Неврозы проходят на войне

Существуют ли специальные военные неврозы? Говоря о неврозе переутомления и психогенном неврозе, мы приводили данные, характеризующие распределение этих функциональных расстройств нервной системы в воинских частях мирного времени.

Во время войны мы, конечно, можем встречать невроз переутомления, неврозы, связанные с психогенными моментами, невроз истощения, конституциональные неврозы; в частности, по нашим наблюдениям, люди, страдающие неврозом навязчивых состояний, попадая на военную службу и в условия войны, предъявляют гораздо меньше жалоб и чувствуют себя гораздо лучше, поскольку их внимание привлечено целым рядом обстоятельств внешнего мира и, тем самым, они освобождаются от концентрации внимания на собственной персоне.

Война, несомненно, чрезвычайно сильно и разнообразно может травмировать нервную систему. Отсюда, естественно, возникает очень много расстройств, которые именуются травматическими неврозами. Один из современных исследователей травматического невроза (Кардинер) говорит, что эта форма невротического расстройства наиболее распространена на войне. Занимаясь изучением этого рода расстройств во время Первой мировой войны и Великой Отечественной войны, мы имели возможность показать, что в целом ряде случаев при клинической картине невротического состояния после травмы мы находим у больного разнообразные изменения как со стороны морфологии крови, так и биохимического порядка в сыворотке крови и мозговой жидкости, не говоря о данных энцефалографии, свидетельствующих о том, что при клинической картине невроза мы на самом деле имеем перед собой остаточные явлений мозговой травмы, прошедшей как сотрясение или ушиб мозга. Эти случаи, конечно, должны проходить перед врачом не как случаи травматического невроза, а как остаточные явления органической травмы нервной системы. Если мы сузим понятие травматического невроза на войне, откидывая все случаи, когда при травме имел место синдром сотрясения мозга, т.е. факт потери сознания с его атрибутами (рвота, замедление пульса и т.д.), то у нас останутся те формы, которые бывают главным образам связаны с фактом психической травмы, т.е., с нашей точки зрения, укладывающиеся в наше понимание психогенного невроза. Сюда мы относим всякого рода истерические расстройства, состояния испуга, страха, ужаса, морального истощения, оглушения, нервного функционального шока.

Значительное место в картине военных неврозов занимают вегетативные, особенно вазомоторные расстройства: проявления неадекватного напряжения, усилия; эмоциональная гипертензия, диспептические расстройства вплоть до пептической язвы желудка, эмоциональные поносы; спастический перепончатый колит; приступы бронхиальной астмы; нейродерматозы, невропатический отек; мигрень; нарушения обмена веществ разного рода, включая значительные колебания его в ту и другую сторону (fluctations in metabolic rate), диабет, болезнь Грэвса (Базедова), аллергические нарушения.

Таким образом мы видим, что в картину неврозов войны входит и целый ряд вегетативных нарушений, ставящих вопрос о нарушениях деятельности внутренних органов, сердечно-сосудистой системы, обмена, желез внутренней секреции, т.е. под нимающих вопросы о вегетативных, висцеральных неврозах, о вегетопатиях, эндокринопатиях, а с нашей точки зрения, уже выходящих за пределы понятия невротических расстройств; здесь ставится вопрос об этиологическом значении травмы для развития заболеваний вегетативной нервной системы и желез внутренней секреции. Мы не сомневаемся также и в том, что ряд расстройств, описываемых некоторыми авторами и относимых ими к неврозам войны, по существу являются остаточными симптомами синдрома сотрясения мозга и последствиями травматизации стенок срединного мозга, в частности, III желудочка.

Следовательно, среди т.н. военных неврозов мы можем в основном встречать все пять выделяемых нами с нозологической точки зрения и описанных здесь форм неврозов (переутомления, психогенного, навязчивых состояний, ритма и истощения) как в чистом виде, так и в различных комбинациях, в зависимости от индивидуальности больного и индивидуализации действенного фактора войны.

Такое определение очень подходит к нашей характеристике понятия невроза и, в частности, его отношения к понятию психоза.

При травматическом неврозе изменяется качество приспособительной системы (адaптации). Прекращение, функции и иммобилизация (неподвижность) при неврозе являются первыми шагами (ступенями) в процессах восстановления.

Таким образом, на первый план выступает значение торможения функции в возникновении невроза. Понимание и истолкование картины военного невроза нередко требуют знания и учета целого ряда психодинамических моментов и факторов, а также проявлений заторможенных и незаторможенных механизмов и активностей организма.

Итак, в военной обстановке: 1) могут развиться различные неврозы как нозологические единицы; 2) необходимо тщательно учитывать, что следует относить на счет функционального расстройства нервной системы, а что — на счет остатков органического повреждения мозга; 3) военные неврозы нередко граничат в своих проявлениях с расстройствами вегетативной нервной системы, эндокринопатиями и психозами, поэтому врач должен более внимательно относиться к пониманию и толкованию этих проявлений; 4) поскольку сосудистые факторы, в частности, артериосклероз, имеют большое и тесное отношение ко всякой травме и могут ухудшать прогноз при военных травматических неврозах, врачу необходимо не забывать особо выделять эти моменты при своих заключениях; 5) особого внимания заслуживает отношение функционального расстройства нервной системы под влиянием военных факторов к развитию в дальнейшем эпилепсии; здесь возможны очень сложные взаимоотношения между отдельными формами и моментами; при изыскании решений врачу необходимо помнить, что эпилепсия не есть невроз, но что эпилептиформные припадки могут возникать в результате целого ряда функциональных моментов, которые играют роль в генезе неврозов (психотравма, переутомление, конституция, нарушения ритма организма, сосудистые нарушения и пр.).

Отвечая на поставленный в начале главы вопрос, мы должны будем сказать, что какой-то особой нозологической формы под именем военного невроза или невроза войны мы не видим и не находим. Но война, конечно, дает очень много поводов и этиологических моментов для возникновения неврозов. Так как картина невроза зависит от обусловившей его возникновение обстановки, то война дает свои специфические и типичные формы проявления заболевания, как, например, психическая глухонемота после оглушения и испуга, мутизм и паралич ног от страха и в результате паники, переутомление и истощение в связи с требованиями военной обстановки.

Источник информации: Александровский Ю.А. Пограничная психиатрия. М.: РЛС-2006. — 1280 c.
Справочник издан Группой компаний РЛС ®

Истерия? Невроз? Ты трус, или слабак, или вообще симулянт! У настоящего немца ( русского, француза, англичанина) такого не может быть! Так считали во времена Первой мировой войны. Психиатрия как наука только зарождалась — и делала она это довольно медленно.

До науки

У врачей тогда ещё не было средств, чтобы напрямую посмотреть состояние живого мозга ( и до конца XX века не появилось). Относительно связного понимания того, какие вообще бывают психические болезни, что их вызывает и как они протекают, — тоже.

Армии, как правило, были небольшими, а войны короткими, так что материала для статистики не хватало — около трёхсот случаев за всю франко-прусскую войну в прусской армии. Но вскоре подоспело появление первых связных психиатрических теорий, общее улучшение военной статистики — и русско-японская война.

Вы офицер или истеричная барышня?

Офицеры прямо-таки рвались на передовую — ведь это была возможность по-быстрому и без особой опасности отличиться. Но что-то пошло не так. Заболеваемость неврозами и истериями у офицеров оказалась вдвое выше, чем у рядового состава.

Вопрос о контузиях, поднятый ещё во времена ' title=>Пирогова, всё ещё не разрешили, хотя он стоял очень остро. Поражения воздушной волной без видимых ранений стали, с одной стороны, предметом насмешек, а с другой — прекрасным вариантом для симуляции. В том числе для тех, кто захотел убраться с войны по причине нервного расстройства.

Сейчас уже не разобрать, сколько офицеров эвакуировались в тыл с реальным неврозом, а сколько сбежали, плюнув на офицерскую честь.

По окончании войны этот вопрос так и остался висеть в воздухе. Всеобщее внимание сосредоточилось на вопросах военно-полевой хирургии и особенно — санитарной тактики.

Конечно, работы писались, данные обрабатывались — но пока это было лишь строительством фундамента для огромной науки.

Траншеи, ведущие в ад

В Первой мировой войне участвовало огромное количество людей — почти 70 миллионов.

У офицеров он проявлялся чаще в виде неврастении, а у солдат — в виде новой для тогдашней психиатрии болезни — командной истерии. Она отличалась стойким возбуждением и непрерывным выкрикиванием команд. Их никто не слушает? Неважно. Сознание сужено до предела, больной живёт лишь в своём странном и страшном мире. Кроме того, всё это сопровождали параличи, потеря памяти, глухота, немота и нарушения сна.

Лица болезни

Впрочем, подобное состояние, отмечавшееся перед боем, считалось почти нормальным.

Солдат, у которого пулей выбило из рук котелок, не обращая внимания на огонь, бросился к вражеским окопам, закидал их камнями и вернулся назад невредимым. Боги порой хранят безумцев.

Имитация курорта

Специфических лекарств для психических болезней в те времена ещё и в проекте не было — их породила фармакологическая революция 1950‑х.

Донаучные методы — изоляция в деревянных кабинах со служителями, запрещавшими разговоры, или голодные диеты — результата предсказуемо не дали.

К концу Первой мировой сложилось мнение, что военный невроз — проблема нередкая, но, как правило, поддающаяся быстрому и полному излечению. Во фронтовых госпиталях было 80-90% возврата больных в строй — против 20-25% госпиталей глубокого тыла. Правда, получить пенсию по ' title=>нервному заболеванию, привезённому с войны, было сложновато.

Возвращаюсь к теме общественной практики насилия. Начало здесь: Забытая история. Истерия

Терапия Риверса с точки зрения преследуемой цели – вернуть солдата в строй – оказалась успешной. Сассун вернулся на фронт, хотя его политические убеждения не изменились. Он сделал это из чувства верности товарищам, которые продолжали сражаться, чувства вины за свою персональную безопасность и чувства безнадежности в отношении своих одиночных протестов. Риверс же, со своей стороны, сформулировал два принципа, которые впоследствие были использованы американскими психиатрами во время Второй Мировой войны: во-первых, любой человек, независимо от личных качеств, может испытывать измененные состояния сознания под влиянием страха и во-вторых, этот страх может быть преодолен только чувством солдатской солидарности, которая оказалась сильнее, чем патриотизм, абстрактные принципы или ненависть к врагу.

Сассун выжил в войне и, как всякий выживший, провел остаток жизни в битве с военным неврозом. Он писал и переписывал воспоминания о войне, стараясь сохранить память о погибших, и отстаивал дело пацифизма. Хотя сам он смог избавиться от симптомов нервного расстройства до такой степени, что мог вести продуктивную жизнь, его постоянно преследовали мысли о тех, кому повезло меньше:

С началом Второй Мировой войны задача скорейшего восстановления боеспособности личного состава возникла вновь, а значит, военный невроз и психическая травма опять оказались в центре внимания. Американские психиатры старались выяснить, какие факторы могли служить защитой от острой травмы и способствовать быстрому выздоровлению.

В конце XIX в. исследования истерии базировались на исследовании сексуальной травмы, но в то же время, тогда не существовало даже намека на понимание того, что насилие – домашнее и сексуальное - составляло повседневность жизни женщин. Фрейд случайно увидел эту правду и предпочел спрятаться от нее. Исследования психических расстройств ветеранов войн ХХв. привело, в конце концов, к официальному признанию их травматической природы. И только к концу 70-х годов ХХв. наконец-то был признан тот факт, что пост-травматические расстройства наиболее часто наблюдаются не у ветеранов войн, а у женщин в мирное время.

Героическая эра истерии – с доверием к пациенткам, с длинными личными собеседованиями как источником исследования – вернулась вновь: и эти исследования подтвердили тот факт, который Фрейд сто лет назад объявил фантазиями. Сексуальное насилие в отношении женщин и детей действительно эндемично в нашей культуре – и таковы же были результаты эпидимиологического исследования Дайаны Расселл (D.E.H. Russell- Sexual Exploitation: Rape, Child Sexual Abuse, and Sexual Harrassment, 1984) : одна из каждых четырех женщин была изнасилована, одна из каждых трех подверглась сексуальному насилию в детстве и в подростковом возрасте.

В 80-е годы впервые в истории изнасилование и сексуальное насилие были официально признаны преступлением, а не сексуальным актом. Трудно переоценить значение этой простой формулировки (не случайно за ее принятие пришлось долго бороться) – она напрямую противостояла идее о том, что сексуальное насилие удовлетворяет тайные желания женщин, мнение, распространенное не только в порнографии, но и в академических текстах.

Феминистское движение не только привлекло общественное внимание к проблеме сексуального насилия, но и потребовало действенных мер по защите жертв. Первый центр помощи жертвам сексуального насилия был создан в 1971г. В 1981г в США действовали сотни таких центров – они были организованы вне официальной системы здравоохранения и давали эмоциональную, юридическую и практическую поддержку жертвам. Активисты центров сопровождали женщин в больницы для освидетельствования и в полицию для дачи показаний, чтобы персонал данных учреждений, воспользовавшись эмоционально ранимым состоянием пострадавших, просто-напросто не выгнал бы их взашей. В 1972 было проведено исследование психических последствий изнасилования (оно проводилось на базе службы скорой помощи бостонской городской больницы) – за год туда обратились 92 женщины и 37 детей - жертвы изнасилования. У всех было выявлено общее восприятие изнасилования как реальной угрозы собственной жизни, присутствие страха быть убитыми или искалеченными. Психо-соматические последствия изнасилования: бессонница, приступы паники, тошноты, ночные кошмары и симптомы диссоциации совпадали с симптоматикой пост-травматических расстройств, описанных на примере ветеранов войн.

Сидеть и ждать, пока "они прекратят", конечно же, бессмысленно. Сексуальное насилие и насилие вообще - не надо обольщаться - не запрещено, оно регулируется обществом. А если не запрещено, то разрешено - логика агрессора проста.

Поэтому я считаю очень важным раскрыть тему насилия как общественной практики, а не как художественной самодеятельности отдельных паяцев. .

Реальные истории из жизни

И количество больных резко уменьшается. Парадокс, но это так.
В ходе одного исследования был установлен поразительный факт: во время больших войн, глобальных эпидемий и катастроф, количество неврозов уменьшается практически до нуля!

А невроз, это такая опасная штука, которая является причиной возникновения всех психосоматических заболеваний (нейродермит, бронхиальная астма, язвенная болезнь, неспецифический язвенный колит, инфаркт миокарда и многое др.). Невроз является причиной приобретения патологических зависимостей в виде наркомании, алкоголизма, излишнего переедания.
Так вот, как оказалось, количество этих заболеваний, в ходе глобальных войн падает практически до нуля.

Когда вокруг гремят взрывы, солдаты ходят под пулями и не знают, будут они завтра живы или нет, когда на их глазах погибают друзья и близкие, когда вся страна напрягает силы, и в тылу люди вынуждены работать по 15-20 часов в сутки, когда с фронта приходят похоронки каждый день, то в это страшное время практически никто не болеет неврозами и психосоматическими заболеваниями.

Примерно такая же картина наблюдается в первые послевоенные годы - годы восстановления разрушенного войной хозяйства.

Зато лет через 12-15 после войны, когда все раны уже затянулись и жизнь налажена, количество неврозов резко подскакивает вверх. Количество невротических заболеваний достигает пугающих размеров, сейчас 70-75% всех обращений в поликлинику связаны с психосоматическими заболеваниями, т.е. с неврозами. Наркомания и алкоголизм становятся нормой жизни, а самоубийства выходят на второе место по причине смертности (после сердечно - сосудистых заболеваний), оставляя позади даже раковые заболевания.

Объясняется все просто - во время войны все мысли человека направлены на одно. Его мысли заняты вполне реальными делами - как бы победить. Мысль о победе присутствует как фон в любое время дня и ночи. Грубо говоря, у человека в этот период нет никакого беспорядка в мыслях, а есть ясная и четкая цель, перед которой меркнут все остальные, обычные для мирной жизни, переживания.
Кроме того, в местностях, где идут обстрелы – мозг сосредоточен на наблюдении за звуками и событиями.

В мирное время человек, как правило, думает о чем попало. Никаких фоновых мыслей у него нет. В голове - каша из беспорядочных недодуманных обрывков мыслей, к которым присоединяются сотни подсознательных страхов и эмоции.

Физиологически все просто. Мысли ведут к переживаниям, то есть эмоциям. В это время мы не можем нормально дышать. Вздохи, выдохи прерывистые, с задержками. Вот такими толчками кровь несет кислород к органам, которые в свою очередь ничего не понимая, то ли сжимаются, то ли расширяются. В общем, нарушают свою работу. И появляется заболевание.

Схема.
Мысль – эмоция – нарушение дыхания – сбой органа - болезнь.

Так что наша главная проблема кроется в наших беспорядочных мыслях. В отсутствии концентрации на чем-то одном. В рассеянности.

Для того, чтобы избавить себя от стрессов, психосоматических заболеваний и патологических зависимостей (в том числе от еды), задача каждого современного человека - привести в порядок свои мысли. Научиться концентрироваться. Научиться думать.
Все наши проблемы таятся в нашей же голове - в неправильной ее работе. И только разобравшись со своей головой, мы сможем спасти себя от неврозов.

Как дать отдохнуть своей голове и телу.

Есть такой закон человеческой психики - человек может удерживать свое внимание одновременно на трех динамических объектах. И в тот момент, когда этих объектов как раз и становится три, то наступает внутреннее успокоение.
Это очень важный закон психики и мы должны научиться им пользоваться!
Вы, наверняка, замечали, как приятно смотреть на огонь, льющуюся воду, ветерок в кроне деревьев, плавающих рыбок в аквариуме. Это как раз и есть проявление того факта, что, наблюдая за тремя динамическими процессами (языками пламени, перекатами волн, листьями деревьев, рыбками), мозг человека занят полностью и ни на какое беспокойство просто не остается ресурсов. Именно от этого человек расслабляется, перестает беспокоиться. Неврозы его покидают, приходит спокойствие.
Отсюда следует очень простой вывод - если как можно чаще занимать свой мозг наблюдением за тремя динамическими (т.е. изменяющимися в течение времени) объектами, то никаких неврозов не будет. В повседневной жизни это почти нереально. Но можно выделить себе время на восстановление организма.

Как это сделать. Как вариант -

Во время прогулки важно соблюдать два условия – не думать, а наблюдать, сосредоточить внимание на том, что вы видите и на том, что вы слышите. Таким образом, вы и сосредоточите внимание на трех динамических объектах: 1 - вы идете и следите за равновесием, 2 - вы слушаете окружающие вас звуки, которые в каждый момент разные, 3 - вы смотрите на окружающий вас пейзаж, который тоже изменяется.

Еще лучше будет, если напевать какой-нибудь куплет - это отвлечет внимание мозга и он будет занят обслуживанием этих трех динамических объектов, а на беспокойство просто не останется ресурсов.
Избавившись от беспокойства и лишних мыслей, человек обретает способность к концентрации.
Вот такой внешне простой способ обретения душевного равновесия.
На самом деле, достаточно трудно во время ходьбы все время себя ощущать - слушать, смотреть и не отвлекаться.
Гурждиев говорит, что это невозможно. Потому что мы об этом все время забываем.
Я согласна, это тяжело. Но если заняться этим целенаправленно – то все получается.

Я проверила. Я попробовала. Удивительный результат.
В качестве эксперимента я делала это десять дней подряд. Гуляла по два часа. Смотрела на машины, бигборды и одновременно слушала спокойную музыку в наушниках. Мысли лезли. Приходилось все время себя одергивать. Гуляла я перед сном.
А потом, уже дома я усыпала, как младенец)))

Так что, рекомендую. Попробуйте, не пожалеете)))

ПС. Если не можете справиться с эмоцией - отпустите дыхание и внимательно слушайте его. Мысли тоже уйдут. Только не пытайтесь дышать правильно. Просто отпустите. Организм сам выровняет.

Попробуйте - это даже интересно.

ПС. Когда не получается уснуть - то же самое)))

Удачи. Всем здоровья.

Если вы знаете другие полезные способы - делитесь)))

Истерия? Психоз? Это проявление слабости, трусости или притворство! С настоящим солдатом подобного случиться не может! Так думали во времена Первой мировой. Научная сфера психиатрии находилась на заре своего появления, и процесс ее развития происходил отнюдь не быстрыми темпами.

До становления психиатрии

Уильям Каллен

В те годы у докторов отсутствовали средства, чтобы напрямую увидеть живой головной мозг (и до конца 20-го столетия не имелось). Сравнительно четкого понимания о видах, причинах и процессе протекания психических заболеваний не существовало.

Вооруженные силы обычно являлись малочисленными, а военные конфликты – непродолжительными, поэтому материала для статистики было недостаточно – примерно 300 случаев за весь период франко-прусской войны в немецкой армии. Однако через некоторое время появились первые ученые-психиатры, подоспело общее улучшение военных статистических сведений – и война царской России с Японией.

Боевой офицер или нервозная дама?

Предстоящую войну России и страны восходящего солнца сначала считали неизбежно выигрышной. Офицеры мечтали попасть на передовую – это был их шанс проявить себя. Реальность же оказалась совершенно иной.

Солдаты несут раненых с позиций, 1904 год

Проблема контузий, внимание к которой привлек еще Пирогов, являлась злободневной и нерешенной. Поражения воздушной волной без внешних травм являлись как предметом издевательств, так и отличным поводом для притворства, в т.ч. для людей, мечтающих уехать в тыл, прикинувшись психически больными.

В настоящее время невозможно точно сказать, сколько военнослужащих отправилось домой, по-настоящему болея, а кто притворился и убежал с фронта, наплевав на честь офицера.

После войны данный вопрос остался открытым. Взгляды врачей оказались прикованы к проблемам проведения военно-полевых хирургических операций и в первую очередь – к вопросам санитарии.

Разумеется, научные труды писались, сведения анализировались, но это были только азы психиатрии.

Окопы, ведущие в преисподнюю

Во время Первой мировой на фронте в боевых действиях участвовало около 70 000 000 человек.

Уровень нервного напряжения в траншеях тех лет сложно представить современному солдату. Бойцы не могли создать для себя минимально комфортную обстановку – даже туалет и канавы для отведения воды научились создавать отнюдь не сразу.

Отношение к людям, страдающим неврозами, сначала было схоже с отношением к бойцам, получившим легкие ранения. Однако число таких лиц со временем все увеличивалось. В каждых вооруженных силах доля страдающих психическими расстройствами увеличилась приблизительно в 3 раза, если сопоставить с мирным временем.

Стало понятно, что данный вопрос следует внимательно рассмотреть, а всех больных – лечить.

Наблюдения профессиональных врачей привели к закономерному заключению: военные действия – это продолжительная нагрузка на психику, которая не прекращается ни на секунду.

У военнослужащих старшего командного состава оно проявлялось в основном в форме неврастении, а у рядовых в форме нового для психиатрии тех лет недуга – групповой истерии.

Последняя характеризовалась устойчивым возбуждением и постоянным выкрикиванием приказов. Вдобавок психическим расстройствам сопутствовали амнезия, потеря речи и слуха, параличи и проблемы со сном.

Имитация санатория

Специальных медицинских препаратов для лечения психических заболеваний тогда не существовало – они появились лишь в 50-е годы. Донаучные способы – изоляцию в кабинах из дерева со служителями, которые не разрешали общаться, либо голодные диеты – эффекта, как и следовало ожидать, не давали.

Использовали успокаивающие вещества различной силы – валерьянку, бром, наркотики на основе опиума. Существовала рациональная психотерапия – общение с пациентами с установкой на излечение.

Некоторый результат давали соленые теплые ванные, облучение организма больного кварцем и постельный режим – т.н. созданные условия предельно приближенные к курортным.

Любопытно, что ранения сравнительно нечасто приводили к психическим отклонениям – в отличие от контузий либо сильного стресса (у засыпанных землей при бомбежках нередко прогрессировал невроз – речь о тех солдатах, которые оказались закопаны заживо).

В последние годы Первой мировой сформировалась точка зрения, согласно которой военный невроз – болезнь распространенная, но обычно быстро и полностью излечивающаяся.

Андрей ХАВАНОВ, психиатр, психотерапевт Междисциплинарного центра реабилитации:

— Вообще, неврозами в психиатрии называют целую группу различных заболеваний. Их объединяет то, что, во-первых, они обусловлены (чаще всего) психологическими причинами, а во-вторых, они обратимы. Еще очень важно добавить про эти заболевания следующее: они проявляются очень разной, говоря научным языком, полиморфной симптоматикой.

Болезни в психиатрии условно можно разделить на две большие категории: неврозы и психозы. Граница между ними условна. Объяснить ее можно таким образом: при тяжелых психических расстройствах (психозах) у человека грубо дезорганизуется психика. Он теряет критичность к своему состоянию — не осознает, что с ним что-то не так. Это обычно хорошо заметно окружающим. А он может этого не осознавать. Третий момент: человек теряет способность к произвольной регуляции своего поведения, не может подчинять свое поведение своей воле. Это все характеризует психозы.

А вот про неврозы можно сказать как раз другое: психика человека при подобных расстройствах не грубо нарушена. Он относится к этому критически, страдает от этого, понимая, что с ним что-то не так. И еще один момент: при неврозах человек сохраняет способность к произвольной регуляции своей деятельности. он может подчинять самого себя своей воле. Конечно же, в меньшей степени, чем здоровый человек, но все-таки он может это делать.

Пациент может обратить внимание на то, что он стал плохо спать или просыпаться по ночам. Довольно часто такие люди жалуются на повышенную тревожность. Несмотря на такое разнообразие этих признаков, все-таки невротические расстройства можно разделить на несколько крупных категорий.

Раньше долгое время думалось о том, что неврозы — это исключительно психогенные заболевания. такие заболевания, которые возникают из-за каких-то психологических причин. Чаще всего из-за конфликтов, которые могут быть внешними (например, трудности в рабочем коллективе или постоянные конфликты в семье), либо же они могут быть внутриличностными, с которыми человек живет с детства. В общем, довольно долго считалось, что это единственная причина неврозов. Но на сегодняшний день стало понятно, что любое заболевание, без исключения (и неврозы, в том числе), имеет мультифакториальную природу. Они случаются из-за стечения определенных обстоятельств.

Если опять немножко заглянуть в историю, то неврозы лечились длительное время исключительно психологическими методами. Самый распространенный и, наверное, известный во всем мире способ лечения неврозов — это знаменитый психоанализ Зигмунда Фрейда. Но на сегодняшний день он имеет скорее историческую ценность. Он, безусловно, важен. Он дал пониманию и человеческой души, и расстройств очень многое. Однако сегодня становится ясно, что одними только психологическими средствами невротические нарушения победить довольно сложно. Используется различный широкий спектр психофармакологических препаратов. Используются различные методы психотерапии. На сегодняшний день наиболее доказанными методами являются методы когнитивно-поведенческой психотерапии и всех ее ответвлений.

Читайте также: