Когда была открыта эпилепсия

Эпилептические припадки представляют собой симптом, резко бросающийся в глаза, и производят всегда сильное впечатление на окружающих. Неудивительно поэтому, что внимание к этой болезни было привлечено еще с самой глубокой древности. В. К. Хорошко указывает, что в индийской медицине еще за восемь столетий до нашей эры имелись сведения об эпилепсии — браминам запрещалось вступать в брак с девушкой, страдающей эпилептическими припадками. Известны’ также описания эпилепсии, которой страдал египетский фараон Ахнатон, живший более трех тысяч лет тому назад.

Как известно, эпилепсия долгое время была объектом деятельности не врачей, а жрецов. Гиппократ, подробно изучивший проявления эпилепсии, впервые резко выступил против этих тенденций, заявляя, что эпилепсия — не проявление вмешательства каких-то таинственных сил, а что она — болезнь человеческого мозга, связанная с его размягчением вследствие накопления в нем жидкости.

Гиппократ считал эпилепсию не только определенной болезнью, но притом болезнью наследственной. Это в последующем комментировалось различно. Некоторые современные историки медицины считают, что Гиппократ, упоминая о наследственности, по-видимому, не подразумевал под этим возможность прямой передачи болезни от предков потомками, а лишь подчеркивал этим, что эпилепсия — не результат действия божественных сил, а болезнь, свойственная специально человеческому мозгу, зависящая, таким образом, от основных, т. е. наследственных свойств человеческого организма.

Средние века внесли мало нового в изучение эпилепсии. Следует отметить, однако, замечательные описания эпилепсии Ибн-Сины и ряд его интересных клинических наблюдений и профилактических советов, например о том, что страдающим эпилепсией запрещаются физические упражнения с опущенной головой, что для них полезны ходьба, бег и езда; Ибн-Сина указал также на то, что припадки легко возникают во время излишней еды, что четырехдневная лихорадка часто излечивает от падучей и т. п.

В XIX в. Делазиов две отмеченные выше формы эпилепсии называет уже иначе. Одну — эпилепсией эссенциальной. или идиопатической, и другую — эпилепсией симптоматической. Он выделяет еще и третью форму эпилепсии — тоже симптоматическую, но такую, при которой патологическое возбуждение возникает не в самом мозгу, а в любой другой части тела, откуда оно достигает мозга только путем иррадиации.

При значительных клинических достижениях, отличающих первую половину XIX в., является удивительным, как долго и упорно держались в сознании врачей старые представления о каких-то таинственных силах, с которыми связывается судорожный припадок. Так, Эскироль (Ecquirol) считал, что испуг беременной матери может вызвать эпилепсию у ребенка, а известный клиницист Ромберг описывал даже влияние луны на возникновение припадков.

Историки медицины отмечают, что период организации психиатрических больниц в XIX в. привел к некоторой новой фазе в деле изучения эпилепсии. Лучше начала изучаться клиника эпилепсии, в литературе стали более редкими представления о воздействиях луны и вообще о таинственных воздействиях. Но так как в психиатрические больницы обычно поступали лишь больные, страдавшие особенно тяжело протекавшей эпилепсией, чаще всего со значительным изменением психики, начало распространяться представление о тяжести течения эпилепсии и крайне наблагоприятном ее прогнозе, об обязательном последующем развитии психических нарушений и о высокой смертности больных. Такое преувеличенно мрачное воззрение на прогноз при эпилепсии стали распространять и на всех вообще больных эпилепсией, даже на таких, состояние которых не требовало помещения в специальные стационары.

Последующая литература, посвященная изучению эпилепсии, огромна. В разное время было предложено много различных и противоречивых гипотез для раскрытия сущности этого заболевания. Немало было сделано и настоящих научных ошибок. Не останавливаясь на подробном обозрении всей литературы, посвященной истории развития этих взглядов, приведем лишь основные направления, в которых развивалось учение об эпилепсии. Эти направления связываются с рядом крупнейших достижений в области биологии и медицины.

Подлинно научное изучение эпилепсии сделалось возможным лишь с половины XIX в., когда была установлена возможность развития судорог при местных заболеваниях двигательной зоны коры головного мозга. Это открытие связывается с именами французского невропатолога Браве и шотландского невропатолога Джексона. Браве в своей докторской диссертации, защищенной в Парижском университете в 1827 г., описал местные судороги при раздражении коры больших полушарий. Джексон в своих работах, опубликованных в 1861—1870 гг., изложил этот вопрос более подробно, описав местные корковые судороги, известные теперь под названием джексоновских припадков. Вскоре после этого появились работы физиологов Фритча и Гитцига, получавших точно такие же судороги при электрическом раздражении двигательной коры у животных.

Корковое происхождение, как выяснилось в дальнейшем, имеют не только джексоновские припадки, но и судороги при так называемой epilepsia partialis continua, описанной А. Я. Кожевниковым в 1894 г.

Говоря о роли коры в происхождении эпилептического припадка, современные исследователи имеют в виду, что именно кора является областью, в которой осуществляется пусковой механизм припадка, в реализации же его принимает участие весь двигательный анализатор, включая и подкорковый его отдел. О взаимоотношениях коры и подкорки в развитии разных компонентов припадка между патофизиологами и клиницистами все еще нет единого мнения.

В 1881 г. вышла известная монография Говерса, посвященная эпилепсии и сыгравшая крупную роль в развитии всего вопроса. Между прочим, Говерс показал необоснованность вазомоторной теории происхождения эпилепсии, имевшей до этого многочисленных сторонников. В. П. Осипов и Е. С. Боришпольский также показали, что изменения кровообращения во время припадка являются не его причиной, а лишь одним из его проявлений в результате раздражения, идущего из двигательной зоны коры.

С начала XX в. начали усиленно изучать детали того наследственного предрасположения, на которое постоянно обращали внимание и раньше, причем в отношении этого пункта уже давно высказывались самые противоречивые мнения. Одни ученые вообще отрицали, другие, наоборот, признавали значение наследственного отягощения при эпилепсии. Расхождение взглядов в отношении этого пункта прослеживается и до настоящего времени. Одни по-прежнему отрицают роль врожденного предрасположения, основываясь на том. что идентичная наследственность при эпилепсии не превышает 5—6% (прения на французском неврологическом съезде 1932 г.), другие, наоборот, необоснованно и резко преувеличивали роль наследственного предрасположения и даже были склонны вообще отрицать всякую роль внешних средовых воздействий в происхождении эпилепсии.

Современные исследования позволяют, однако, более точно выяснить роль наследственного предрасположения. Эти работы привели к выводу, по-видимому, наиболее распространенному в настоящее время, согласно которому врожденное наследственное предрасположение к эпилепсии действительно имеет значение, но одного его далеко еще не достаточно для развития эпилепсии, всегда для этого требуется, кроме того, и наличие какого-либо другого внешнего, провоцирующего момента.

Большое значение в развитии учения об эпилепсии имели многочисленные поиски биохимических особенностей организма больных. Рядом работ установлено с несомненностью, что эпилепсия разыгрывается на фоне чрезвычайно сложных аномалий обмена, хотя, как мы увидим ниже, еще не удалось с достаточной точностью конкретизировать природу этой аутоинтоксикации.

Дальнейший прогресс знаний в области эпилепсии связывается со значительно продвинувшимся вперед учением о фокальных формах эпилептического припадка. Исследования джексоновской эпилепсии показали, что раздражение одного определенного участка коры может окончиться общим судорожным припадком. Это послужило поводом для поисков такого рода местных корковых очагов и при тех судорожных припадках, которые не начинаются только с сокращения определенных мышечных групп.

Такие поиски действительно дали чрезвычайно ценные результаты. Оказалось, что, помимо судорожных припадков, при которых не удается найти корковый очаг, откуда происходит эпилептический разряд, существуют и припадки с ясным местным очагом, причем очаг этот в разных случаях может, оказывается, занимать совершенно различные отделы мозга.

Важно сопоставить эти новые воззрения с известными высказываниями И. П. Павлова о том, что при эпилепсии мы имеем дело не с каким-то разлитым заболеванием больших полушарий, а с патологическим состоянием изолированных пунктов коры, причем различие этих пунктов и приводит к различиям клинического проявления болезни.

Все эти воззрения не могут считаться окончательно доказанными и усиленно обсуждаются в современной неврологической литературе.

Однако совершенно несомненно, что сопоставление современных данных клиники, рентгенологии, энцефалографии и нейрохирургии являлось мощным толчком для быстрого накапливания новых многообещающих фактов.

Таким образом, современный период изучения эпилепсии сводится, с одной стороны, к значительным достижениям в области выяснения разнообразных провоцирующих моментов заболевания V органических нарушений мозга, вызывающих эпилептические припадки, с другой — к попыткам более тщательного выяснения особенностей обмена веществ и характера врожденного предрасположения свойственного этим больным.

Это изучение как местных церебральных изменений, так и общих гуморальных сдвигов, лежащих в основе эпилепсии, привело к тому, что одни авторы переоценивали одну, другие авторы — другую сторону этого сложного патогенеза. По мнению одних, в основе болезни! лежат главным образом гуморальные сдвиги, по мнению других — главным образом местные изменения в мозгу.

Современные представления о сущности эпилепсии, к которым мы теперь подходим после столь длинной истории этого вопроса, сжато могут быть сформулированы следующим образом.

В патогенезе эпилепсии с большим постоянством участвуют два фактора : момент своеобразного, часто, по-видимому, врожденного, предрасположения, выражающегося в повышенной возбудимости мозга, связанной, вероятно, с какими-то, еще нам не известными, особенностями обмена, и провоцирующий момент: внешний, средовой фактор, который в отдельных случаях может быть очень разнообразным (травмы, инфекции, патологическая импульсация и т. п.), но который является, по-видимому, обязательным во всех случаях эпилепсии.

При таком понимании патогенеза эпилепсии необходимо учесть одну своеобразную особенность, а именно то, что взаимоотношения эпилептического фона и провоцирующего момента могут колебаться в разных случаях. На одном полюсе здесь стоят случаи заболевания, где врожденная возбудимость коры выражена значительно, в связи с чем достаточно относительно слабых провоцирующих факторов для появления заболевания ; на другом полюсе стоят случаи, характеризующиеся обратными отношениями. Между этими крайними типами заболевания помещается целый ряд переходных комбинаций. По-видимому, эти переходные случаи связываются определенной закономерностью. Чем больше выражены врожденные этиологические факторы, тем раньше начинается болезнь, тем характернее электроэнцефалографические изменения, тем в меньшей степени выступают фокальные моменты и тем в большем проценте встречаются больные эпилепсией среди родственников больного. Для случаев со слабо выраженными врожденными этиологическими факторами характерны обратные отношения. Здесь требуются более интенсивные факторы внешнего воздействия, в связи с чем более резко выступает местный характер органических изменений и, в частности, отчетливее выступает на первый план фокальный характер болезни.

В. М. Бехтереву принадлежит также и ряд интересных клинических констатации, касающихся эпилепсии, вроде описания хореической падучей или приступов безотчетного и необъяснимого страха, которые могут предшествовать судорожным припадкам, но могут появляться и изолированно.

Широко известна также предложенная В. М. Бехтеревым при лечении эпилепсии комбинация бромидов с горицветом (или наперстянкой) и кодеином — пропись, которой охотно пользуются и в настоящее время.

Исключительно важна роль А. Я. Кожевникова, описавшего новую клиническую форму частичной постоянной эпилепсии. Он совершенно правильно подчеркнул несомненное корковое происхождение этого вида эпилептических судорог, а также с самого начала подчеркнул вероятность возникновения этих судорог на почве энцефалита, хотя в то время еще не была точно известна их наиболее частая этиология.

Следует особо отметить старые, но исключительно точно выполненные исследования Н. В. Краинского, посвященные этой же теме и вышедшие в Харькове в 1895—1896 гг.

Интересно, что В. А. Муратов высказывался и о возможных множественных эпилептогенных очагов. Токсическим, гумораль причинам эпилепсии В. А. Муратов придавал гораздо меньшее зн ние. В качестве одного из возражений против широкого признания роли аутотоксических механизмов в происхождении эпилепсии В, Муратов также выдвигал местное происхождение эпилептичес ауры, что по тогдашним представлениям в значительной степ противоречило допущению об общетоксическом происхождении.

Для нас теперь особенно важно подчеркнуть, что, анализируя клинические факты, Л. О. Даркшевич пришел к выводу о том, что следует допускать строго принципиального различия между эпилепсией симптоматической и эпилепсией генуинной. Последней так свойственны определенные анатомические изменения, различные локализации которых определяют и различные клинические варианты болезни. В этих своих выводах Л. О. Даркшевич, как мы видим, значительно опередил своих современников.

По вопросу об этиологии генуинной эпилепсии Л. О. Даркшев выдвигал на первый план роль самых различных инфекций, особенно подчеркивая роль инфекционных заболеваний матери во время беременности. Эти выводы были в значительной степени построены аналогии с кожевниковской эпилепсией, которой много занимал Л. О. Даркшевич и инфекционная природа которой была в это время уже хорошо известна.

Роль наследственности при эпилепсии Л. О. Даркшевич в связи с такого рода воззрениями последовательно сводил к передаче наследству лишь слабого сопротивления заразному началу.

В. К. Хорошко, много работавший по проблеме эпилепсии, также пришел в конце концов к выводу, что понятие о так называемой идиопатической или генуинной эпилепсии как об особой болезни должно быть сохранено.

Целый ряд советских невропатологов и психиатров продолжают изучать проблему эпилепсии. Особенно следует подчеркнуть работы Е. К. Сеппа и его школы, И. Ф. Случевского и его сотрудников, М. Я. Серейского, Д. А. Маркова, Л. И. Оморокова. Громадное число исследований, появляющихся в нашей современной прессе, свидетельствует об остром интересе, который привлекает к себе изучение эпилепсии и борьба с ней.

Эпилепсия, как и многие другие знаменитые болезни, известны широкому кругу людей благодаря книгам и фильмам — так, о здоровье Достоевского знает каждый школьник. Связь болезни с творчеством видится большинству в способности точно описывать припадки, которыми писатель часто наделяет своих героев. Вроде все просто, человек болел, страдал и иногда рассказывал об этом в книгах. Однако связь особенностей творчества писателя с повседневными проявлениями эпилепсии и изменений личности под влиянием болезни совсем не так очевидна. Чтобы понять, о чем речь, давайте разберемся, что же такое эпилепсия и что помимо приступов получают некоторые ее обладатели.

Представление обывателя о болезни исчерпывается картиной устрашающего вида судорожного припадка, сопровождающегося текущей изо рта пеной. Человек близкий к медицине заметит, что существуют разные виды приступов, среди которых есть напоминающие обморок падения, есть автоматизированные, неосознанно совершаемые действия, а есть приступы неконтролируемой ярости.

Многообразие проявлений эпилепсии затрудняет четкое определение понятия. Тем не менее все формы заболевания имеют одну общую черту — пароксизмальность.

К счастью, такое случается нечасто.

С осознанием многообразия проявлений болезни проблема начинает казаться совсем сложной: неужели любой неврологический, психический и даже вегетативный симптом можно расценивать как эпилептический? Упрощает задачу диагностики тот факт, что основа заболевания (патологически разряжающиеся нервные клетки) могут быть зафиксированы на электроэнцефалограмме. Она и является основным диагностическим инструментом эпилептолога.

Эпилептические пароксизмы стереотипны. Каждый раз припадки имеют один и тот же вид, словно они сделаны по шаблону. В каком-то смысле это так и есть.

Эпилепсия связана с патологическим возбуждением группы нейронов. В каждом отдельном случае это один и тот же участок — эпилептический очаг, который дает патологический электрический разряд с последующим распространением (или без такового — в случае простых припадков) на другие участки мозга.

Аура может быть практически любой — все зависит от того, где расположен эпилептический очаг. Здесь болезнь приоткрывает нам функционирование физиологии мозга: то, что мы видим в момент ауры, отражает функцию того участка мозга, который эту ауру порождает.

И в то же время эти переживания так сильны, что отречься от них полностью герой не в состоянии:

Сложно недооценить в аспекте влияния на культуру и историю всю гамму ощущений, озарение светом, чувство высшей гармонии, мистический опыт, сопровождающие патологическую активность в этом отделе мозга.

Так, ученые из Гарвардской медицинской школы и Массачусетского госпиталя несколько лет назад решили проанализировать все известные исторические сведения о Моисее, Аврааме, Иисусе и апостоле Павле с точки зрения современной медицины. По их словам, особо значимые религиозные фигуры древности вполне могли страдать височной эпилепсией, что, возможно, и послужило отправной точкой их деятельности.

Для нейронаук височная эпилепсия — отличная модель для изучения биологических основ религиозного опыта. Дело в том, что сами пациенты по причине описанных выше особенностей обычно особенно религиозны.

Любопытные опыты были проведены в этой области индийским неврологом, популяризатором науки Вилейануром Рамачандраном, который больше известен благодаря исследованиям зеркальных нейронов.

У больных височной эпилепсией, как вы догадались, дело обстояло иначе: необычайно сильную реакцию вызывало упоминание божественного.

Переживаемое во время припадка у человека с височной формой эпилепсии непосредственно отражается на его мировоззрении, мироощущении, характере, а значит, и на художественном творчестве. Личностные изменения, наблюдаемые вне приступов и даже в периоды стойкой ремиссии, наблюдаются у большого числа таких больных, что позволяет говорить о эпилептическом характере. Этот вопрос еще не решен до конца. Некоторые специалисты считают изменения личности по эпилептическому типу более важными, чем сам судорожный припадок. Когда-то считалось вполне правомочным говорить о заболевании лишь на основании определенного психического статуса. Другие врачи относятся к этой идее скептически, указывая на отсутствие у большого числа пациентов черт, называемых эпилептоидными, а также на то, что практически любого человека можно наделить парочкой эпилептоидных черт.

Очевидно, что в приведенном перечне слишком много отдельных черт, чтобы они могли встречаться одинаково часто.

При этом в менее подходящей среде она способна сделать своего обладателя крайне уязвимым. Немецкий психиатр Карл Леонгард, впервые употребивший термин, писал:

Почему Достоевскому так хорошо удавались эти портреты? Все ли можно списать на болезнь писателя? Широкий спектр образов, которые мы наблюдаем в произведениях, невозможно втиснуть в эпилептические рамки. Так что самонаблюдением и точностью описания собственных переживаний художественный дар далеко не исчерпывается. Обратившись к некоторым особенностям биографии Федора Михайловича, мы увидим, что интересовали его душевные недуги не на шутку и вне связи с собственной болезнью.

С началом заболевания меняются и произведения писателя. Образ князя Мышкина является ярким примером порожденной болезнью личности. Князь заболел рано, и это сформировало его простодушие и наивность. В своих беседах и рассказах он совершенно не заботится о том, интересен ли его рассказ слушателю. Мышкин говорит много, обстоятельно и подробно.

В основе этого лежит тугоподвижность психических процессов в целом и неспособность отделить главное от второстепенного. До крайней степени это доходит при эпилептическом слабоумии, которое еще называют концентрическим. В этом случае круг интересов больного ограничен собственной персоной, главным образом собственным заболеванием, а также соблюдением всех возможных формальностей и правил, в частности субординации с готовностью к заискиванию и лести.

Впрочем, гений Достоевского проявил себя не благодаря, а вопреки болезни. Наложенный эпилепсией отпечаток на мировоззрение и характер просачивается в произведения. Все многообразие и противоречивость проявлений болезни препарировано и отшлифовано художественным талантом так, что образы вызывают интерес не только у эпилептологов и вообще психиатров, но и у обычных читателей, улавливающих во всей литературной композиции нечто особенное.

Эпилепсия — хроническое неврологическое заболевание, вызванное нарушениями работы головного мозга из-за чрезмерной электрической активности нейронов и сопровождающееся периодически возникающими припадками2.

Как многообразны клинические проявления эпилепсии, также многочисленны её причины. Эпилептические приступы могут возникнуть вследствие черепно-мозговой травмы и перенесённой инфекции головного мозга. Кроме этих причин эпилепсию могут вызвать опухоли или инсульт. Если судорожные приступы появляются после воздействия на организм человека конкретного фактора, то такую эпилепсию врачи называют симптоматической. Список причин, вызывающих эпилепсию, не исчерпывается перечисленными, но существуют такие приступы, у которых нельзя найти конкретную причину. Болезнь возникает как бы сама собой, и в её развитии большую роль играют генетические факторы. Такой тип эпилепсии называется идиопатическая эпилепсия5. Ещё одной формой эпилепсии, которую выделяют специалисты, является рефлекторная эпилепсия. При ней приступ заболевания провоцируется внешним стимулом. Чаще всего им служит зрительное воздействие: например, вспышки света от экрана телевизора или светомузыка на дискотеке. В более редких случаях приступ могут запускать напряжённые размышления, прослушивание музыки или приём пищи. Одним из важных принципов лечения таких приступов является избегание факторов, провоцирующих припадок6.

Как было уже сказано, часть случаев эпилепсии связана с генетическими нарушениями, которые затрагивают работу нервных клеток. Электрический сигнал нейрона образуется из-за переменного открытия и закрытия ионных каналов на поверхности клетки, а мутации затрагивают работу генов, отвечающих за эти каналы. Проблемы с генами могут передаваться из поколения в поколение, поэтому существуют семейные, то есть передающиеся по наследству, формы эпилепсии. Очень часто наличие эпилепсии у одного из членов семьи вызывает вопросы о том, может ли заболевание передаться его потомкам. Если один из родителей страдает эпилепсией, то риск развития заболевания у его ребёнка в 3 раза выше, чем в среднем7.

Признаки эпилепсии

Проявления эпилепсии очень разнообразны. Это напрямую связано с тем, что возникновение судорожных приступов может быть спровоцировано разными факторами. Судорожный приступ может произойти всего один раз, но в других случаях он будет повторяться с определённой периодичностью. Характер судорожных приступов способен меняться с течением заболевания: их продолжительность и внешние проявления у некоторых пациентов не остаются стабильными в течение всей жизни.

Несмотря на эти трудности, врачами выделены несколько постоянных характерных черт судорожных припадков. Во-первых, эпилептические припадки всегда имеют внезапное начало. Человек, страдающий эпилепсией, не может точно предсказать, когда у него начнётся судорожный приступ. Эту особенность эпилепсии можно считать одним из факторов, оказывающих негативное влияние на психологическое состояние человека. Пациент с эпилепсией живёт в напряжении, постоянном ожидании того, что у него случится приступ. В то же время у ряда пациентов перед появлением судорог может наблюдаться аура – специфические, повторяющиеся из раза в раз ощущения. Аура может быть представлена в виде запахов, эмоциональных переживаний или иметь другой вид.

Во-вторых, эпилептический приступ имеет небольшую длительность – от долей секунды до нескольких минут. В зависимости от вида эпилепсии человек на это время может застыть и не заметить приступа, испытать какие-то необычные ощущения или упасть, потеряв сознание. В некоторых случаях приступы могут следовать один за другим, но обычный, однократный приступ длится недолго.

В-третьих, припадок при эпилепсии способен прекратиться сам собой. Развитие приступа болезни не требует обязательного применения медикаментов для его прерывания. Специальные медикаментозные вмешательства используются только при возникновении непрекращающейся серии приступов (эпилептический статус) или том случае, когда причиной приступа является действующий в момент приступа фактор. К таким ситуациям относятся судороги у детей при высокой температуре.

В-четвёртых, приступы при эпилепсии имеют стереотипный характер. Если у пациента возник приступ одного типа, то в дальнейшем он будет повторяться в том же виде. Иногда с течением заболевания внешние проявления приступов могут меняться, но на коротком отрезке времени приступы будут выглядеть очень похоже, фактически копируя друг друга5.

Если говорить о том, как внешне выглядит приступ, то надо сказать, что характер приступа зависит от той области мозга, где возникает избыточная электрическая активность нейронов. Также протекание приступа зависит от того, переносится ли избыточное возбуждение на другие отделы головного мозга. Например, если очаг патологического возбуждения находится в височной доле, то приступ может иметь вид обонятельных, вкусовых или слуховых ощущений (чаще музыки). При поражении лобной доли приступы могут выражаться в виде нарушений речи, насильственного поворота головы и глаз и других движений, которые пациент не может контролировать6. Другими проявлениями судорожной активности при эпилепсии могут быть:

• ощущение того, что ситуация, в которой находится пациент, происходила с ним ранее, что он её уже переживал (ощущение дежавю);
• неожиданный поток мыслей и воспоминаний, которые захватывают внимание человека;
• ощущение изменённости собственных чувств и эмоций или ощущение нереальности окружающего мира (деперсонализация и дереализация);
• нарушение ощущения целостности своего тела, пропорциональности и правильности его строения.

Учитывая сложность и многообразие клинических проявлений эпилепсии, устанавливать диагноз и назначать лечение заболевания должен врач-невролог, а не врачи других специальностей.

Эпилепсия проявляется не только в виде судорожных приступов и других специфических феноменов восприятия. При длительном течении заболевания может измениться и личность человека: она приобретает некоторые особенности, что хорошо известно врачам. К типичным чертам личности пациентов, страдающих эпилепсией, традиционно относят замедленность мышления, которая внешне проявляется в неторопливых действиях человека. Пациент может приобрести педантичность, обстоятельность в делах и словах, а также чрезмерную тягу к аккуратности. Отдельно описывают изменения в эмоциональной жизни пациентов. Настроение человека приобретает дисфорический оттенок: тревожность сочетается со злобой, постоянной готовностью ответить на угрозу или прямую агрессию. Другие пациенты напротив, становятся очень вежливыми, предусмотрительными и заботливыми. У некоторых людей, страдающих эпилепсией, описанные выше черты существуют ещё до развития приступов эпилепсии, что может быть объяснено генетическими причинами. В целом, изменения личности пациента при заболевании – это сложная тема, которую на протяжении десятилетий обсуждают неврологи и психиатры. Важно понимать, что ни одна из упомянутых выше особенностей не является обязательной при эпилепсии.

Также ещё одним признаком эпилепсии, который сейчас встречается редко, является выраженное снижение памяти и интеллекта на фоне заболевания. В настоящее время это последствие заболевания встречается редко. Это произошло благодаря тому, что пациентам вовремя устанавливается диагноз, и они получают современную и адекватную лекарственную терапию5.