький Фрейд проснулся со слезами и криком, разбудил своих родителей и успокоился только тогда, когда увидел лицо матери. В процессе интер-
претации своего сновидения он выяснил, что длинные существа с птичьими клювами были заимствованы им из иллюстраций к библии в издании Филиппсона, той книги, которую он читал в детстве. На память ему пришло также воспоминание об одном мальчике, Филиппе, с которым он играл на лужайке возле дома и от которого впервые услыхал вульгарное слово, обозначающее половой акт и характеризующееся аналогией с ястребиными головами. Толкование вторичной обработки сновидения говорило о том, что во сне маленький Фрейд испугался, что мать умирает. Проснувшись в страхе, он затем увидел лицо матери, понял, что она не умерла, и успокоился. Однако это вторичное толкование сновидения имело место под воздействием страха. С точки зрения Фрейда, он боялся не потому, что ему приснилось, будто мать умерла. Вторичное истолкование возникло потому, что он уже находился под влиянием страха. В действительности же страх относился к смутному сексуальному чувству, нашедшему выражение в зрительном содержании сновидения. Так, на примере собственного детского сновидения Фрейд показал ту связь между страхом и сексуальностью, которую обнаружил лри работе с пациентами.
В процессе аналитической работы удалось разобраться с проблемой безвременья, которая представлялась Ста- всяком случае он смог ответить для себя на те вопросы, на которые раньше не находил ответа, и освободился от гру- , за, связанного с предшествующим зацикливанием на про- ' шлом. Одновременно Станислав вспомнил, что первые 1 признаки клаустрофобии появились во время его пребы-; вания в военкомате, когда он хотел подышать свежим воз-, духом, но ему не разрешили выйти из душного помещения, в результате чего у него возникло чувство паники, | подскочило давление и ему не удалосьтюпасть в то подразделение, где он хотел проходить воинскую службу. Однако в действительности не это событие, как он полагал, было первопричиной его последующих страхов.
дили на работу. Долгие часы ребенок оставался один в комнате, где с ним случались различные происшествия (однажды он сунул ножницы в электрическую розетку, в другой раз то ли проглотил, то ли хотел проглотить таблетки, привлекшие его красивой оболочкой).
Даже из этого краткого воспроизведения некоторых воспоминаний Станислава нетрудно увидеть связь между ранними и поздними страхами, с одной стороны, страхом и сексуальностью, с другой стороны. Однако не все так просто и однозначно, как это может показаться на первый взгляд. На самом деле по мере проработки аналитического материала выявились такие опосредованные звенья обще- ' го психосексуального развития пациента, которые заставили обратить пристальное внимание на соотношение между обидой мальчика на близких ему людей и страхом как бессознательным вытеснением обиды, сексуальными влечениями, их подавлением и страхом, а такжЪ восприятием пространства, времени и страхом утраты свободы, зависимости от других людей. В контексте данной работы более подробное рассмотрение этих вопросов не входит в мою задачу. Поэтому вернусь к освещению фрейдовского понимания проблемы страха.
2. Детские фобии и феномен страха
На основе анализа фобии маленького Ганса основатель психоанализа пришел к заключению, согласно которому у ребенка существовала двойственная установка: с одной стороны, он боялся животное, а с другой — проявлял к нему всяческий интерес, подчас подражая-ему. Эти амбивалентные (двойственные) чувства к животному явились ничем иным, как бессознательными замещениями в психике тех скрытых чувств, которые ребенок испытывал по отноше-
Рассмотрение психологии первобытной религии и культуры позволило Фрейду провести параллели между возникновением тотемизма в древнем мире и проявлением детских фобий в рамках современной цивилизации, между боязнью инцеста и различного рода страхами, ведущими к невротическим заболеваниям. Психоаналитический подход к филогенетическому и онтогенетическому развитию человека с неизбежностью подводил к необходимости более глубокого, по сравнению с предшествующими представлениями, изучения проблемы страха как на концептуальном, так и на терапевтическом уровне. Поэтому нет ничего удивительного в том, что и в последующих своих работах Фрейд неоднократно возвращался к осмыслению проблемы страха.
Как и Киркегор, Фрейд также был ориентирован на
психологическое понимание страха. Однако, в отличие от
него, основатель психоанализа поставил вопрос о том, по
чему нервнобольные испытывают страх в значительно бо
льшей степени, чем другие люди, считающиеся здоровы
ми. В связи с этим он предпринял попытку рассмотрения с
позиций психоанализа не только и не столько страха как
такового, безотносительно к его носителям, сколько тех
психических состояний, которые связаны с проявлением
невротического страха. Такой подход к обсуждению проб
лемы страха потребовал прояснения понятийного аппара
та и рассмотрения психических механизмов, ведущих к
возникновению различных форм проявления страха у че
ловека, ч
Прежде всего основатель психоанализа исходил из. того, что реальный страхпредставляется человеку вполне:; рациональным и понятным, поскольку он является реак--: цией на восприятие внешней опасности. В этом отноше-* нии реальный страх может быть рассмотрен в качестве вы-; ражения инстинкта самосохранения. Но если он приобре-^ тает чрезмерную силу, выходящую за рамки обычной ре-" акции на опасность, состоящей из аффекта страха и за-i щитного действия, то его нельзя назвать целесообразным. Готовность к опасности — обычное явление. На ее почве i возникает состояние страха. Согласно Фрейду, готовность к страху является целесообразной, в то время как развитие страха — нецелесообразно.
В отличие от реального, невротический страхпредстав- 1 ляет собой субъективное состояние, сопровождаемое аф- I фектом. Он может проявляться в различных формах. Одно | из таких проявлений заключается в том, что у человека может наблюдаться состояние страха ожидания или боязливого ожидания, когда страх готов привязаться к любому подходящему содержанию восприятия. Страдая подобного рода страхом, человек предвидит наихудшую возможность из всех имеющихся, и у него наблюдается склонность к ожиданию несчастья. Такой человек не является больным в строгом смысле этого слова, но он становится боязливым и пессимистичным. Крайняя степень выражения подобного рода страха имеет отношение к нервному заболеванию, названному Фрейдом неврозом страха.
Вторая форма страха психически соотносится с определенными объектами и ситуациями. Это — фобии,связанные с боязнью животных, свободного пространства, темноты, закрытых помещений, поездок на общественном транспорте, полетов на самолете и т. д. Некоторые из внушающих страх объектов и ситуаций имеют отношение к опасности и
поэтому вызывают соответствующую негативную реакцию у ряда нормальных людей, как это происходит, например, при встрече со змеей. Но у невротиков подобного рода фобии столь интенсивны, что вызывают парализующий их ужас. Фрейд относил такие фобии к истерии страха.
Выделение этих трех форм страха поставило Фрейда перед необходимостью более конкретного ответа на вопрос о том, что все же представляет собой невротический страх и как следует еголонимать. Отвечая на этот вопрос и апеллируя к психоаналитическим представлениям о бессознательной деятельности человека и клиническим наблюдениям, он прежде всего соотнес страх ожидания и боязливость с сексуальными влечениями или, точнее, с неудовлетворенной разрядкой либидо. Если в силу тех или иных причин сексуальное возбуждение прекращается, не получив своего полного удовлетворения, то в этом случае появляется страх, который может быть выражен в форме страха ожидания, различного рода припадков или их эквивалентов. С точки зрения Фрейда, страх связан с сексуальным ограничением, как это имеет место, например, при прерванном половом акте, сексуальном воздержании, менопаузе.
Надо сказать, что отмеченная Фрейдом связь между сексуальностью и страхом действительно имеет место. Во всяком случае в процессе аналитической практики мне неоднократно приходилось сталкиваться с подобного рода обстоятельствами, когда на почве сексуальных отношений у пациентов возникали различного рода страхи, связанные с психической или физической импотенцией у мужчин, боязнью забеременеть у женщин. Однако далеко не всегда прослеживались однозначные связи, о которых говорил Фрейд. Так, единичные и эпизодические случаи прерывания полового акта чаще всего порождают страх, особенно у женщин. Один из моих пациентов сообщил о том, практикуемый им несколько раз прерванный половой акт вызвал у него не беспокойство, а неудовлетворенность, в то время как у его партнерши появился страх, в результате чего они оба исключили из сво-
На основе рассмотрения невроза страха, истерии и невроза навязчивых состояний Фрейд заключил, что отклонение сексуальности от нормального своего проявления, ведущее к порождению страха, осуществляется на почве как соматических, так и психических процессов. Собственно говоря, этим и ограничилось его обсуждение вопроса о возникновении невротического страха, так как ко времени чтения лекций о введении в психоанализ (1916/17 гг.) многое оставалось для него неясным, требующим концептуальной проработки и клинической проверки.
Не менее сложной оказалась и вторая задача, поставленная Фрейдом и связанная с выявлением связей между реальным и невротическим страхом. Пытаясь решить эту задачу, он обратился к рассмотрению возникновения страха у ребенка. Его исходный постулат заключался в том, что боязливость свойственна всем детям и трудно проводить различие между страхом ребенка, являющимся реальным или невротическим. У ребенка имеется склонность к реальному страху. Он испытывает боязнь при
столкновении с незнакомыми лицами, новыми ситуациями, точно так же, как первобытный человек боится всего неизвестного ему. Однако не все дети боязливы в равной мере. Те из них, кто проявляет сильную боязнь перед новыми объектами, предметами, ситуациями, в дальнейшем становятся нервными.
Казалось бы, возникновение страха у ребенка связано с его беспомощностью и не имеет никакого отношения к его сексуальности. Именно на этот источник зарождения страха обращали внимание некоторые исследователи и терапевты, считая, подобно А. Адлеру, что в основе страха и невроза лежит неполноценность ребенка, обусловленная его слабостью и беспомощностью. Но Фрейд не разделял подобную точку зрения. Он исходил из того, что ребенок боится чужого человека не в силу исходящей от него опасности и собственной беспомощности перед ним, а потому что настроен увидеть знакомое, любимое лицо, главным образом, матери, но вместо него видит чужое лицо. Либидо ребенка не находит своего воплощения в любимом лице и, неспособное удержаться в свободном состоянии, переводится в страх. Не случайно первые "фобии у детей проявляются в форме боязни темноты и одиночества, когда они сталкиваются с ситуацией отсутствия любимого лица, матери. Отсюда следует, как считал Фрейд, что невротический страх не является вторичным, то есть особым случаем реального страха. Скорее приходится признать, что проявление у ребенка реального страха имеет нечто общее с его невротическим страхом. Этим общим служит то, что оба страха возникают на почве неиспользованного либидо. Исходя из подобного представления, Фрейд делает вывод, согласно которому страх детей очень близок к невротическому страху взрослых и замещает собой объект любви каким-либо внешним предметом или ситуацией.
В представлении основателя психоанализа развитие страха тесно связано с системой бессознательного, с судьбами либидо. Превращение либидо в страх осуществляется благодаря процессу вытеснения. Подвергнутые вытеснению, сексуальные влечения как бы находят свою разрядку в форме страха, причем невротического страха. Так, рассматривая фобии, Фрейд выделил две фазы невротического процесса. Первая фаза характеризуется осуществлением вытеснения и переводом сексуальных влечений в страх, соотнесенный с внешней опасностью. На второй фазе на-
Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет
Читайте также: