Лубовский в и высшая нервная деятельность

доктор психологических наук, профессор, главный научный сотрудник лаборатории инклюзивного образования Института специального образования и комплексной реабилитации, Московский городской педагогический университет (ИСОКР ГАОУ ВО МГПУ), Москва, Россия

Дата последнего обновления: 05.02.2019

Психологическая наука и образование (2016. Том 21, № 4. С. 50–60)

Культурно-историческая психология (2010. Том 6, № 1. С. 50–55)

Культурно-историческая психология (2008. Том 4, № 3. С. 51–54)

Культурно-историческая психология (2006. Том 2, № 3. С. 3–7)

Другие публикации автора

Биография

Лубовский Владимир Иванович — российский психолог, дефектолог, доктор психологических наук (1975), профессор (1978), действительный член АПН СССР (1989) и РАО (1993). Участник ВОВ, награжден многими боевыми и трудовыми наградами, орденом "Знак Почета". После демобилизации в ноябре 1945 поступил в Московский ин-т инженеров связи, но в 1946 г. оставил его и поступил на отделение психологии фак-та философии МГУ им. М. В. Ломоносова, который окончил в 1951 г. С 1953 работает в Институте дефектологии АПН РСФСР, в 1986—1992 гг. являлся директором института, с 1992 г. — зав. лабораторией психологического изучения детей с недостатками развития Института коррекционной педагогики РАО. Профессор дефектологического фак-та МГПИ им В.И. Ленина (ныне МГПУ). С 1970 по 1984 г. был гл. ред. журнала "Дефектология".

Основное направление научных исследований Лубовского В. И. связано с проблемами общих и специфических закономерностей психического развития детей с умственными и физическими недостатками. Продолжая и развивая идеи Л. С. Выготского, касающиеся основ психического развития, Владимир Иванович выделил и исследовал ряд закономерностей, проявляющихся в психическом развитии аномальных детей, изучал развитие произвольных действий умственно отсталых детей и детей с задержкой психического развития дошкольного и школьного возрастов ("Динамика развития детей-олигофренов", М., 1963, в соавт., М., 1967 (пер. на япон. яз.); "Развитие словесной регуляции действий у детей в норме и патологии", М., 1978). Исследована слуховая и зрительная чувствительность у детей с физическими недостатками.

Сконструирована методика объективной оценки слуха у детей дошкольного и школьного возрастов с недостатками в его развитии. Рассмотрены особенности световой чувствительности у слабовидящих разной этиологии ("Дети с задержкой психического развития", М., 1984). В связи с этим Л. ставились и решались общие вопросы организации обучения и воспитания детей с недостатками развития, создания для них специальных школ ("Обучение детей с задержкой развития", 1981, в соавт.). Лубовский В. И. занимается также исследованием проблем психологической диагностики аномального развития детей. Разработал новый подход к психологической диагностике нарушений развития, основанный на представлениях об общих и специфических закономерностях психического развития, первичных и вторичных дефектах, об актуальной и ближайшей зонах развития ("Психологические проблемы диагностики аномального развития детей", 1989). Теоретические исследования в области дефектологии потребовали разработки специальной терминологии, в связи с чем Владимир Иванович совместно с другими учеными создал словарь: "Терминология: дефектология", Юнеско, Париж, 1977 (пер. на англ., фр., исп. языки); "Терминология дефектологии", Юнеско, Женева, 1983.

Эмоционально незрелые родители и их дети: практика оказания психологической помощи

Сексуальная проблематика в работе практического психолога: что важно знать и как об этом говорить в различных профессиональных контекстах

ВЕБИНАР: Стиль как инструмент психотерапии. Практика применения в работе с девушками-подростками

Доктор психологических наук, профессор. Действительный член (академик) РАО.

Профессор кафедры специальной психологии и реабилитологии факультета клинической и специальной психологии Московского государственного психолого-педагогического университета. Профессор дефектологического факультета Московского городского педагогического университета, ведущий научный сотрудник Института специального образования и комплексной реабилитации МГПУ. Член диссертационного совета при МГППУ.

После демобилизации в ноябре 1945 поступил в Московский институт инженеров связи, но в 1946 г. оставил его и поступил на отделение психологии факультета философии МГУ им. М. В. Ломоносова, который окончил в 1951 г.

В 1975 г. защитил докторскую диссертацию.

С 1953 работает в Институте дефектологии АПН РСФСР, в 1986-1992 гг. являлся директором института, с 1992 г. — заведующий лабораторией психологического изучения детей с недостатками развития Института коррекционной педагогики РАО.

В 1992 г. возглавил лабораторию психологического изучения детей с недостатками развития Института коррекционной педагогики РАО.

В 1985 г. был избран членом-корреспондентом АПН СССР, в 1989 г. - действительным членом АПН СССР, с 1993 г. - академик РАО.

Сфера научных интересов:

теоретические основы специальной психологии
психологическая диагностика
диагностика нарушений развития у детей
особенности психического развития детей с интеллектуальными нарушениями

Основное направление научных исследований В.И. Лубовского связано с проблемами общих и специфических закономерностей психического развития детей с аномалиями развития. Продолжая и развивая идеи Л.С. Выготского, касающиеся основ психического развития, Владимир Иванович изучал развитие произвольных действий умственно отсталых детей и детей с задержкой психического развития разных возрастов.

Им исследована слуховая и зрительная чувствительность у детей с физическими недостатками; сконструирована методика объективной оценки слуха у детей дошкольного и школьного возрастов с недостатками в его развитии. Рассмотрены особенности световой чувствительности у слабовидящих разной этиологии.

Результаты исследований В.И. Лубовского легли в основу его работы над общими вопросами организации обучения и воспитания детей с недостатками развития, создания для них специальных условий обучения. Также он занимается исследованием проблем психологической диагностики аномального развития детей. Им разработан новый подход к психологической диагностике нарушений развития, основанный на представлениях об общих и специфических закономерностях психического развития, первичных и вторичных дефектах, о зонах актуального и ближайшего развития.

В.И. Лубовский активно участвует в разработке специальной терминологии как для теоретических нужд специальной психологии, так и с целью знакомства широкой общественности с научной и практической работой в этой сфере.

Наиболее значительные публикации:

В. И. ЛУБОВСКИЙ

РАЗВИТИЕ
СЛОВЕСНОЙ
РЕГУЛЯЦИИ
ДЕЙСТВИЙ
У ДЕТЕЙ

(В НОРМЕ И ПАТОЛОГИИ)

Л

60300—036

28—78

74.3

Предлагаемая вниманию читателя работа является попыткой систематизации фактов по нескольким связанным между собой вопросам на основе собственных исследований автора, результатов работ его сотрудников по лаборатории психологии и высшей нервной деятельности детей с задержками развития Института дефектологии АПН СССР, а также материалов других исследований. Все эти факты относятся к проблеме регуляции действий человека.

Сила, значимость и гибкость, подвижность словесной регуляции имеют определенные материальные и функциональные предпосылки: помимо того что слово является обобщенным сигналом, что оно может сигнализировать

и заменять любой непосредственный раздражитель, речевая функция обладает более высокой лабильностью по сравнению, например, с системой общедвигательной (В. Я. Кряжев, 1955; А. Р. Лурия, 1955, 1956).

Ведущая роль второй сигнальной системы сохраняется и при аномалиях развития, даже таких, как глухота или умственная отсталость, где имеются явно выраженные нарушения в формировании речи.

Следует подчеркнуть, что второсигнальную деятельность нельзя понимать упрощенно, связывая ее только со словесной речью, поэтому можно утверждать, что даже необученный глухонемой будет обладать элементами второй сигнальной системы, сформировавшимися у него в результате контактов с окружающими людьми, участия в совместной с ними деятельности, усвоения (в большей или меньшей степени) общечеловеческого опыта.

именно на основе овладения определенным кругом предметных действий.

Связь речи с деятельностью применительно к нормальному развитию отмечали советские психологи (Л. С. Выготский, 1956; А. Н. Леонтьев, 1959, и др.) и зарубежные психологи-марксисты (А. Валлон, 1956, и др.).

Таким образом, определенное регулирующее влияние слова обнаруживается и в тех условиях, где речь как таковая собственно и не существует.

Изучение речевой регуляции двигательных условных реакций приобретает особо важную роль после того, как неопровержимо доказано, что существует и обратная зависимость: развитие движений в преддошкольном и дошкольном возрасте оказывает чрезвычайно благоприятное влияние на формирование речи (М. М. Кольцова, 1973). Раскрытие взаимовлияний двигательного анализатора и словесной системы имеет как теоретическое, так и практическое значение.

В настоящей работе содержится далеко не полный обзор данных, относящихся к развитию словесной регуляции действий при разных формах аномального развития. Этот материал дает возможность построить лишь предварительную общую схему развития словесной регуляции образования временных связей у ребенка и осуществления двигательных условных реакций. Привлекаются также данные, полученные в экспериментах с нормальными детьми и взрослыми, ибо сравнительное изучение дает возможность более полного понимания нарушений развития. По этим же соображениям проводится сопоставление результатов исследования умственно отсталых детей и детей, имеющих другие отклонения в развитии.

Нужно отметить, что проблема словесной регуляции является одной из тех, которые на равных правах изучаются и психологией и физиологией высшей нервной деятельности. В таких случаях плодотворное развитие теории, раскрытие закономерностей и объяснение своеобразия

фактов возможны при подлинном соотнесении данных и методических подходов каждой науки, их понятий и представлений, основных теоретических положений. Отдельные вопросы при этом изучаются по-разному, с разных сторон, некоторые — принципиально одинаково, но каждой наукой независимо. В последнем случае иногда, к сожалению, эта независимость доводится до крайности: отсутствует какое бы то ни было соотнесение данных, добытых в разных исследованиях, игнорируются фундаментальные факты, делаются попытки привлекать вместо них банальные житейские наблюдения, не производится и взаимное соотнесение методик исследования. В результате немало взаимных повторений фактов, поверхностность в трактовке, упрощенное понимание задач и предмета другой науки.

Так, например, в интересной и полезной по существу книге Г. А. Шичко (1969) значительное место занимают рассуждения по поводу определения предметов психологии и физиологии высшей нервной деятельности, в итоге которых автор приходит к выводу, что физиология высшей нервной деятельности изучает то же самое, что и психология, но только делает это лучше — глубже и полнее. Получается, что физиология высшей нервной деятельности — настоящая наука, а психология, которой добыт огромный научный материал и установлен ряд важнейших закономерностей (в частности, относящихся к развитию и функционированию словесной системы), — нечто второсортное.

Б. М. Теплов и А. Р. Лурия, в возрождении психофизического параллелизма и дуализма.

С этих позиций делаются попытки объяснить все разнообразие фактов и явлений, относящихся к деятельности словесной системы, физиологическими закономерностями без учета того, что такое толкование не является продуктивным.

Только совместное изучение разных сторон проблемы словесной регуляции поведения психологией и физиологией высшей нервной деятельности с взаимным использованием данных может быть плодотворным.

В предлагаемой работе мы пытаемся в какой-то мере связать эти два подхода, ставя перед собой задачи: исследовать особенности и этапы развития словесной регуляции простых действий у умственно отсталых детей в сравнении с нормальными и с другими категориями аномальных детей, выявить наличие общих и специфических черт в этом развитии, установить характер соотношения различных форм регуляции на разных его этапах.

Дополнительными задачами было выявление наличия общих закономерностей аномального развития в целом и выяснение практической значимости знания таких закономерностей.

Мы представляем читателям биографический очерк, автор которого — сын В. И. Лубовского.

Так для В. И. Лубовского началась работа в дефектологии, которая длилась почти шестьдесят пять лет, до его ухода из жизни. Благодаря А. Р. Лурии в Институте дефектологии начинается широкомасштабное комплексное психолого-нейрофизиологическое изучение детей с нарушениями развития, было положено начало новой отрасли науки – специальной психологии. Активное участие в ее становлении принял В. И. Лубовский. В 1955 году он защитил кандидатскую диссертацию, посвященную особенностям словесной регуляции действий у детей при олигофрении.

Последнее двадцатилетие жизни ученого было по-прежнему посвящено работе, несмотря на ухудшающееся здоровье. После основания кафедры специальной психологии в тогда еще Московском городском психолого-педагогическом институте (ныне МГППУ) В. И. Лубовский осознает необходимость создания учебника по специальной психологии. Вместе с группой единомышленников и давних коллег (Т. А. Басиловой, Е. М. Мастюковой, Р. А. Курбановым, В. А. Лониной, В. Г. Петровой, Т. В. Розановой, Л. И. Солнцевой) он создает учебник специальной психологии, который за двенадцать лет выдержал семь изданий. Владимир Иванович вплоть до середины 2000-х годов не оставляет преподавательскую деятельность, руководит аспирантами, принимает активное участие в работе диссертационного совета МГППУ, продолжает работать в Институте специального образования и комплексной реабилитации МПГУ. Он развивает культурно-исторический подход к проблемам нарушений развития, дополняет концепцию общих и специфических закономерностей аномального развития, углубляет понимание сущности особых образовательных потребностей, выявляет терминологические проблемы специальной психологии.

На фоне его статьи, посвященной болезненным проблемам инклюзивного образования, которая вызвала широкий резонанс, не так заметны другие работы, написанные им в последние годы. В. И. Лубовский разрабатывал новую концепцию психологической диагностики нарушений развития, которая была значительным шагом в развитии идеи Л. С. Выготского о том, что эта диагностика должна раскрывать структурный аспект симптомокомплекса. Он хотел принять участие в работе Второго съезда дефектологов России 2–3 ноября 2017 г., но уже не мог ходить. Он очень обрадовался, получив от коллеги благосклонный отзыв о новой статье. На следующий день Владимира Ивановича не стало. Но его научное наследие ждет осмысления, идеи — дальнейшей разработки, планы и замыслы – осуществления.

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ
ДЕФЕКТОЛОГИИ
АКАДЕМИИ ПЕДАГОГИЧЕСКИХ НАУК СССР

В. И. ЛУБОВСКИЙ

РАЗВИТИЕ
СЛОВЕСНОЙ
РЕГУЛЯЦИИ
ДЕЙСТВИЙ
У ДЕТЕЙ

(В НОРМЕ И ПАТОЛОГИИ)

Л

60300—036

28—78

74.3

именно на основе овладения определенным кругом предметных действий.

Б. М. Теплов и А. Р. Лурия, в возрождении психофизического параллелизма и дуализма.

Глава

ПРОБЛЕМА РЕЧЕВОЙ РЕГУЛЯЦИИ
В ФИЗИОЛОГИИ ВЫСШЕЙ НЕРВНОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ПСИХОЛОГИИ

1. Начало изучения речевой регуляции. Развитие
исследований в разных направлениях

Проблема роли слова в регуляции поведения человека оформилась в отчетливом виде сравнительно недавно, пожалуй, лишь после того, как И. П. Павловым были изложены его представления о первой и второй сигнальных системах действительности и сформулировано имеющее важнейшее значение для педагогики положение о том, что речь является высшим регулятором поведения человека.

К этому времени сложилась весьма любопытная ситуация: хотя словесная регуляция является как бы призмой, преломляющей все произвольные действия человека и в значительной мере некоторые акты, считающиеся непроизвольными (следовательно, практически все действия испытуемого в ситуации психологического эксперимента), исследователи, как правило, смотрели сквозь эту призму, ее самое не замечая. Таким образом, слово как регулятор деятельности организма человека, его поведения почти не подвергалось специальному исследованию.

За пять десятилетий, предшествовавших 20-м годам нашего века, были выполнены лишь единичные исследования, в той или иной мере относящиеся к этой проблеме. Разумеется, люди значительно раньше располагали эмпирическими данными о широких возможностях словесного воздействия одного индивида на другого как в бодрственном состоянии, так и в состоянии гипноза, но научное изучение этих фактов почти не проводилось. Когда же оно началось, именно вопросы словесного внушения стали предметом первых публикаций, касающихся регулирующего влияния слова.

В этих работах рассматривались возможности словесного воздействия на различные физиологические функции организма человека. В отечественной литературе впервые И. Р. Тарханов (1881) описал случай ускорения частоты сердечных сокращений под влиянием внушения. За рубежом Крафт-Эбинг (1888, см.: К. И. Платонов, 1957) сообщает о вызывании в состоянии гипноза определенной, отличной от нормальной температуры. При этом путем внушения устанавливалась и продолжительность этих изменений температуры. Возможности внушения в гипнозе и терапевтическое его применение рассматриваются в монографии Г. Бернгейма (1887, 1888, см.: К. И. Платонов, 1957). Обширный материал экспериментов по словесному внушению различной направленности описывает Бони (1889, см.: К. И. Платонов, 1957). Им, в частности, было показано, что ускорение и замедление частоты пульса может быть вызвано внушением в бодрственном состоянии.

В русской медицинской прессе в нескольких статьях обсуждалась возможность вызывания путем словесного внушения таких глубоких изменений, как ожоговые пузыри (Я. В. Рыбалкин, 1890, и др.).

В 90-х годах прошлого столетия крупнейшие русские ученые в области медицины уделяли серьезное внимание вопросам лечебного применения внушения в гипнозе как в клинике внутренних болезней, так и в психоневрологической клинике (Б. А. Токарский, 1891; В. М. Бехтерев, 1891, и др.). Эти вопросы занимали и специалистов других стран. Так, например, в Швеции была опубликована монография О. Веттершранда (1893, см.: К. И. Платонов, 1957), производившего внушение лицам, находившимся в состоянии естественного сна.

Продолжается изучение диапазона физиологических и психологических изменений, вызываемых словесным внушением, например изменений чувствительности (В. М. Бехтерев, В. М. Нарбут, 1902) и вазомоторики (П. П. Подъяпольский, 1909).

Вслед за этими работами, главным образом клинико-экспериментального характера, появляются и чисто экспериментальные исследования, в которых в ходе выявления безусловных или условных рефлексов заменялись словесным обозначением условные или безусловные раздражители. М. Хеллендал (1912, см.: К. И. Платонов,

В ходе дальнейшего развертывания этой группы исследований выделяется несколько направлений. Основной целью одной части работ остается выяснение связей слова и замещаемого им непосредственного сигнала, но расширяется диапазон изучаемых условий. Так, например, эксперименты, аналогичные описанным О. П. Капустник, были проведены применительно к тормозным раздражителям

(Н. Н. Трауготт, 1934, и др.), в условиях изменения значения непосредственных сигналов (Т. В. Ковшарова, 1934) и т. д.

Центральной проблемой работ другого направления становится изучение возможностей использования разных реакций организма, разных физиологических функций в качестве показателей наличия связи слова и непосредственного условного или безусловного сигнала, им обозначаемого. Обратной стороной этих экспериментов является выяснение диапазона физиологических реакций, которые могут быть вызваны с помощью слова. Как в лаборатории Н. И. Красногорского (Н. Р. Шастин, 1932), так и в коллективе, руководимом А. Г. Ивановым-Смоленским (Л. И. Котляревский, 1935), была показана возможность вызывания условных вегетативно-висцеральных реакций путем замены словом непосредственного условного раздражителя, на который они были выработаны. В последующие годы круг привлекавшихся реакций был расширен и к слюнным условным рефлексам (Н. Р. Шастин, 1932; В. Д. Волкова, 1953), реакции сужения зрачка (Л. И. Котляревский, 1935) были добавлены условнорефлекторное изменение дыхания (Л. С. Блох, 1940), пульса и артериального давления (Н. И. Козин, 1935, и др.), сосудодвигательные реакции (Е. М. Никифорова, 1956), давление внутри мочевого пузыря (Э. Ш. Айрапетянц, 1952), реакция свертывания крови (А. А. Маркосян, 1957) и др.

Третью линию составили исследования, в которых слово выступало как первичный условный раздражитель, т. е. условная реакция вырабатывалась не на непосредственный сигнал, а прямо на слово. Так были построены некоторые из экспериментов О. П. Капустник (см. А. Г. Иванов-Смоленский, 1935), В. К. Фаддеевой (1951), В. Я. Кряжева (1955), Л. А. Шварц (1948, 1949) и других. Целью части этих работ была проверка связи слова с непосредственным сигналом, который вводился после выработки таких условных реакций; другую часть их следует выделить, кроме того, особо.

В отдельное направление могут быть выделены те из только что упомянутых исследований, которые были направлены на изучение связей слова не с непосредственным сигналом, а с другими словесными сигналами, т. е. на изучение связей словесной системы. Такую направленность

Следует сказать, что и часть тех исследований, где условная реакция первоначально была сформирована на непосредственный сигнал, а слова вводились как заменители непосредственного раздражителя, также относится к этой линии, так как последующим этапам некоторых из них была проверка действия слов, имеющих разную меру общности со словом — заменителем непосредственного сигнала. Это имело место, например, в одном из исследований Г. Д. Народицкой (см.: А. Г. Иванов-Смоленский, 1935) и продолжалось в ряде многочисленных исследований 50—60-х годов.

Работы этого направления были сосредоточены на выявлении сформировавшихся обобщений, их объема, индивидуальных особенностей и зависимости их проявления от различных внешних условий. В этом плане было сделано немало. Однако наибольший интерес, на наш взгляд,

представляет изучение формирования понятий, динамики и условий этого процесса, изучение становления словесных обобщений. То, как и какими они будут сформированы, и определяет дальнейшее поведение человека. В физиологии высшей нервной деятельности начало этим исследованиям было положено М. М. Кольцовой (1949, 1958). Затем они успешно продолжались в руководимой ею лаборатории.

Пятой линией исследований взаимодействия сигнальных систем было изучение вербализации вырабатываемых у испытуемых условных реакций и дифференцировок. Специальные исследования в этом плане были проведены Т. В. Строкиной (см.: А. Г. Иванов-Смоленский, 1971). Она применяла разработавшую А. Г. Ивановым-Смоленским систему вопросов, позволяющую выявлять вербализацию всех элементов условной связи, и установила, что при выработке условной двигательной реакции на световой сигнал с применением речевого подкрепления дети в основном успешно вербализуют условный сигнал, ответную реакцию, подкрепление и связь между ними (восьмилетние успешнее, чем пятилетние). Затем многие авторы неоднократно подтверждали данные о том, что словесный отчет с возрастом становится полнее.

Исследованиями Л. И. Котляревского, Н. И. Козина, В. К. Фаддеевой, Н. Г. Гарцштейн и других было показано, что если условная реакция является вегетативной, то словесный отчет бывает гораздо менее полным и может состоять только из словесного обозначения условного и безусловного раздражителей. В этом случае не вербализуется ни условная реакция (вегетативная), ни связь ее с условным сигналом.

Т. В. Строкина (1953) и В. М. Масленникова (1956) изучали отражение в словесном отчете различных видов торможения и влияние внешнего торможения на словесный отчет.

Надо сказать, что в большинстве из приведенных работ вопрос о вербализации вырабатываемых условных реакций и дифференцировок рассматривался лишь вскользь, попутно. И в целом в исследованиях взаимодействия сигнальных систем, проводившихся в физиологии высшей нервной деятельности, словесному отчету уделялось наименьшее внимание. Долго и во многих исследованиях соответствующие данные игнорировались как

Это положение должно быть несколько ограничено. Оно относится, главным образом и прежде всего, к временным связям, эффекторным компонентом которых является двигательная реакция. Что же касается других видов условных рефлексов, то они могут и не отражаться полностью во второй сигнальной системе. Так, например, О. С. Виноградова (1959) показала, что у взрослого человека без каких бы то ни было нарушений высшей нервной деятельности сосудистые условные реакции даже на словесные раздражители не вербализуются, а в результате не может быть вербализована и связь раздражителей с другими элементами условной реакции.

М. И. Фель и других рассматривались особенности взаимодействия сигнальных систем при шизофрении, маниакально-депрессивном психозе, инволюционных психозах, корсаковском психозе, паркинсонизме и хорее, алкоголизме, неврозах, истерии, сотрясении мозга и других заболеваниях нервной системы (op. cit., с. 5—6, 14—16, 34—35, 37—39, 42—43, 67—69, 111, 113—114, 118—120, 130—131).

Немало было попыток внедрять исследование высшей нервной деятельности и в клинику внутренних болезней. Нарушения во взаимодействии сигнальных систем выявлялись при некоторых инфекционных заболеваниях, при пневмонии и других болезнях (op. cit., с. 23—24, 117—118).

Кроме того, результаты, полученные в исследованиях высшей нервной деятельности при различных болезнях,

перейти в каталог файлов

Читайте также: