Фрейда о некоторых невротических механизмах

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ НЕВРОЗОВ

СОДЕРЖАНИЕ

ГЛАВА 1. ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОПАТОЛОГИЯ: СПЕЦИАЛЬНЫЕ ТЕОРИИ НЕВРОЗОВ.. 4

1.1. Теория неврозов З. Фрейда. 4

1.2. Теория К. Юнга. 7

1.3. Концепция природы неврозов Адлера. 10

ГЛАВА 2. ТЕОРИИ НЕВРОЗА И ИХ РОЛЬ В ЛЕЧЕНИИ НЕВРОЗОВ.. 15

2.2. Ноогенная теория неврозов В. Франкла. 20

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.. 27

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность проблемы исследования: Понятие невроза связано с многообразными – как по форме проявлений, так и по степени выраженности – проявлениями психической жизни. Общим для них является переход от рационального способа реагирования на требования внешнего мира и адекватного управления внутренними побуждениями к неким иррациональным феноменам, кажущимся странными и не подлежащими произвольному контролю.

Невроз – психологический кризис, обусловленный состоянием разобщения с самим собой, или, более формально, умеренная диссоциация личности, обусловленная активизацией комплексов.

Теория и техника психоанализа базируется, в основном, на клинических данных, полученных при изучении неврозов. Хотя в последние годы наметилась тенденция расширять рамки психоаналитических исследований, включая нормальную психологию, психозы, социологические и исторические проблемы, наши знания в этих областях не прогрессировали так далеко, как наше понимание неврозов. Клинические данные по неврозам все еще снабжают нас наиболее достоверным материалом для формулирования психоаналитической теории.

Психоанализ утверждает, что психоневрозы базируются на невротическом конфликте. Конфликт ведет к обструкции\разрядки инстинктивных побуждений, что кончается состоянием "будь я проклят". Эго становится все менее способным справляться с усиливающимися напряжениями и, в конце концов, оказывается подавлено. Непроизвольные разрядки в клинике проявляются как симптомы психоневроза.

Термин "невротический конфликт" используется в единственном числе, хотя всегда имеется более чем один важный конфликт. Привычка и условность заставляют нас говорить о единственном конфликте. Невротический конфликт – это бессознательный конфликт между побуждением Ид, стремящегося к разрядке, и защитой Эго, отвращающей непосредственную разрядку или доступ к сознанию[1].

Целью данного исследования является изучение психоаналитической теории неврозов.

Объект исследования:психоаналитическая теория неврозов.

Предметом исследования выступают особенности возникновения и развития теории неврозов в психоанализе.

Цель исследования реализуется в решении следующих задач:

1. рассмотреть теорию неврозов З. Фрейда;

2. проанализировать теорию К. Юнга;

3. выявить особенности в концепции природы неврозов Адлера;

5. раскрыть ноогенную теорию неврозов В. Франкла.

Методы исследования:

1) изучение, обработка и анализ научных источников по проблеме исследования;

2) анализ научной литературы, учебников и пособий по психоанализу и др.

Структурно работа состоит из введения, двух глав, четырех подпунктов заключения и списка литературы.

ГЛАВА 1. ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОПАТОЛОГИЯ: СПЕЦИАЛЬНЫЕ ТЕОРИИ НЕВРОЗОВ

Теория неврозов З. Фрейда.

Зигмунд Фрейд (1856–1939), австрийский врач и психолог, основатель теории и метода лечения неврозов, названного психоанализом и ставшего одним из наиболее влиятельных психологических учений XX века. Он пришел к выводу, что основной областью вытеснения является сексуальная сфера и что вытеснение происходит в результате реальной или воображаемой сексуальной травмы. Фрейд придавал большое значение фактору предрасположенности, которая проявляется в связи с травмирующим опытом, полученным в период развития и изменившим его нормальное течение.

Рис. 1. Этиологическое уравнение неврозов

По мнению З. Фрейда, при нормальной сексуальной жизни не может быть актуального невроза. При этом невротизирующий механизм начинает формироваться в раннем детстве (обычно в первые три года жизни), когда у ребенка появляется ряд сексуальных влечений, которые он расценивает как запретные, недозволенные (аутоэротизм, гомосексуальные или инцестуальные влечения)[3].

Фрейд, исходя из своих наблюдений, совместно со своим коллегой и учителем Й. Брейером, пришел к выводу о том, что симптомы невроза выполняют защитную функцию и являются неудачной попыткой справиться с болезненным переживанием. Эти сложные чувства, связанные с воспоминанием о травматическом опыте, находились вне сознания, но при этом они оказывали активное воздействие на сознание и поведение взрослого человека. Таким образом, Фрейд сделал открытие, что большая часть психический жизни протекает вне нашего сознания, т.е. является бессознательной.

Кроме того, Фрейд пытается классифицировать неврозы (включая и шизофрению) или установить их различие согласно периоду инфантильного развития, в котором возникла фиксация. С точки зрения этой теории, нервнобольной совершенно зависит от инфантильного прошлого; все позднейшие расстройства, нравственные конфликты, ощущение неполноценности и т. д. как бы порождены могущественными влияниями этого периода жизни. Соответственно, главная задача лечения заключается в развязывании этой инфантильной фиксации, которая понимается как бессознательное застревание ("зацикливание") сексуального либидо в некоторых инфантильных фантазиях и привычках.

Теория происхождения неврозов включает представление о психологическом конфликте; по словам Фрейда, это “переживание, возникающее в результате столкновения по крайней мере двух несовместимых тенденций, которые действуют одновременно как мотивы, определяющие чувства и поведение”. Классифицируя неврозы, Фрейд выделял психоневрозы, актуальные неврозы и неврозы характера. К стержневой психопатологической симптоматике он относил тревожные и астенические расстройства.

Опираясь на собственную теорию об организации психики и механизмах ее функционирования и возникновения неврозов, Фрейд разработал соответствующие лечебные методы. В одной из своих работ он писал: “Предположение о бессознательных психических процессах, признание теории сопротивления и подавления, детской сексуальности и эдипова комплекса образуют главные элементы психоанализа и базисные предпосылки этой теории; никто не может считать себя психоаналитиком, если он не признает их”. О цели психоаналитической терапии Фрейд писал: “Где было Ид, там будет Эго” т. е. бессознательные психические процессы должны быть максимально глубоко раскрыты и представлены сознанию для интеграции их в экзистенциальную организацию[4].

Все вышеизложенное является сущностью фрейдовской теории невроза.

Теория К. Юнга.

Любой невроз характеризуется диссоциацией и конфликтом, содержит комплексы и демонстрирует следы регрессии и понижение ментального уровня. По мнению Юнга, невротический приступ приступ, или взрыв, вспышка, целенаправлен, является благоприятной возможностью осознать, кто же вы есть на самом деле в противоположность тому, кто мы думаем, мы есть. Путем проработки симптомов, которые неизменно сопровождают невроз – беспокойство, страх, депрессия, вина и отдельный конфликт – мы все более осознаем свои личностные границы и обнаруживаем свою подлинную силу.

При любом нарушении в деятельности сознания энергия регрессирует и бессознательные содержания активизируются в попытке скомпенсировать возникшие неполадки, преодолевая тем самым и очевидную односторонность сознания. Неврозы, как и любые болезни, являются симптомами плохого приспособления. Как следствие появления какого-либо препятствия или мешающего воздействия – конституциональной слабости или дефекта, неправильного образования, воспитания, печального опыта, неадекватной установки и т. д. – человек избегает трудностей, которые приносит ему жизнь, стремясь, таким образом, обратно в инфантильный мир, мир детства. Бессознательное компенсирует эту регрессию, продуцируя символы, которые, будучи поняты объективно, т. е. путем сравнительного их изучения, реактивируют общие идеи, которые лежат в основе всех таких естественных систем мысли. Таким путем и происходит изменение установки, которая связывает диссоциацию между человеком таким, каков он есть, и человеком, каким он должен быть.

Юнг называл свою установку в отношении невроза энергетической или финальной, так как она базируется, прежде всего, на потенциальной энергетической последовательности или прогрессии, нежели на каузальной или механистической причине, приводящей к регрессии. Эти два взгляда нельзя считать несовместимыми, скорее они взаимодополнительны. Механистический подход обращен к прошлому в поисках причин психического дискомфорта в настоящем; Юнг же фокусируется на настоящем, обращаясь взглядом к будущим возможностям.

"Я больше не ищу причины невроза в прошлом, но пытаюсь отыскать ее в настоящем. Я спрашиваю, в чем заключается необходимая задача, которую пациенту не удалось завершить". "В психических расстройствах в любом случае недостаточно просто привести предполагаемые или реальные причины к сознанию. Лечение включает в себя интеграцию содержаний, которые оказались разобщенными, диссоциированными от сознания"[5].

Юнг возражал против прямого вмешательства в жизнь больного неврозом практическим советом, моральными или интеллектуальными инструкциями. Цель психоаналитической терапии он видел не только в устранении болезненного симптома, но и в укреплении здоровья, в стремлении помочь пациенту достигнуть душевной зрелости. Если по Фрейду, “где было Ид, там будет Эго”, то Юнг, исходя из требований индивидуальности, говорит: “Самость должна заменить Оно”.

Целью процесса индивидуализации является синтез различных аспектов сознательной и бессознательной памяти. По Юнгу, “если человек живет, он Должен бороться и жертвовать тоской, чтобы восходить к своему собственному росту"; по Фрейду, это значит, что человек должен "договориться с реальностью”.

Специфика психоаналитического знания позволяет рассматривать любое психологическое явление столь многомерно, насколько это возможно. При этом рассматриваемый контекст не имеет ограничительных линий и, более того, содержит выраженный эвристический потенциал для последующих исследований. Все это кроется в самой природе бессознательных процессов, которая неизменно и неизбежно будоражит познавательную потребность человека, порождая все новые и новые вопросы, требующие своего ответа. Особенно занимательные вопросы и еще более занимательные ответы порождает плоскость взаимоотношений. Наше исследование посвящено анализу ревности, - прежде всего, с позиции структурно-динамических составляющих, лежащих в основе этого сложного и неоднозначного явления.

Зигмунд Фрейд о ревности: невротическая триада

Содержание спроецированной ревности уже определяется ее обозначением, а именно – защитными проективными механизмами. Побуждения собственной неверности подвергаются вытеснению и затем проецируются на собственного партнера. Теперь уже не сам человек испытывает мотивацию неверности, а его партнер. Соответственно, выраженная подозрительность в отношении верности партнера в этом случае имеет корни в проективных тенденциях.

Стоит отметить, что схожая точка зрения имеет место в работах Ш.Ференци. Так, еще в 1913 году Ференци, опираясь на анализ нескольких клинических случаев, рассматривал взаимосвязь ревности, гомосексуальности и паранойи [13].

Карен Хорни о ревности: базальная тревога и невротическая потребность в любви

Одним из средств защиты от базальной тревоги является любовь. Данная потребностная ориентация может иметь разную интенсивность, от нормальной до невротической, - последнее определяется степенью интенсификации базальной тревоги.

Мелани Кляйн о ревности: зависть и ревность

Достаточно интересный подход к пониманию ревности сложился в рамках британской школы психоанализа Мелани Кляйн. Сама специфика подхода, где во главу угла легли сложные коллизии ранних объектных отношений, дает возможность использования гибкого теоретического и клинического инструментария для анализа и понимания механизмов ревности.

Стоит отметить, что, помимо вышеотмеченного, Кляйн и ее последователями разработан ряд важных механизмов, которые помогают понять важные динамические особенности ревности. В частности механизм проективной идентификации, к которому мы обратимся ниже в предложенной нами модели.

Петер Куттер о ревности: первичная травма или между Эдипом и Нарциссом

Петер Куттер, описывая всеобъемлющий характер ревности и раскрывая различные варианты ее проявлений, отмечает, что понять причину ревности взрослого человека можно только с учетом предшествующей первичной травмы. Последствия этой травмы в форме страстей могут сохраняться десятилетиями, однако, большей частью являются вытесненными ценой разнообразных психических расстройств [7].

Что касается актуальных переживаний ревности, то они, согласно Куттеру, продиктованы нарциссической обидой. А ненависть и месть, характерные для состояния ревности, имеют по большей части защитный характер, направленный на восстановление нарциссического баланса.

Говоря о механизмах проявления агрессии, Куттер, опираясь на клинические наблюдения, пишет, что при пассивной любви объектом агрессии мужчины является партнерша, а при активной – соперник. При этом он отмечает, что нередко за агрессией к сопернику скрываются инвертированные гомосексуальные импульсы. В крайнем варианте последнее может выразиться в форме параноидальной ревности. Помимо этого, ревность может являться следствием проекции собственных интенций к измене. Здесь мы наблюдаем явные параллели с моделью ревности, предложенной З.Фрейдом.

Говоря о первичной травме, лежащей в основе ревности, П.Куттер, по сути, выделяет в качестве ее содержания раннюю депривацию. По началу, это закономерная фрустрация пассивной любви ребенка, а при появлении активной любви – фрустрируется и она. Безусловно, глубина и сила последующей ревности целиком определяется качеством родительского отклика на потребности ребенка.

Таким образом, согласно П.Куттеру, в основе ревности лежит первичная травма, неизбежно возникающая депривированность и нарциссическая травматизация. Хотя, безусловно, вышеотмеченное имеет разные качественные и количественные структурные вариации.

В заключении теоретического разбора, стоит также отметить, что значительный материал для исследований и концептуальных разработок ревности содержится в работах представителей различных вариаций теории объектных отношений. В первую очередь, авторов, главный исследовательский акцент которых направлен на проблематику нарциссических аспектов личности и нарциссической патологии соответственно.

Клинические предпосылки

В рамках данной работы, с опорой на материал, полученный в ходе психологической практики с отмеченной проблемной областью, мы хотим предложить авторскую модель динамической структуры ревности. При этом эта модель касается наиболее в регрессивно-генетическом плане ранней ревности, которая подчас сложно поддается когнитивной конкретизации и психологической проработке, основанной на рационально-ориентированных интервенциях. Данный тип ревности мы обозначили в качестве первичной. Это уточнение является важным и позволяет отделить данный тип ревности от иных ее проявлений и форм (например, генетически более поздних, - экзистенциальных). Ниже, мы надеемся, станет понятным подобное дифференцирующее обозначение ревности.

Клинический материал, полученный в ходе работы с вышеотмеченной проблематикой, позволил нам выделить несколько, на наш взгляд, наиболее важных и взаимосвязанных характеристик:

Во-вторых, сам бессознательный материал, продуцируемый в ходе аналитической работы, принадлежит тому уровню психической организации личности, для которого конвенциональное вербальное описание не совсем подходит. Иными словами, регрессивный материал, характерный для этого уровня сложно поддается вербальной проработке.

И, в-третьих, зачастую сам материал ревности является скрытым за иными психологическими деструкциями. Так, например, материал ревности нередко скрывается в клинической картине различных фобий.

Регистр слияния

Регистр вторжения

Регистр вторжения представляет собой репрезентацию внешней динамически структуры, нарушающей регрессивное диадическое единство субъекта и объекта. Данный регистр, с одной стороны, наиболее сильно когнитивно конкретизирован, с другой - имеет выраженную вариативность в пространстве и времени. Именно здесь можно наблюдать аффективную фиксацию агрессивных импульсов и когнитивную фиксацию на образе, который имеет разную степень структурированности. Порой навязчивая фиксация на конкретном образе не ограничена ни во времени, ни в пространстве. Образ в этом случае представлен кропотливым анализом, имеющим достаточно сложную структуру.

Для большей ясности приведем несколько примеров, представляющих когнитивную конкретизацию вторгающегося агента.

Регистр нужности

Возможно, некоторые приведенные параллели помогут более или менее наглядно выразить вышеотмеченное. Так, М.Балинт, изучая ранние объектные отношения через призму клинического опыта, приходит к идее первичной любви, одной из характеристик которой является пассивный характер. Эта форма отношений отличается односторонним характером, где первичны и единственны потребности одного. А другой является объектом или даже своего рода средой для удовлетворения потребности ребенка или регрессировавшего взрослого в слиянии, скрещении или объектной гармонии [2]

Данный регистр в наиболее явной форме когнитивно конкретизируется в своем дефицитарном выражении.

Динамическое соотношение регистров ревности: невротическая триада ревности

Активация же регистра вторжения приводит к усилению регистра нужности, а далее по очередному кругу, который в своем крайнем выражении может дойти до практически галлюцинаторного предпсихотического поиска вторгающихся агентов. Как правило, работа этой триады имеет свою динамику, которая характеризуется вспышками разной продолжительности до достижения определенного энергетического предела, - а далее спад и переход в латентное состояние до последующей активации.

Если обратиться к содержательной стороне регистров, рассматривая их в генетическом аспекте, то стоит отметить некоторые ключевые моменты.

В-четвертых, закономерно возникающий в процессе развития эротизированный объектный компонент, нуждается в своем объектном выражении. Однако нарциссический катексис объекта затрудняет его объектный катексис. Иными словами, объект, воспринимаемый как продолжение собственной самости не может полноценно восприниматься в качестве отдельного объекта. Он является отражением интрапсихической структуры, - структуры самости субъекта. Безусловно, один и тот же объект может быть одновременно катектирован объектным и нарциссическим либидо. Однако, на наш взгляд, один из катексисов является дополнительным в отношении другого. При нарциссическом катексисе объекта, объектный катексис может быть реализован лишь частично. В частности, Х.Кохут, анализируя изменения, являющиеся следствием проработки нарциссического переноса, отмечает расширение и усиление объектной любви, или даже, если быть точнее, – способности к объектной любви.

И в пятых, нереализованный объектный катексис, нуждается в реализации. И находит окольный способ, достаточно часто, используя для этого… агент вторжения. Как бы парадоксально это не выглядело, но наличие вторгающегося агента часто усиливает эротический компонент в отношении нарциссически катектированного объекта. Это можно наблюдать как в клинической практике, так и на примере простых наблюдений обыденной жизни. Появление соперника/соперницы усиливает внимание и повышает ценность объекта. Закономерным следствием этого является активация сексуально-агрессивных аффективных тенденций.

Здесь мы сталкиваемся с центральной амбивалентной осью регистра вторжения. С одной стороны, актуализация регистра посягает, а порой и разрушает состояние нарциссического цепляния, слияния или оккупации (регистр слияния), тем самым вызывая тревогу и агрессию, - как следствие угрозы собственной фрагментации (часть меня действует без меня). С другой стороны, данный регистр используется как вспомогательное средство объектного катексиса, иными словами, с помощью агента вторжения усиливается эротизированное объектной восприятие партера/партнерши.

В заключении стоит отметить, что предложенная модель не затрагивает всех аспектов ревности, а ограничивается первичной, наиболее ранней и примитивной ревностью. Вместе с тем, мы понимаем, что имеют место достаточно вариативные и важные аспекты, характерные для генетически более поздних форм ревности. Например, экзистенциальные проявления, связанные с изолированностью и страхом одиночества.

Представленный фрагмент произведения размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО "ЛитРес" (не более 20% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.

Оплатили, но не знаете что делать дальше?

Автор книги: Зигмунд Фрейд

Возрастные ограничения: +16

Текущая страница: 31 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Издания на немецком языке:

1911 Jb. psychoanalyt. psychopath. Forsch., т. 3 (1), 9–68.

1913 S. K. S. N., т. 3, 198–266. (1921, 2-е изд.)

1924 G. S., т. 8, 353–431.

1932 Vier Krankengeschichten, 377–460.

1943 G. W., т. 8, 239–316.

1912 Jb. psychoanalyt. psychopath. Forsch., т. 3 (2), 588–590.

1913 S. K. S. N., т. 3, 267–70. (1921, 2-е изд.)

1924 G. S., т. 8, 432–435.

1932 Vier Krankengeschichten, 460–463.

1943 G. W., т. 8, 317–320.

[Закрыть] . В ней он прожил, пребывая в крайне тяжелом и почти недоступном состоянии, до своей смерти весной 1911 года, наступившей незадолго до публикации Фрейда после постепенного физического упадка.

1842 25 июля. Рождение в Лейпциге Даниэля Пауля Шребера.

1861 Ноябрь. Смерть отца в возрасте 53 лет.

1877 Смерть старшего на три года брата в возрасте 38 лет.

Первое заболевание

1884 Осень. Кандидатура в Рейхстаг [434] 434
В это время Шребер уже занимал высокую судейскую должность – должность председателя земельного суда в Хемнице. После своего выздоровления он стал занимать такую же должность в земельном суде Лейпцига. Незадолго до своего второго заболевания он был назначен председателем судебной коллегии верховного земельного суда в Дрездене.

1884 Октябрь. Несколько недель в лечебнице Зонненштайн. 8 декабря. Психиатрическая университетская клиника в Лейпциге.

1884 1 июня. Выписывается из больницы.

1885 1 января. Шребер приступает к исполнению своей должности в земельном суде Лейпцига.

Второе заболевание

1893 Июнь. Шребера уведомляют о его предстоящем назначении в Верховный суд земли. 1 октября. Шребер вступает в должность председателя судебной коллегии. 21 ноября. Второе поступление в Психиатрическую университетскую клинику Лейпцига.

1894 14 июня. Перевод в лечебницу Линденхоф. 29 июня. Перевод в лечебницу Зонненштайн.

1902 14 июля. Верховный суд земли отменяет решение о признании Шребера недееспособным. 20 декабря. Выписка из больницы.

Третье заболевание

1907 Май. Смерть матери в возрасте 92 лет. 14 Ноября. Апоплексический удар у жены. Сразу после этого Шребер заболевает. 27 ноября. Направление в лечебницу Лейпциг-Дёзен.

1911 14 апреля. Смерть Шребера.

1912 Май. Смерть жены в возрасте 54 лет.

Далее, возможно, будет также полезной информация о трех психиатрических лечебницах, на которые в тексте нет унифицированных ссылок.

1. Психиатрическая клиника (закрытое отделение) Лейпцигского университета. Директор: профессор Флехсиг.

2. Замок Зонненштайн. Саксонская лечебница близ Пирны на Эльбе, расположенная примерно в 15 км на юго-востоке от Дрездена. Директор: доктор Г. Вебер.

3. Частная лечебница Линденхоф возле Косвига, примерно в 18 км на северо-западе от Дрездена. Директор: доктор Пирсон.

Аналитическое исследование паранойи доставляет нам, врачам, не работающим в государственных лечебницах, трудности особого рода. Мы не можем принимать таких больных или долго их лечить, поскольку надежда на успех терапии является условием нашего лечения. Поэтому только как исключение случается так, что я могу составить более глубокое представление о структуре паранойи, когда, например, неопределенность диагноза, поставить который не всегда просто, оправдывает попытку воздействия, или когда, несмотря на точный диагноз, я уступаю просьбам родственников и берусь лечить больного в течение какого-то времени. Обычно я, разумеется, довольно часто вижу больных паранойей (и dementia praecox) и узнаю от них не меньше, чем другие от своих пациентов, но этого, как правило, недостаточно для того, чтобы прийти к каким-либо аналитическим выводам.

Психоаналитическое исследование паранойи было бы вообще невозможно, если бы сами пациенты не обладали странной особенностью выдавать – правда, в искаженной форме – именно то, что другие невротики скрывают как тайну. Поскольку параноиков нельзя заставить преодолеть их внутреннее сопротивление и они все равно говорят только то, что им хочется, именно при этой патологии письменный отчет или опубликованная история болезни могут заменить личное знакомство с больным. Поэтому я не считаю недопустимым попытаться привязать аналитические толкования к истории болезни параноика (больного dementia paranoides), которого я никогда не видел, но который сам описал историю своей болезни и благодаря публикации довел ее до всеобщего сведения.

[Закрыть] . В другом месте книги он говорит, что решил остаться при своем намерении опубликовать ее, даже если бы его врач, тайный советник доктор Флехсиг из Лейпцига [438] 438
[Пауль Эмиль Флехсиг (1847–1929), с 1877-го по 1921 год профессор психиатрии в Лейпциге, широко известен своими нейроанатомическими исследованиями.]

[Закрыть] . Я даже не в состоянии указать точный возраст пациента в момент его заболевания [441] 441
[К моменту его первого заболевания ему было 42 года, когда он заболел во второй раз, ему исполнился, как сообщает сам Фрейд, 51 год.]

В июне 1893 года его уведомили о грядущем назначении на должность председателя судебной коллегии; 1 октября того же года он приступил к своим обязанностям. Между двумя этими событиями [442] 442
То есть еще до того как на него повлияло переутомление на новом посту, в котором он усматривал причину своей болезни.

Второе заболевание началось в конце октября 1893 года с мучительной бессонницы, которая заставила его обратиться в клинику Флехсига, где, однако, его состояние резко ухудшилось. Дальнейший ход событий излагается в последующем [написанном в 1899 году] заключении, данном директором лечебницы Зонненштайн (380): «В начале его пребывания там [443] 443
В клинике у профессора Флехсига в Лейпциге.

[Закрыть] он приехал из Лейпцига в июне 1894 года и оставался там до тех пор, пока его состояние не приобрело свою окончательную форму. В течение последующих нескольких лет картина болезни претерпела изменение, которое нам лучше всего описать словами директора лечебницы доктора Вебера [445] 445
[В его заключении, написанном в декабре 1899 года.]

В заключении, составленном в 1899 году, доктор Вебер сообщает о нем:

Интерес психиатра-практика к таким бредовым образованиям, как правило, иссякает, если он выяснил последствия бреда и обсудил его влияние на образ жизни больного; его удивление не становится началом его понимания. Психоаналитик, исходя из своих знаний о психоневрозах, привносит гипотезу, что и такие странные мыслительные образования, столь отклоняющиеся от привычного мышления людей, возникли в силу самых общих и самых понятных побуждений душевной жизни, и хочет ознакомиться как с мотивами, так и со способами подобного преобразования. С этой целью он охотно углубится как в историю развития, так и в конкретные детали бреда.

Превращение в женщину было punctum saliens [449] 449
[Главным пунктом (лат.). – Прим. пер.]

• Recent Entries
• Archive
• Friends
• Profile
• Memories

Зигмунд Фрейд. О психическом механизме истерических феноменов. Доклад. 1893 год.

В журнале постом ранее уже опубликованы отрывки из публикации Брейера и Фрейда "О психическом механизме истерических феноменов", которая датирована 1893-м годом.
Почему в данном посте повторяется название уже опубликованной статьи, а автором значится один Фрейд?

Статья Брейера и Фрейда "О психическом механизме истерических феноменов" была опубликована в "Центральном бюллетене по неврологии" в двух частях - 1 и 15 января 1893 года.
А 11 января 1983 года на заседании Венского медицинского клуба Фрейд прочитал доклад с одноименным названием, основное содержание которого повторяет статью,
НО:
в котором также звучит ряд интересных моментов, которые оказались не опубликованы.
Отсюда данное выступление представляет отдельный интерес.

Итак, стенограмма доклада "О психическом механизме истерических феноменов", прочитанного доктором Зигмундом Фрейдом на заседании Венского медицинского клуба 11 января 1893 года.

". представьте себе случай: индивида, который до этого не был болен, который, возможно, не был отягощен наследственно, постигает травма.
Эта травма должна отвечать определенным условиям; она должна быть тяжелой в том отношении, что с нею связано представление об опасности для жизни, об угрозе существованию; но она может быть не тяжелой в том смысле, что при этом психическая деятельность не прекращается; иначе эффект, который мы от нее ожидаем, пропадет; то есть она может не сопровождаться, к примеру, сотрясением мозга, действительно тяжелым повреждением.

Представьте себе, что в плечо рабочего попадает тяжелое полено.
Этот удар сбивается его с ног, но вскоре он убеждается, что ничего страшного не произошло, и с легким ушибом приходит домой.
Через несколько недель или месяцев, проснувшись однажды утром, он замечает, что травмированная рука, словно парализованная, бессильно свисает, хотя в промежуточный, так сказать, инкубационный период он совершенно нормально ей пользовался.

Шарко объясняет этот процесс, воспроизводя его, искусственно вызывая паралич у больного.
Для этого ему нужен больной, который уже находится в истерическом состоянии, состояние гипноза и средство внушения.
Он вводит такого больного в глубокий гипноз, наносит ему легкий удар по руке, эта рука свисает, она парализована и обнаруживает точно такие же симптомы, как и при спонтанном травматическом параличе.

. здесь - травма, там - травматическое внушение; конечно результат, паралич, в обоих случаях совершенно одинаков.

. в отношении каждого отдельного симптома мы справлялись об обстоятельствах, при которых впервые возник этот симптом, и таким образом старались также выяснить поводы, которые могли иметь решающее значение для возникновения данного симптома.
. когда вы об этом расспрашиваете пациента, то, как правило, вначале не получаете вообще никакого ответа.
. больного нужно ввести в гипноз, а затем расспросить его о происхождении симптома. . в таком состоянии возвращается воспоминание, которым он не обладает в состоянии бодрствования.
. за большинством - если не за всеми - феноменов истерии скрывается аффективно окрашенное переживание и, далее, это переживание таково, что позволяет непосредственно понять связанный с ним симптом, то есть этот симптом однозначно детерминирован.

. между травматическим параличом и общей, не травматической истерией существует полная аналогия.
Различие заключается только в том, что там повлияла серьезная травма, тогда как здесь в большинстве случаев можно выявить не единственно важное событие, а ряд аффективных впечатлений - целую историю страданий.
Но нисколько не будет натяжкой эту историю страданий, которая у истерических больных оказывается побудительным моментом, приравнять к тому несчастному случаю при травматической истерии, ибо сегодня никто больше не сомневается, что и при серьезной механической травме при травматической истерии воздействие оказывает не механический момент, а аффект испуга, то есть психическая травма.
. всякий раз речь идет о воздействии психических травм, которые однозначно определяют природу возникающих в итоге симптомов.

Не во всех случаях детерминация симптома психической травмой очевидна.
Зачастую существует, так сказать, лишь символическая связь между поводом и истерическим симптомом.
. такими символизациями пользуются многие больные для целого ряда так называемых невралгий и болей.
Они словно намереваются выразить психическое состояние через физическое.

. инородное тело продолжает действовать в качестве причины болезни до тех пор, пока не удаляется.
Cessante causa cessat effestus (с устранением причины устраняется следствие).
Наблюдения Брейра: между психической травмой и истерическим симптомом - взаимосвязь такого рода.
. попытка выявить повод к возникновению симптома одновременно является терапевтическим маневром.
Когда врач узнает, в какой ситуации впервые возник симптом и чем он был обусловлен, симптом исчезает.

. если у больного удается вызвать очень яркое воспоминание, то он видит вещи столь же реальными, как и в начале, и можно заметить, что больной полностью находится во власти аффекта, и если затем заставить его выразить этот аффект словами, то можно увидеть, что при возникновении сильного аффекта эти боли еще раз проявляются очень сильно и после этого данный симптом как стойкий симптом исчезает.

. как получается, что событие которое возникло так давно, скажем, десять или двадцать лет назад, продолжает сохранять свою власть над индивидом, почему эти воспоминания не подвергаются изнашиванию, истиранию, забвению?
. несколько замечаний об условиях изнашивания нашей жизни представлений:

. если человек испытывает психическое впечатление, то в его нервной системе что-то, что мы пока назовем суммой возбуждения, усиливается.
Чтобы сохранить свое здоровье, каждый индивид стремится эту сумму возбуждения снова уменьшить.
Повышение суммы возбуждения происходит по сенсорным путям, уменьшение - по моторным.
. от этой реакции зависит, сколько останется от первоначального психического впечатления.

. если человек терпит оскорбление, получает удар или тому подобное, то психическая травма связана с повышением суммы возбуждения нервной системы.
В таком случае у него инстинктивно возникает желание сразу уменьшить это повышенное возбуждение, он бьет в ответ, и теперь ему становится легче; наверное, он среагировал адекватно, то есть отвел столько же возбуждения, сколько ему было доставлено.

Чем интенсивнее психическая травма, тем сильнее адекватная реакция.

. как остроумно заметил один английский автор, тот, кто метнул во врага вместо стрелы бранное слово, был основателем цивилизации.
Слово является заменой действия, причем при определенных обстоятельствах единственной заменой.

Если же реакции на психическую травму вообще не было, то тогда воспоминание о ней сохраняет аффект, который имелся вначале.
Стало быть, если кто-то, кого оскорбили, не может отплатить за оскорбление ни ответным ударом, ни бранным словом, то тогда существует возможность того, что воспоминание об этом событии снова вызовет у него тот же аффект, какой был вначале.
Оскорбление, за которое отплачено, пусть даже только словами, вспоминается иначе, чем то, которое пришлось стерпеть.

. если по какой-то причине реакция на психическую травму не состоялась, эта травма сохраняет свой первоначальный аффект, и там, где человек не может избавиться от усиления возбуждения с помощью "отреагирования", существует возможность того, что данное событие станет для него психической травмой.
Правда, здоровый психический аппарат имеет другое средство избавиться от аффекта психической травмы, даже если моторная реакция и реакция с помощью слов фрустрирована, а именно ассоциативную переработку, избавление с помощью контрастирующих представлений.
Если оскорбленный человек не наносит ответный удар и не ругается, то он все-таки может уменьшить аффект, вызванный оскорблением, вызвав у себя контрастирующие представления о собственном достоинстве, недостойности обидчика и т.д.

Мы обнаруживаем, что у истерических больных сплошь встречаются впечатления, которые не лишились аффекта и воспоминание о которых осталось живым.
. эти ставшие патогенными воспоминания занимают у истериков особое привилегированное положение в отношении изнашивания. при всех поводах, ставших причинами истерических феноменов, речь идет о психических травмах, которые не были полностью отреагированы и изжиты.
. истерик страдает от не полностью отреагированных психических травм"

Фрейд Зигмунд
Собрание сочинений в 10 томах. Т 6. Истерия и страх.
Пер. с нем. А.М. Боковикова. - М.: Фирма СТД, 2006. 320 с.