Психоанализ при неврозе навязчивых состояний
Первым требованием к психологу, психотерапевту в работе с обсессивными и компульсивными пациентами является соблюдение обычной доброжелательности. Они, как правило, раздражают окружающих, не вполне понимая причины своего поведения, и с благодарностью относятся к тому, что их не наказывают за качества, способные сердить других людей. Их уязвимость для стыда в первую очередь требует понимания и интерпретации.
Отказ психотерапевта давать советы, поторапливание пациента или критика за последствия его изоляции, уничтожения сделанного или реактивных образований продвигает процесс вперед и оживляет психотерапию лучше, чем более конфронтационные техники. Борьба за власть между психотерапевтом и обсессивным клиентом, рождающаяся из импульсов противопереноса, представляет собой обычное явление. Отсюда проистекает временная аффективная динамика, однако затягивание этой борьбы ведет только к воспроизведению ранних пагубных объектных отношений.
Старательно избегая того, чтобы психотерапевт напоминал требовательного, контролирующего родителя, следует учитывать, что пациент нуждается в сохранении теплых, сердечных отношений. Степень активности психотерапевта зависит от пациента: некоторые из обсессивных пациентов не дают психотерапевту вставить слова до самого окончания сессии, других охватывает замешательство и испуг, как только он замолкает. Создание эмоционального комфорта для пациента не следует смешивать с утратой контроля над ситуацией.
Мы наносим вред самим себе, сохраняя молчание с человеком, который переживает это как давление или который чувствует себя покинутым, если к нему никто не обращается. Можно, в числе прочих вопросов, имеющих целью деликатное выяснение интересующей нас информации, спросить пациента и о том, как много следует говорить терапевту. Это позволит снять техническую проблему и принесет дополнительную пользу, поскольку поддержит в пациенте ощущение его автономии и реалистического контроля. Исключение из правила – избегать советов и контроля – составляют те пациенты, чьи компульсивные действия явно опасны.
Если в психотерапии мы имеем дело с саморазрушительными компульсивными действиями пациента, у нас есть две возможности: либо терпеливо и заботливо переносить то, что делает пациент, до тех пор, пока медленная интеграция терапевтической работы не уменьшит компульсивные побуждения, либо поначалу ритм терапии будет зависеть от того, когда пациент сделает перерыв в своих компульсивных действиях.
Первый вариант можно проиллюстрировать следующим примером: терапевт выслушивает одну за другой с увлечением излагаемые истории о сексуальных похождениях и параллельно, не осуждая пациента, анализирует эту динамику, пока, наконец, не иссякнет способность пациента рационализировать свое защитное использование сексуального поведения. Преимущество данной позиции заключается в том, что она поощряет честность (если же психотерапевт ставит условия, касающиеся поведения, у пациента появляется искушение скрыть случаи их нарушения). Если саморазрушительные действия пациента не опасны для жизни, данный вариант более предпочтителен.
Примером второго варианта может служить требование, чтобы зависимый пациент прошел детоксикационную программу до начала психотерапии, или чтобы пациент с анорексией сначала набрал определенное количество килограммов в условиях стационарного наблюдения, или чтобы алкоголик стал посещать группу Анонимных Алкоголиков. Если уничтожение сделанного происходит автоматически, то уничтожаемые таким образом желания, побуждения, фантазии о преступлениях трудно вытягивать на поверхность.
Кроме того, принимая человека с тенденцией к компульсивному самоповреждению в психотерапию безусловно, психотерапевт может тем самым невольно поддержать его фантазии, что психотерапия способна действовать магическим образом, не требуя даже минимального напряжения воли пациента. Такая позиция (постановка условий) особенно желательна, когда компульсивные действия пациента сопровождаются серьезными злоупотреблениями: проводить терапию с человеком, ментальные процессы которого изменены химическими средствами, – заведомо бессмысленное упражнение.
Мы можем спросить себя: почему человек стремится к психотерапии или психоанализу, когда он в состоянии сам контролировать свое компульсивное поведение? На этот вопрос можно ответить, что он чувствует существенную разницу между способностью обуздывать свои компульсивные действия (благодаря усилию воли или подчинению авторитету) и возможностью вообще не иметь этого как проблемы первостепенной важности. Психотерапия с человеком, который сдерживает поведенческие проявления своей компульсивности, позволит ему овладеть источником этой компульсивности и обрести внутреннюю ясность, а не вымученный самоконтроль. Алкоголик, который больше не чувствует потребности пить, достиг гораздо большего, чем тот, кто вынужден, в постоянной борьбе с искушением, возобновлять волевые усилия, чтобы удерживать себя в трезвом состоянии.
Другим важным элементом успешной работы с пациентами данной диагностической группы (особенно это актуально для более обсессивных) является избегание интеллектуализации. Интерпретации психоаналитика, апеллирующие к когнитивному уровню понимания, прежде чем будет снят запрет на аффективные ответы, не принесут пользы. Хорошо известен тип пациента, который, проходя психоаналитическую психотерапию, рассуждает о своей динамике тоном автомеханика, способного детально описать, что разладилось в его моторе, и которому ничуть не становится легче от обладания всеми этими знаниями. Опыт говорит, что при работе с обсессивно-компульсивными пациентами, в дополнение к общей психоаналитической технике, следует особенно опасаться преждевременных интерпретаций и иметь в виду разницу между интеллектуальными и эмоциональными инсайтами.
Коль скоро отношения начинают напоминать борьбу за власть (с обеих сторон), когда на вопрос психотерапевта “Так что же вы чувствуете?” пациент в своей привычной манере пытается толковать все об одном и том же, то один из способов перевести работу в более аффективную плоскость связан с использованием воображения, символики и творческой коммуникации. Известный психоаналитик Хаммер, придя к выводу, что обсессивные личности используют слова, чтобы отделаться от чувств, а не чтобы выразить их, специально подчеркивает, какое важное значение имеют для данной категории людей поэтический стиль речи, богатство аналогий и метафор. Доказано, что для особенно скованных пациентов наиболее эффективно сочетание групповой психотерапии (где другие пациенты пытаются атаковать их защитную изоляцию) с индивидуальным лечением (где психотерапевт может помочь человеку работать с подобного рода опытом в частном порядке).
Третий компонент правильного лечения обсессивных и компульсивных пациентов – готовность психотерапевта помочь им выразить гнев и критическое отношение и к психотерапии, и к психотерапевту. Обычно пациенты не могут сделать это прямо, но психотерапевт подготавливает почву для того, чтобы клиент впоследствии стал способен принять такие чувства. Этим целям служат подготовительные фразы типа: “То, что психотерапевтический процесс не идет так быстро, как хотелось бы нам обоим, может вызывать раздражение. Не удивляйтесь, если вам в голову будут приходить мысли, полные обиды и возмущения, относящиеся к психотерапии или ко мне. Если вы почувствуете неудовлетворенность нашей работой, может быть, вам стоит сказать об этом мне?” Как правило, на эти подспудные интервенции пациенты отвечают протестом, которого сами не осознают, будучи при этом активно недовольны и критичны. Когда психотерапевт обращает внимание пациента на такое странное положение вещей, это инициирует процесс, освобождающий Эго власти автоматической изоляции.
Важно не только идентифицировать аффект, но и дальше поощрять пациента получать от него удовольствие. Психоаналитическая психотерапия предполагает не только превращение бессознательного в сознательное: необходимо, чтобы пациент перестал относиться к тому, что становится сознательным, как к постыдному. За этой уязвимостью для чувства стыда стоит патогенное убеждение в собственной греховности, запускающее как обсессивный, так и компульсивный механизмы. Тот факт, что можно получать удовольствие от садистической фантазии, не признаваясь в этом, или извлекать ощущение комфорта из переживания горя, признавая наличие у себя печальных эмоций, становится новостью для клиентов. Чувство юмора, которым делится психотерапевт, может облегчить тяжкий груз вины и самокритики, довлеющий над пациентом.
“Что хорошего будет, если я позволю себе чувствовать все это?” Люди с обсессивной и компульсивной психологией часто задают этот вопрос. Можно ответить, что в переживании данных чувств нет вреда: испытывая эмоции, человек ощущает себя живым, энергичным и полноценным существом, даже если пациент считает, что эти эмоции свидетельствуют о его “не очень хорошем” состоянии. Компульсивным пациентам особенно полезно давать комментарии относительно того, как трудно им терпеть ситуацию, где приходится просто быть, а не делать.
Иногда в борьбе с упорством обсессивно-компульсивных личностей в тех случаях, когда они сопротивляются выражению чувств, можно апеллировать к их практической натуре: например, некоторым научно мыслящим пациентам бывает полезно узнать, что слезы освобождают мозг от определенных химических соединений, связанных с хронически пониженным настроением и депрессией. Если эти пациенты рациональным путем дойдут до того, что выражать свои чувства – это нечто иное, чем просто жалкое потакание своим слабостям, они скорее осмелятся предпринять движение в этом направлении. Но, в конечном счете, та эмоциональная честность, которую исповедует психотерапевт, и опыт, растущий у пациента, которого не подвергают осуждению или контролю, будут способствовать продвижению лечения к благоприятному результату.
Пожалуйста, скопируйте приведенный ниже код и вставьте его на свою страницу - как HTML.
2.2. Невроз навязчивых состояний
В отличие от истерии здесь мы передвигаемся только в психической сфере. Для мышления типично определенное нарушение: одна и та же мысль постоянно навязчиво повторяется, хотя человек и сам осознает, что это совершенно бессмысленно. Бывают навязчивости в форме пересчитывания, повторения одних и тех же предложений, бесконечных размышлений и сомнений по поводу того, как все происходило на самом деле. Человек, страдающий неврозом навязчивых состояний, как бы вынужден постоянно размышлять, приводить все в порядок или строго соблюдать определенные правила. На фоне навязчивого мышления полностью подавленными кажутся фантазия, эмоциональная жизнь и телесные ощущения. Кроме мыслительной сферы навязчивость может проявляться также в практических действиях, например, в виде часто наблюдаемого навязчивого мытья. Одному из пациентов на стадии обострения невроза навязчивых состояний требовалось много часов на то, чтобы одеться или раздеться, потому что все должно было соответствовать строго определенному порядку, который не мог быть нарушен.
Здесь особенно четко видны параллели между неврозами навязчивых состояний и некоторыми религиозными практиками (впрочем, и суевериями тоже), например, когда определенные жесты должны предотвратить злую судьбу, перед которой люди испытывают страх. В заключение следует упомянуть также навязчивые побуждения и импульсы, неожиданные порывы, которые особенно сильно пугают пациента, так как они вообще не доходят до сознания. Вспомним хотя бы такие импульсы, как побуждение взять случайно попавшийся под руку нож для хлеба и убить им собственного ребенка; желание учителя прикоснуться к груди или к гениталиям стоящей перед ним привлекательной ученицы; позывы пациентов совершить половой акт с козой, неожиданно плюнуть в лицо уважаемому человеку, помочиться на людях на памятник и т. д. – все это примеры из психоаналитической практики.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Читать книгу целиком
Похожие главы из других книг:
3.22.1. ИСТЕРИЧЕСКИЙ НЕВРОЗ В случае этого заболевания возможно применение всех методов и приемов МП. Эффективно применение приемов шанжировок при параличах, парезах (в том числе астазии-абазии), судорожных припадках, гиперкинезах, контрактуре, афонии и мутизме. Так
Невроз переноса (II) Прежде чем переходить к суммированию проявлений невроза переноса, их значения и того, как они могут быть применены в анализе, нам благоразумно будет перечислить те выводы, к которым мы уже пришли. Данную тему осложняет столько проблем и
2.2. Невроз навязчивых состояний Классические аспекты В отличие от истерии здесь мы передвигаемся только в психической сфере. Для мышления типично определенное нарушение: одна и та же мысль постоянно навязчиво повторяется, хотя человек и сам осознает, что это совершенно
2.5. Невроз страха Симптоматика Характерными проявлениями этой болезни являются соматизация и специфические жалобы непсихотического свойства: на неприятные ощущения в сердце, головокружение, поносы, учащенное дыхание, холодный пот от страха, а также убежденность в
Невроз навязчивости В третий раз он подвергся влиянию, изменившему решительным образом его развитие. Когда ему было четыре с половиной года и его состояние раздражительности и боязливости все еще не улучшалось, мать решила познакомить его с Библией в надежде отвлечь его
Примеры навязчивых переживаний Вот образец навязчивых симптомов, представляющих основу уже существующей, но еще незаметной и незначительно выраженной обсессивной личностной структуры.Молодой человек, воспитанный в духе бюргерских принципов, после бала провожал домой
ХАРАКТЕР И НЕВРОЗ Интегративное обозрение
Как избавиться от самых навязчивых негативных убеждений Вы, наверное, знаете, что далеко не со всеми негативными мыслями бывает легко справиться. Иногда они способны очень прочно засесть в нашем сознании и подсознании, и вот уже разум сопротивляется противоположным по
Невроз навязчивых состояний выражается в том, что больные заняты мыслями, которыми они, собственно, не интересуются, чувствуют в себе импульсы, кажущиеся им весьма чуждыми, и побуждения к действиям, выполнение которых хотя и не доставляет им никакого удовольствия, но отказаться от него они никак не могут. Мысли (навязчивые представления) сами по себе могут быть бессмысленными или же только безразличными для индивидуума, часто они совершенно нелепы, во всяком случае, они являются результатом напряженной, изнурительной для больного мыслительной деятельности, которой он очень неохотно отдается. Против своей воли он должен заниматься самокопанием и раздумывать, как будто дело идет о его самых важных жизненных задачах. Импульсы, которые больной чувствует в себе, могут производить также впечатление нелепого ребячества, но по большей части они имеют самое страшное содержание, типа попыток к совершению тяжких преступлений, так что больной не только отрицает их как чуждые, но в ужасе бежит от них и защищается от их исполнения запретами, отказами и ограничениями своей свободы. При этом в действительности они никогда, ни разу не доходят до исполнения; в результате побеждают бегство и осторожность. То, что больной действительно исполняет как так называемые навязчивые действия, - безобидные, несомненно незначительные действия, по большей части повторения, церемониальные украшения деятельностей обыденной жизни, из - за чего эти необходимые отправления жизненных потребностей: отход ко сну, умывание, туалет, прогулка - становятся в высшей степени продолжительными и превращаются в почти неразрешимые проблемы. Болезненные представления, импульсы и действия в отдельных формах и случаях невроза навязчивых состояний сочетаются далеко не в равных частях; существует скорее правило преобладания в [общей] картине одного или другого из этих моментов, что и дает болезни название, однако общие черты всех этих форм достаточно очевидны. Это, конечно, чудовищное страдание. Я полагаю, что самой необузданной психиатрической фантазии не удалось бы придумать ничего подобного, и если бы этого нельзя было видеть ежедневно, никто бы не решился этому поверить. Но не подумайте, что вы окажете больному услугу, если будете его уговаривать отвлечься, не заниматься . этими глупыми мыслями, а сделать что - нибудь разумное вместо своих пустяков. . Он и сам бы этого хотел, потому что его сознание совершенно ясно, он разделяет ваше суждение о своих навязчивых симптомах, да он сам вам об этом рассказывает. Он только не может иначе; то, что в неврозе навязчивых состояний прорывается к действию, делается с такой энергией, для которой, вероятно, нет никакого сравнения в нормальной душевной жизни. Он может лишь одно: сместить, заменить, употребить вместо одной глупой идеи другую, несколько ослабленную, перейти от одной предосторожности или запрета к другому, выполнить вместо одного церемониала другой. Он может сместить навязчивое состояние, но не устранить его. Способность всех симптомов сдвигаться подальше от своей первоначальной формы является главной характерной чертой его болезни; кроме того, бросается в глаза, что противоположности (полярности), которыми полна душевная жизнь, в его состоянии проявляются особенно резко разделенными. Наряду с навязчивым состоянием положительного или отрицательного содержания в интеллектуальной области возникает сомнение, постепенно подтачивающее даже самое надежное в обычных условиях. Все вместе приводит ко все возрастающей нерешительности, отсутствию энергии, ограничению свободы. При этом страдающий навязчивым состоянием невротик исходно имеет весьма энергичный характер, часто чрезвычайно упрям, как правило, интеллектуально одарен выше среднего уровня. По большей части он достигает высокой степени этического развития, отличается чрезмерной совестливостью, корректен больше обыкновенного. Можете себе представить, каких трудов стоит хоть сколько - нибудь разобраться в этом противоречивом сочетании свойств характера и симптомов болезни. Пока мы и не стремимся ни к чему другому, как к пониманию некоторых симптомов этой болезни, к [приобретению] возможности их толкования. Быть может, имея в виду наше обсуждение, вы захотите прежде узнать, как относится к проблемам невроза навязчивых состояний современная психиатрия. Но это бесполезное дело. Психиатрия дает различным навязчивым состояниям названия, но больше ничего не говорит о них. Зато она подчеркивает, что носители этих симптомов . Это мало удовлетворяет, это, собственно, оценка, суждение вместо объяснения. Нам следует знать, что именно у людей такого склада и встречаются всевозможные странности. Мы даже полагаем, что лица, у которых развиваются такие симптомы, должны быть от природы иными, чем другие люди.
Прежде всего, ясно, что пациентка идентифицирует себя со своим мужем; она играет его роль, подражая его беготне из одной комнаты в другую. Придерживаясь этого сравнения, мы должны согласиться далее, что кровать и простыню она замещает столом и скатерью. Это показалось бы произвольным, но мы не зря изучали символику сновидений. В сновидении как раз очень часто видят стол, который следует толковать, однако, как кровать. Стол и кровать вместе составляют брак, поэтому одно летко ставится вместо другого.
З. Фрейд. Введение в психоанализ. Лекции. М., 1990.
Полина, 22 года, Кемерово:
В четыре года меня покусала собака, 13 шрамов оставила. Вскоре я стала делать все симметрично: касаться правой и левой рукой предметов одинаковое количество раз, кусать губы справа и слева. Я могла сбиться со счету и кусала губы до крови, чтобы достичь баланса. Со ступеньками и тротуарной плиткой — аналогично: надо наступить на одинаковое количество ступенек и на каждом пролете чередовать ногу для первой ступени. Асимметрия доставляет мне дискомфорт. Я пишу и работаю обеими руками по этой же причине.
В пять лет у меня появилась фобия, связанная с дыханием. Если я вдохнула, глядя на что-то неприятное, больное, некрасивое, то выдохнуть надо на небо. Глядя на близких и родных, я не выдыхаю, потому что думаю, что я вдыхала много всякого и могу им навредить.
Я так часто задерживаю дыхание, что у меня начинает кружиться голова. Я пыталась убедить себя, что от моего дыхания ничего в мире не изменится. Не получилось
С возрастом страхи только усилились. Я вышла замуж. Перед уходом на работу вдыхала, смотря на мужа, и бежала закрывать дверь, боясь дышать — для меня это стало ритуалом. Иначе думала, что он уйдет и не вернется. Вскоре в семье начались проблемы. Оказалось, что муж совсем несамостоятелен и живет одним днем, как стрекоза из басни. Я любила его и боялась уйти, хотя это был логичный исход отношений — уйти от того, кто сел на шею. Он сам ушел, когда я перестала выполнять ритуал. Головой понимаю, что это случилось, потому что я ему все высказала, но часть меня говорит, что это из-за ритуала.
Сейчас я так часто задерживаю дыхание, что иногда у меня кружится голова от гипоксии. О моих проблемах никто из близких не знает. Я пыталась убедить себя, что от моего дыхания ничего в мире не изменится. Не получилось. Я бы сходила на прием к специалисту, но где его найти, я не знаю.
Ольга, 24 года, Подольск:
В два года у меня начался хронический бронхит, я болела чаще, чем ходила в сад. Так что со сверстниками почти не общалась. В школе у меня тоже не было друзей: надо мной смеялись из-за кривых зубов. Я была тихой плаксой, не могла дать сдачи или что-то ответить. Меня пинали, на меня плевали, портили мои вещи и ими же били, обзывали просто так, потому что это было весело.
Тем временем мои родители разошлись. Мама работала с утра до ночи и дома почти не появлялась, а старший брат был сам по себе. Я ушла в себя и много фантазировала; в своем мире было гораздо лучше, чем в реальности.
Однажды, когда мне было 13 лет, мама попросила помыть посуду. Я провозилась на кухне полдня: вымыла посуду, раковину, столы, полки, плиту. Мама застала меня с зубной щеткой, моющую плинтус. С тех пор я каждый раз намывала все так, что в СЭС бы ахнули. Я не могла уснуть, вскакивала, вспомнив, что что-то не помыла. Потом из-за усталости я перестала убираться вовсе, но начала грызть ногти, накручивать волосы на палец и вырывать их с корнем.
Психиатр моего ребенка обратил внимание на мое поведение и посоветовал обратиться к врачу, но я до сих пор к нему не иду. Для меня это непроходимый барьер. Я начала больше заниматься собой и заметила, что музыка хорошо на меня влияет. Слушаю то, что ассоциируется с хорошими воспоминаниями, вдохновляет и настраивает на нужный лад. Пересиливаю свои навязчивые действия. Муж меня очень поддерживает: например, когда я ложусь спать и знаю, что закрыла дверь, но не уверена, он меня отвлекает, чтобы я не сорвалась и не побежала проверять. Близкий человек — лучшее лекарство.
Варвара, 25 лет, Москва:
В пять лет у меня начался тик, а в школе — ритуалы: если не сделаю перед сном несколько определенных движений, в школе будет неудачный день.
Лет в 16–17 это прошло само собой, но остались навязчивые мысли. Они связаны с насилием над близкими людьми и животными. Я очень люблю мою семью и еще очень люблю животных, и не хочу, чтобы с ними что-то случилось. Иногда этот страх приводит к тому, что я начинаю прокручивать в голове сцены, от которых невозможно отвязаться. Я предполагаю, что проблема уходит корнями в детство: могла случайно увидеть какой-то кровавый ужастик по телевизору и впечатлиться. Во время приступов навязчивостей начинаю проецировать нечто подобное на своих близких. Даже когда вижу новости про аварии, теракты, катастрофы, съезжаю с катушек: начинаю бояться за близких и воображать в красках все ужасы.
Мне стало сложно работать на ответственной работе. По образованию я инженер, но сейчас устроилась простым курьером
Четыре года назад я обратилась к врачу. Он диагностировал навязчивые состояния и тревожно-депрессивное расстройство, прописал антидепрессанты. Принимала я их на протяжении трех лет. ОКР отступило, навязчивости заметно ослабели, стало гораздо легче фильтровать мысли. Но, к сожалению, лекарства действовали только первый год и от них было много побочек: полное отсутствие аппетита, какой-то абсолютный пофигизм, бессонница, скованность во всем теле, легкая дрожь. Антидепрессанты я не принимаю уже год, мое состояние сейчас относительно стабильное, иногда появляются навязчивости, но несильно и нечасто. Заметила, что если не допускать стрессовых ситуаций, не смотреть агрессивные фильмы и передачи со всякими ужасами, не пить алкоголь, то становится немного легче.
Мне стало сложно работать на ответственной работе. По образованию я инженер, но сейчас устроилась простым курьером. Трудно общаться с людьми, очень сильное равнодушие ко всему, иногда вообще пропадает желание хоть что-то делать. Сложно не то что выйти из дома, а даже дома какие-то дела делать. Окружающим ничего об этом не рассказываю. Даже в семье не особо разговариваем на эту тему. Только один раз я поделилась этим с мужем, он не обратил внимания и забыл об этом уже на следующий день.
Ольга, 27 лет, Нижний Новгород:
Думаю, этот случай послужил толчком к развитию ОКР. Вскоре я начала выполнять ритуалы: если сегодня было все хорошо и я вела себя определенным образом, то завтра я сделаю то же самое. Например, в школу я ходила шаг в шаг, срезая путь по траве, вытоптала тропинку, и до восьмого класса всегда ходила по ней. Я научилась определенным образом чистить зубы, держать ручку и ложку, причесываться, покупать на обед один и тот же пирог и сок. Большую часть дня я мысленно разговаривала с воображаемой подругой. Не помню, чтобы я чего-то боялась дольше десяти минут, поскольку любой страх научилась переводить в действие.
Чем ритуалы сложнее, тем больший кайф ты ощущаешь после их выполнения: на несколько секунд возникает ощущение собственной чистоты. Это как наркотик. Только большинство себе в этом не признаются. Бывало такое, что нужно чуть ли не в стихах песенку пропеть, стоя на морозе, так я даже руки при этом отмораживала.
В старшей школе на меня стала накатывать тошнота, когда я сильно нервничала. От страха опозориться на людях я перестала есть перед уроками и важными экзаменами. Так я заболела анорексией. Организм начал бастовать: прекратились месячные, высохли волосы, ногти, по ночам болело в груди — как оказалось, защемило нерв. Мне выписали гормоны, от них было много побочек, я растолстела, начались проблемы с кожей.
Когда в 21 год я перестала пить гормоны, у меня начался синдром отмены. Начали лезть в голову бредовые мысли: брала нож порезать колбасу и представляла, что по руке течет кровь. Стала бояться, что сойду с ума и начну себя резать или когда-нибудь убью собственных детей. Когда мне встречались на улице беременные, я начинала лихорадочно вспоминать, нет ли у меня в сумочке чего-то острого, чтобы, не дай бог, на них с этим не наброситься.
Главное правило борьбы с фобиями — рутина не может быть страшной. Нужно утомить мозг проговариванием своих страхов
Промучившись с месяц, я пошла к врачу. Мне попался очень хороший психотерапевт, лучший по фобиям в нашем городе. Он не лечил ОКР, но помог мне принять себя. Он дал мне несколько действенных упражнений: например, описать на бумаге самыми страшными словами свои страхи и зачитывать написанное вслух несколько раз в день. Вначале было тяжело, но через месяц я перестала бояться своих мыслей. Главное правило борьбы с фобиями — рутина не может быть страшной. Нужно утомить мозг проговариванием своих страхов.
Все эти упражнения очень помогли мне в борьбе со страхами. Около месяца я была нормальным человеком и смогла отдохнуть от ОКР — до появления новых страхов.
Сейчас я хотя бы боюсь реальных вещей: у меня есть страх за близких, который я все еще пытаюсь заглушить ритуалами. Я переделываю все, что было сделано с плохими мыслями. Мне сложно покупать новые вещи и принимать подарки. Когда я в первый раз надеваю вещь, в голове у меня должна быть хорошая мысль.
Мне трудно найти работу, потому что я не умею делать выбор без участия компульсий. Вакансия может не подойти, потому что в названии мне не понравится какое-то слово, или ассоциация плохая, или цифра какая-то не устраивает в зарплате. Я догадываюсь, что вселенной не важно, где я буду работать. Но внутри меня сидит эгоистичный ребенок, который говорит, что каждый мой выбор подобен эффекту бабочки.
Владимир Плотников, психоаналитик, руководитель центра психологической помощи TalkTime:
Терапии ОКР поддается вполне успешно. Можно сказать, что все классические модели психотерапии созданы на ОКР в тех или иных его проявлениях. Стабильный эффект может наступить уже через год психотерапии или психоанализа. Часто психиатры в случае ОКР выписывают всевозможные таблетки, помогающие снизить тревожность, но ни в коем случае нельзя ограничиваться медикаментозным лечением. Отсутствие психологической работы может сказаться еще более жестким обострением в ближайшем будущем.
Александра Бархатова, ведущий научный сотрудник Научного центра психического здоровья, врач-психиатр высшей категории:
ОКР — достаточно частое явление. Однако официальная статистика далека от реальной картины, поскольку люди, живущие с ОКР, не идентифицируют его как расстройство психической сферы и не обращаются к врачу. ОКР — невротическое расстройство, основными признаками которого являются повторение мыслей и каких-либо действий. ОКР может возникать само по себе как самостоятельное заболевание, а может проявляться как часть более тяжелых расстройств, в частности, шизофренического спектра. Лечение будет зависеть от выявленных причин. Если обсессии ассоциированы со стрессом, социально неблагоприятными ситуациями, на которые реагирует пациент, достаточно легкой психокоррекции и психотерапии. Если же речь идет о шизофрении, необходимо провести целый комплекс мероприятий, включающий психофармакотерапию, психотерапию и возможно даже электросудорожную терапию или транскраниальную магнитную стимуляцию.
Содержание:
- Что такое невроз навязчивых состояний
- Механизм работы невроза
- Симптомы
- Лечение
Если такие размышления для вас не новость, то, вполне вероятно, что у вас развивается невроз навязчивых состояний.
ЧТО ЭТО ТАКОЕ
Невроз навязчивых состояний или, по-другому обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) — это психическое заболевание. Оно выражается в непроизвольном воспроизведении нудного потока тревожных мыслей (обсессий) в голове. А также, повторение одних и тех же утомительных, лишенных смысла действий (компульсий), в попытке избавления от страха/беспокойства, вызванного обсессиями.
Данный тип невроза является самым часто встречающимся и затрагивает аж 1-3% населения. ОКР распространено среди лиц от совсем детского возраста до 30 лет. Однако, обычно, первый визит врача предпринимается не раньше 25-35 лет.
Конкретных причин появления заболевания до сих пор не обнаружено. На данный момент, учёные подчёркивают большую вероятность генетической предрасположенности и сейчас — это общепризнанный факт. Есть теории связанные с влиянием стрептококков на появление и ухудшение ОКР, генетические мутации и нарушение передачи нейромедиаторов в головном мозге.
Интересно то, что генетическая предрасположенность больше влияет на возникновение невроза, если болезнь показывает себя в юном возрасте. Если же человек обнаруживает болезнь уже, будучи взрослым, то, здесь огромную роль играют иные факторы. Конкретных факторов, вызывающих обсессивно-компульсивное расстройство, нет.
Однако учёными были обнаружены следующие тенденции:
- Аспространенность расстройства более чем у 50% представителей среднего социального класса и в особенности низшего класса.
- Кто продолжают учиться после получения высшего образования (докторская, профессорская степень), вероятнее получат невроз, чем те, кто не продолжили обучение. Тем не менее, те, кто вовсе не учились в университете, имеют больший риск заболеть, чем те, кто отучился до бакалавра.
- 48% болеющих ОКР составляют холостые. С такими людьми довольно сложно вести совместную жизнь. Поэтому, если брак был заключен до острого периода болезни, не факт, что без лечения больного супруга, данный союз останется таким же крепким.
- До 65 лет преобладает количество больных-мужчин (кроме возрастов 25-35 лет), после 65 лет — 70% пациентов — женщины.
- Больной ОКР — это человек с высоким показателем интеллекта (особенно, у таких людей высок уровень вербального интеллекта — развиты навыки чтения, письма и слушания).
- 3/4 из каждых 40 были первыми детьми в семье.
- 25% больных имели только ОКР.
- 37% — имели только одно психическое заболевание, оставшиеся — более одного.
Такими заболеваниями обычно являются:
- Тревожное расстройство.
- Большая депрессия.
- Паническое расстройство.
- Острая реакция на стресс.
МЕХАНИЗМ РАБОТЫ НЕВРОЗА
Человек осознаёт, что его страх/опасение, мысль, идея/желание нерациональны, но не может переключиться и, не переставая, думает об этом.
Он выполняет действие, или серию действий (компульсию), как ритуал, в надежде, что это поможет, но тревожная, утомительная мысль не проходит и этот больной снова и снова повторяет одно и то же, как заезженная пластинка.
Патологическое возникновение этого расстройства — это образование очага застоя раздражительного процесса в определенных участках коры головного мозга.
Эта медленная, вялая реакция на возбудительный процесс может быть результатом, либо перенапряжения данного участка мозга, либо инертностью (невозможность изменить ход своих суждений, затрудненность в переходе с одного вида деятельности на другую).
- Навязчивые сомнения (Закрыл ли я дверь? Не следят ли за мной? Мне кажется, я оставил дома паспорт. Взял ли зарядку от телефона? Не забыл ли кошелёк?). Также стоит отметить, что такие сомнения могут породить ложные воспоминания, например, о том, что вы не выключили свет, создавая иррациональные мысли о том, чего нет.
- Навязчивые мысли (А сколько сейчас едет со мной в автобусе людей? Сколько людей на площади? Будут ли счастливы мои родственники, если меня не будет?). Эти странные вопросы полностью не соответствуют обстановке, в которой находится больной и не представляют никакой информационной ценности.
- Навязчивые влечения (например, культурный человек хочет выругаться в приличном обществе, театре). Обычно такие влечения не реализуются.
- Фобии (страх темноты, высоты, замкнутых помещений, общения, боязнь толпы, острых предметов, езды на определенном виде транспорта (самолёте) и др.). Отдельно стоит отметить фобии, связанные с различными болезнями, как, например, канцерофобия (страх заболеть раком), кардиофобия (страх заболеть тяжёлыми заболеваниями сердца, как сердечная недостаточность, инфаркт), сифилофобия. В конечном счёте всё это может привести к тяжёлой форме ипохондрии.
- Религиозные убеждения, суеверия.
- Навязчивые действия. Сюда стоит отнести всё, что может помочь испытать облегчение от преследующего чувства тревоги. Собственно, проверить выключен ли свет, помыть руки, вернуться куда-то, выругаться.
Если вы отметили у вас наличие одного или нескольких постоянно проявляющихся симптомов, описанных выше, нужно обратиться за медицинской помощью и лучше не пытаться избавиться от ОКР самостоятельно.
Болезнь может проявлять тремя способами:
- Однократно, в течение недели или года.
- В виде рецидивов.
- Непрерывное течение, без рецидивов.
Выражается в постоянном повторении тандема — обсессия+компульсия. Навязчивая мысль может появится сама, может быть инициирована внешней средой (грозой, человеком, животным).
Типичный пример: Вы едите в автобусе. Кто-то кашлянул. Вас начинают посещать мысли о том, что у этого человека туберкулёз/сифилис/рак и другие несоответствующие реальности болезни. Начинается калейдоскоп образов, где вы медленно умираете, а дальше, тревога, стресс. Вы пулей вылетаете из автобуса, возвращаетесь домой и начинаете мыть руки, принимать душ, дезинфицировать каждый угол квартиры.
Обсессивно-компульсивный синдром можно обнаружить по шкале Йеля-Брауна. Но, нужно учитывать, что официальный медицинский диагноз может поставить только врач-психиатр, при наличии определенных условий:
- Должны присутствовать более половины дней, по крайней мере, на протяжении, двух недель.
- Являются источниками стресса.
- Должны быть надоедливыми, пугающими, возможно, отвратительными, приносить страдания;
- Пациент осознаёт обсессии, но не может остановить.
- Больной чувствует переутомление после выполнения этих действий, страдает от них.
- Занимают более чем 1 час в день.
- Вызывают неприятности, мешают в жизни, учёбе/работе.
Невроз навязчивых состояний по МКБ-10 классифицируется как F42.
ЛЕЧЕНИЕ
Состоит из совокупности психотерапии и фармакотерапии. Возможны вспомогательные виды помощи.
Основной методикой психотерапевтического лечения невроза навязчивых состояний является когнитивно-поведенческая психотерапия.
Также проводится линия между реальностью и воображаемым миром, созданным под влиянием невроза и пациенту объясняется то, как себя в таких случаях ведёт здоровый человек (например, сам психотерапевт).
Существует метод остановки мысли Джозефа Вольпе, который включает 5 шагов:
Активно используется метод поведенческой психотерапии (экспозиции и предупреждения), связанный с помещением больного в условия непосредственно вызывающие возникновение обсессии (при аэрофобии в самолёт). Пациенту выдаётся инструкция как себя вести и, он, таким образом, предупреждает свою неправильную реакцию, учась правильно реагировать и исключать появления обсессий.
Также применяются групповая, семейная, психоаналитическая психотерапии.
Медикаментозная помощь осуществляется с помощью приёма антидепрессантов, транквилизаторов. Основной целью фармакотерапии является устранение или ослабление негативного влияния болезни. Современный подход предполагает применение селективных ингибиторов обратного захвата серотонина (пароксетин, флуоксетин). При хроническом неврозе часто используют рисперидон, кветиапин. Но, необходимо помнить, что без качественно проведенной терапии у профессионального психотерапевта данный вид лечения неэффективен в полной мере.
Биологическая терапия используется при тяжёлом форме расстройства.
К ней относится электросудорожная терапия, но использование данного типа лечения очень редко и используется только при сопротивлении организма человека к лечению психического заболевания (резистентности).
Физиологическая терапия включает в себя:
- Принятие тёплых ванн 2-3 раза в неделю, включая обтирания.
- Купание в чистой тёплой воде.
- Обтирания и обливания водой от 31 С до 23 С.
Профилактикой может послужить:
- Предотвращение конфликтов на работе, дома.
- Социальная и педагогическая работа с детьми, при подозрениях развития психического заболевания.
- Медитация и релаксация.
- Регулярная диспансеризация.
- Поддержание здорового образа жизни.
- Своевременное лечение других заболеваний: сердечно-сосудистых, эндокринных, удаление злокачественных образований.
В любом случае ставить диагноз болезни, назначать и контролировать лечение может только врач психотерапевт.
Читайте также: