Нервный срыв с точки зрения нейробиологии

Есть несколько способов заставить мозг усиленно вырабатывать дофамин, нейромедиатор, вызывающий чувство удовольствия и удовлетворения. Например, чтобы его повысить достаточно почувствовать благодарность.
Конечно, когда вы в ужасном настроении, благодарности не сразу приходят на ум, однако уже само размышление о том, за что вы можете быть благодарны другим, судьбе или самому себе, запускают выработку не только дофамина, но и серотонина.

Швейцарские ученые доказали, что люди, которые чаще выражают признательность другим более здоровы душевно и физически. Также благодарные люди демонстрируют большее желание заниматься своим здоровьем при наличии каких-то проблем. Эта готовность, скорее всего, определяется серотонином, потому что без него люди легче сдаются обстоятельствам.

В ходе одного томографического исследования участникам показывали фотографии людей изображающих определенные эмоции. Когда испытуемые смотрели на фото, у них активизировалось отвечающее за эти эмоции миндалевидное тело, но эта активность сразу спадала, как только опрашиваемых просили описать чувства, которые они видят.
Таким образом, доказано, что сознательное распознавание эмоций снижает степень их влияния. Просто назовите свои чувства: разочарование, досада, ревность, злость. Еще лучше, если вы подберете более витиеватые формулировки, в таком смысле будет неплохо, если вы диагностируете у себя непреодолимое чувство фрустрированной стагнации. Вы также можете написать их, что также сместит вашу концентрацию на негативе.

Прямая осанка, поднятая голова, легкая улыбка – всего лишь поза, осанка и мимика, которые мы принимаем когда нам хорошо, способны вызвать выброс дофамина так, словно с нами действительно случилось что-то приятное.

Будь это простой бег или, что еще эффективнее, нечто поэкстремальнее, спорт поспособствует выбросу эндорфинов. Механизм тут простой: древний человек бегал либо когда охотился, либо когда охотились на него и он спасался. Предупреждая потенциальную боль, мозг заранее начинал вырабатывать свои внутренние опиаты, которые послужат обезболивающим, если вдруг будет больно. Прошли тысячелетия и люди бегают, чаще всего, чтобы просто размяться, но мозг по-прежнему, на всякий случай, заготавливает дозу эндорфинов, которые теперь идут просто в счет хорошего настроения.

Проверено и доказано, что созерцание процесса создания произведений искусства, в частности, живописи так же способствует выработке дофамина. Такой же эффект оказывают приятные мелодии, так что слушайте музыку и наблюдайте как распыляется краска, как создается глиняный кувшин или как стекает глазурь с шоколадного пирога. Мы уже не говорим о том, что станет с вашим стрессом, если вы сами напишите картину, наиграете мелодию или испечете пирог.

Конечно, это далеко не все способы борьбы со стрессом, но этого вполне достаточно, чтобы снять напряжение. Важно отличать обычный стресс и апатию от глубокой и затяжной депрессии, во втором случае вред ли удастся справиться без лекарств, но в качестве дополнительной терапии вышеописанные методы подойдут отлично.

Материал подготовлен по книге Алекса Корба "Восходящая спираль"

Корреляция активности в некоторых районах мозга при смене убеждений человека. Источник: научная статья "Neural correlates of maintaining one’s political beliefs in the face of counterevidence", Nature, doi: 10.1038/srep39589

Одно из самых интересных когнитивных искажений — эффект обратного действия (backfire effect), который является одним из следствий общего психологического феномена групповой поляризации мнений. Групповая поляризация мнений — феномен, когда люди с противоположными взглядами воспринимают новую информацию необъективно. Интерпретация фактов зависит от предыдущих установок каждого человека и его убеждений. В результате, при столкновении с объективной реальностью мнения людей расходятся ещё дальше друг от друга.

В то время как действие когнитивного искажения понятно на высшем уровне, учёные поставили задачу изучить его механику. Что происходит в мозге, когда человек сталкивается с фактами, которые противоречат его убеждениям? Почему человек в таких случаях может отвергать факты и ещё более укрепляться в своих убеждениях, проявляя эффект обратного действия?

Согласно предположениям учёных, феномен поляризации мнений проявляется именно в тех случаях, когда люди вынуждены публично озвучивать свои мнения. В результате, мнения, высказанные публично, носят более полярный характер, нежели решения, принимаемые индивидуально.

По мнению некоторых специалистов, человек способен укреплять своё мнение даже в отсутствие каких-либо новых фактов, просто размышляя на эту тему.

Эффект обратного действия — это когнитивное искажение в конкретном индивидуальном мозге, которое происходит во время групповой поляризации мнений или без неё. Фразу "backfire effect" в отношении этого когнитивного искажения впервые использовали Брендан Нихен (Brendan Nyhan) и Джейсон Райфлер (Jason Reifler) в научной статье "When Corrections Fail: The Persistence of Political Misperceptions" 2006 года, доработанная версия которой опубликована в июне 2010 года в журнале Political Behavior (doi: 10.1007/s11109-010-9112-2).

В статье приводятся результаты очень любопытных экспериментов. Например, в одном из них исследователи проверяли, как действует на людей ложная информация с последующим исправлением этой информации. Одной группе участников дали статью с ложным фактом, а другой группе — такую же статью с ложным фактом, но с дополнением в конце статьи, где исправляется неверная информация. Затем участников попросили ответить на ряд фактических вопросов и выразить своё мнение о вопросе. В качестве ложного факта был выбран максимально реалистичный факт — наличие оружия массового поражения в Ираке непосредственно перед вторжением США, с последующим опровержением. В фальшивую статью внедрили реальную цитату из речи президента Буша в октябре 2004 года: "There was a risk, a real risk, that Saddam Hussein would pass weapons or materials or information to terrorist networks, and in the world after September the 11th, that was a risk we could not afford to take". Такой подбор слов предполагает, что в Ираке уже есть оружие массового поражения — именно этот ложный факт авторы текста речи стремились донести населению.

Во втором исследовании учёные также проверили гипотезу, что большинство населения поддержало вторжение в Ирак из-за страха смерти после терактов 11 сентября и многократных упоминаний темы смерти и жертв терактов в СМИ ("mortality salience" в таблице ниже).

Результаты первого исследования в значительной степени подтвердили гипотезу об эффекте обратного действия. В таблице и на графике показан эффект, который оказала на респондентов ложная информация с последующим опровержением. Результаты Model 1 приведены без учёта политических взглядов респондентов. Они показывают, что опровержение информации не оказало практически никакого эффекта, в среднем, на респондентов. А вот результаты Model 2 приведены с учётом политических взглядов респондентов. Здесь видно, что хотя в среднем опровержение не оказало влияния на массовое мнение, но произошла явная поляризация мнений.

Люди с очень либеральными взглядами после ознакомления с опровержением стали меньше соглашаться с ложным утверждением, а вот люди с консервативными взглядами — парадоксально — ещё более укрепились в мысли, что в Ираке действительно было оружие массового поражения. То есть публикация официального утверждения только укрепило их точку зрения.

Опровержение не оказало статистически значимого эффекта на людей с умеренно либеральными и центристскими взглядами.

Исследователи обращают особое внимание на удивительный эффект, который оказало опровержение информации на консерваторов — то есть на тех, для кого это опровержение не совпадало с внутренними убеждениями. Это наглядная демонстрация обратного эффекта.

Специалисты попытались интерпретировать эти данные, и наиболее вероятным объяснением феномена они считают разное доверие источникам информации. Люди, у которых проявился эффект обратного действия, вероятно, больше доверяют источнику ложной информации, чем источнику правдивой информации. Вследствие этого получение новой правдивой информации из источника правдивой информации только укрепляет их доверие источнику ложной информации и ещё больше убеждает в том мнении, которое у них сложилось заранее.

С тех пор проведён ряд других экспериментов на эту тему, которые тоже подтвердили наличие эффекта обратного действия в списке когнитивных искажений. Этот эффект проявляется именно у людей с глубокими убеждениями в своей правоте — если они получают информацию, которая противоречит их убеждениям, то ещё больше укрепляются в них.

В 2016 году нейробиологи из Института изучения мозга и креативности Южной Калифорнии Йонас Каплан (Jonas T. Kaplan), Сара Гимбел (Sarah I. Gimbel) и Сэм Харрис (Sam Harris) провели эксперимент по функциональной магнитно-резонансной томографии пациентов с глубокими политическими убеждениями. Этих людей поместили в сканер фМРТ и изучали активность мозга в том время, когда их ознакомили с фактами, которые противоречат их убеждениям. Учёные обнаружили, что в этот момент активизируются те же области мозга, что и при физической угрозе. Результаты исследования опубликованы 23 декабря 2016 года в журнале Nature (doi: 10.1038/srep39589).

На иллюстрациях красным и жёлтым показаны области мозга, которые активизируются при предъявлении фактов, противоречащих политическим взглядам человека. Синим и зелёным показаны области мозга, которые активизируются при предъявлении фактов, которые противоречат неполитическим убеждениям человека.

Если выразить результаты исследования простыми словами, то в споре о политике у человека просто отключается мозг.

Как только человек сталкивается с возможностью, что его политические убеждения могут быть неверны — он действует на уровне инстинктов, как при физической угрозе.

По мнению учёных, некоторые ценности настолько важны для идентичности человека, что мозг расценивает абстрактные идеи как угрозу своему физическому существованию.

Современная психология и нейробиология уже достаточно подробно изучили процесс, каким образом нейтральные факты и тезисы можно перевести из разряда обычной информации в область психологической самоидентификации человека. Такие процессы инициируются умышленно в рамках государственной идеологии. Бывает, что простые технические темы могут политизироваться в силу спонтанных процессов, как это происходит с такими незначительными, на первый взгляд, техническими и научными вопросами как температура воздуха или количество углекислого газа в атмосфере.

Учёные из Института изучения мозга и креативности Южной Калифорнии исследовали, что конкретно происходит в мозге при смене убеждений.

Они обнаружили небольшую область орбифронтальной коры головного мозга, активность которой положительно коррелирует со степенью смены убеждений человека (на иллюстрации это область A). Кроме того, они обнаружили ещё одну область в дорсомедиальной префронтальной коре головного мозга, которая отрицательно коррелирует со степенью смены убеждений (область B). На столбчатой диаграмме C показана степень средней смены убеждений в зависимости от темы.

Нейробиологи отмечают, что несмотря на индивидуальные особенности каждого человека, отклик на угрозу политическим убеждениям у всех примерно одинаковый. Тем не менее, на примере неполитических убеждений они проверили, как коррелирует активность в некоторых районах мозга с сопротивляемостью смене убеждений.

Выяснилось, что у пациентов с большой сопротивляемостью смене убеждений отмечается бóльшая активность в спинной передней части поясной извилины коры головного мозга и в миндалине во время обработки мозгом информации, которая противоречит убеждениям. В то же время активность в задней части островной коры и в вентральной передней части не показала статистически значимой корреляции со сменой убеждений.

Что характерно, исследование со сканированием фМРТ не показало явных признаков эффекта обратного действия. Авторы говорят, что после знакомства с фактами испытуемые временно демонстрировали небольшое снижение степени убеждённости по политическим темам и более значительное снижение — по неполитическим темам. Опрос через несколько недель показал, что эффект сохранился только для неполитических тем.

Возможно, в будущем учёные научатся помогать пациентам с глубокими политическими убеждениями, от которых они не могут избавиться (например, у признанных виновными в уголовных преступлениях по политическим причинам). С помощью стимуляции отдельных районов мозга и предоставлении правдивой информации люди смогут изменить свои политические установки и убрать их из зоны рефлекторной психологической самозащиты мозга. Это позволит им активировать рациональное мышление на эти темы.

В любом случае, важно понимать природу когнитивных искажений и помнить, что первая задача мозга — вовсе не логические рассуждения, а самозащита. Соответственно, следует быть очень осторожным, если вы встречаете человека, у которого в мозге активировались физиологические защитные механизмы. С практической точки зрения следует обязательно убедить человека, что ему ничего не угрожает, он находится в полной безопасности — это позволит снизить стресс и уменьшить гормональный уровень до нормальных показателей.

В случае дальнейшего разговора не следует затрагивать темы, которые могут соприкасаться с областью, которая является частью психологической самоидентификации человека и отключает логику. Чтобы вернуть нормальное состояние человека, есть смысл поднять приятную для него или нейтральную тему, которая активизирует другие области мозга, отвечающие за удовольствие, память и стимулируют рациональное мышление.

Учёные считают, что экстремальная когнитивная негибкость перед лицом новой информации необязательно является неадекватной. В конце концов, есть определённая выгода в том, чтобы обеспечить защиту для наиболее полезных убеждений. Смена ментальных моделей человека без достаточной причины может вызвать проблемы сама по себе.

Почему мышление не сводится к функциям мозга

• Нейрон — уникальная по своему строению клетка.
• Нейрон является дискретной и функциональной единицей нервной ткани. Нейроны могут объединятся в функциональные системы.
• Нейроны связаны большим количеством связей со всеми клетками организма.
• В общем виде нейрон состоит из аксона и дендрида, на конце которого находится синапс, отвечающий за взаимодействие с другими нейронами.
• Изучение химической структуры и обмена веществ в нейронах представляет большие затруднения — слишком много связей друг с другом и с другими клетками, быстрая реакция взаимодействия (иногда в течение тысячных долей секунды). При этом можно сказать, что нейроны наиболее совершенны по сравнению с другими клетками в отношении синтеза белков и обеспечения своей работоспособности. Также нейроны потребляют около четверти всего кислорода в организме в спокойном состоянии и около 50% в стрессовых ситуация (при этом весь объём кислорода в нервной ткани может быть использован за 10 секунд), постоянно нуждаются в углеводах (в большей степени в глюкозе и гликогене), содержат мало жиров.
• Взаимодействие между нейронами происходит в синапсах, которые могут передавать сигнал двумя способами: электрическим и химическим.

Основные положения нейронной доктрины и дальнейшие исследования раскрыли структуры этих клеток и их взаимодействие между собой, за что спасибо этим и другим учёным:

С другой стороны, химический способ взаимодействия нейронов не требует быстрой реакции, но является более разнообразным в своём воздействии на организм: адреналин, дофамин, серотонин — многие знают о воздействии этих веществ на наше настроение и самочувствие. В организме человека электрический тип взаимодействия составляет всего лишь 1%, то есть можно утверждать, что эволюция организма нашего типа идёт в сторону более сложных и многовариантных реакций.

Проблематика нейробиологии заключается в том, чтобы строго редуцировать психическую, душевную деятельность к функциям мозга и найти в них детерминированное описание этой деятельности.

Пока есть два способа исследовать работу мозга. Первый — функциональная магнитно-резонансная томография. За счёт неё можно регистрировать изменения кровоснабжения в мозге, либо диффузию молекул воды в диффузионных МРТ — методы довольно несовершенны. Второй — исследования мёртвого мозга. Метод ещё более ущербен, ибо даёт понимание только структуры мозга. Помимо работы мозга и нервной системы мы можем исследовать химическую структуру и воздействие нейромедиаторов на организм — как раз они изучены более всего. Информацию о последних исследованиях вы легко можете найти на сайтах исследовательских лабораторий (одна из самых крупных в Стэнфорде), либо почитать в Nature.

Согласно этим методам исследования мы имеем следующие аргументы в пользу нейробиологических теорий сознания:

Когда вы читаете в статьях, что такая-то часть мозга отвечает за то-то и мозг реагирует так-то, то всегда нужно помнить:

• это определяется только изменением кровообращения, то есть одним неточным фактором;
• это не свойство конкретных нейронов, потому что они могут изменять свою функцию;
• происходящее химические изменения ничего не говорят о механизме работы нейронов и потому интересны, но пока бесполезны.

Как заметил один доктор нейробиологии — в сущности, мы и внутричерепное давление можем измерять только косвенно и неточно. В целом, доводы выглядят внушительно, однако, как признаётся сам Крис Фрит, они пока никак не подводят к сознанию и не описывают субъективный уникальный опыт. Мне же важно показать, что и не приведут, потому что выбраны ущербные механистические методы исследования.

Проанализировав вышеописанные наблюдения, мы видим два существенных ограничения.

Проблематика воображения является одной из важнейших в философии, поэтому я не буду давать точное определение, но отмечу, что под воображением здесь понимается принципиальная возможность производить как минимум четыре акта: менять своё представление о мире, мыслить о себе самом, осуществлять научные открытия, воссоздавать формы реальности в искусстве.

Соблазнительной выглядит идея продолжить изучение биохимической структуры нейронов существующими методами в надежде найти новые связи или загадочный нейрон самосознания. Очарование от такого подхода возникает из-за многообразия наглядного материала, но здесь есть серьёзное логическое нарушение, рождённое механицизмом — невозможно исследовать ни одну материальную структуру без учёта этапов её формирования. В физике данные этапы можно ограничить конкретным контекстом эксперимента, но этот подход абсолютно непригоден для изучения органических структур, в чём и была великая заслуга Дарвина. Но современная нейробиология (наверное, чувствуя свою ущербность перед физиками) как раз пытается исследовать нервную систему в очень ограниченном контексте и влиять на формировавшийся многими тысячелетиями мозг таблеточками. Нужно уйти от механицизма и использовать другую логику.

Наша примитивная логика — есть логика твёрдых неизменных предметов.

Исходя из указанного замечания, Бергсон показывает, что представление о мозге буквально и бездумно копирует логику твёрдых неизменных предметов, сформированных в примитивном опыте. То есть мы не представляем мозг в соответствии с его уникальными законами и его уникальной историей появления, а наделяем мёртвую желейную массу в нашей голове свойствами интеллекта, точно так же как древние шаманы наделяли камень на ожерелье силой духов.

Сегодняшнее представление о мозге буквально копирует логику твёрдых неизменных предметов.

В противоположность такой логике Бергсон предлагает более сложную логику длительности в изучении нервной деятельности, которая была осуществлена в эволюционной теории. Эволюция — это и есть органическая длительность по Бергсону, реализующая в своей материальности средства выживания, а универсальным остаётся лишь жизненный порыв. Эволюция может двигаться в разных направлениях и откатываться назад, ни одна форма не является предпочтительнее другой — это разные пути единого порыва жизни, отражающегося во всех организмах. Далее Бергсон указывает на те же наблюдения, что мы уже видели у нейробиологов: весь организм как будто работает на поддержание нервной деятельности, потому что мозг потребляет больше всего энергии и в стрессовых ситуациях функция отдельных органов нивелируется в пользу нервной системы.

Наша нервная система сообразуются с принципами борьбы.

Повторюсь: наша нервная система сообразуется с принципами телесной животной борьбы, потому что таков конкретный путь эволюции нашего организма. Мы, если можно так выразиться, затачивались на задачи мускульного противостояния и неудивительно, что наш организм согласно классическим принципам эволюции достиг имеющейся формы — это прекрасно видно на результатах исследований нейробиологов. Но осуществление конкретного плана не есть сам сложный механизмы мышления, который содержит этот и множество других планов как потенциальные возможности — это одни из важнейших выводов Бергсона.

У меня был великий соблазн выдвинуть более детальные аргументы по каждому положению нейробиологии, но это бессмысленно и утомит читателя, ибо противоречия имеют общий наукообразующий характер и без их разрешения нет смысла двигаться дальше:

Я твёрдо убеждён в следующем: при изучении мозга изначально выбран ущербный механистический метод изучения, как будто мы изучаем материальный застывший объект и потому на этом поле исследования есть место только примитивным рефлексам и первичному восприятию взаимодействия с окружающей средой — это главный тупик современной нейробиологии.

Чего не хватает нейробиологии, чтобы продвинутся дальше? Для начала нужно отвлечься от томографов и посмотреть в сторону побуждающих импульсов к формированию такой формы организма, какой мы имеем. Далее найти правильный метод исследования и избавиться от суеверий: например, будто наше восприятие настолько объективно, насколько мы думаем. Я вижу путь в изучении воображения у разных организмов более перспективным для понимания эволюционных основ мышления, потому именно в воображении мы наблюдаем ту же творческую мотивацию к созиданию, которую нам даёт и эволюционные исследования.

Как и всегда, я пишу эту статью исключительно с одной целью — показать, что эта концепция никак не касаются проблематики мышления. Говорить, что нейробиология хоть как-то описывает работу мышления — это заниматься пустой болтовнёй или пытаться найти лёгкий путь к осознанию самого сложного феномена нашей жизни.

Трагедия заключается в том, что даже умные люди верят этому, убивая многообразие своего мышления таблетками и примитивным концепциям.

Вы когда нибудь задумывались сколько нужно внешнего давления что бы довести человека до нервного срыва ?

Я этим тоже никогда не задумывался пока сам на себе это не испытал. Я не психолог и близко не отношусь к этой области, буду делиться с вами своими наблюдениями, выводами и мыслями.

Первое: Причина внутри вас, если вас довели до срыва значит вы терпели внутри себя противоборствующие эмоции, мысли, чувства. И какое то внешнее событие спровоцировало внутренний конфликт достаточной силы, что бы преодолеть ваши установки, привычки, взгляды на жизнь и так далее. Проблема в вашем внутреннем мире и в том как вы на него смотрите.

Второе: Самолечение опасно. Обращайтесь к специалистам и не думайте что это постыдно и глупо. Подход "а бахну 100 грамм и всё пройдёт" не поможет, любые средства которые помогают уйти от проблем только отсрочат решение. В процессе убегания от проблем вы можете набрать новых что усугубит ситуацию. Проблемы нужно решать.

Третье: Симптомы могут быть разнообразными и лучше проверить, что это действительно проблемы на нервной почве.
Симптомы являются своего рода психологической защитой которая проявляется в мыслях , эмоциях и физических ощущениях и даже болях.
(у меня периодические панические атаки когда пытаюсь заснуть, чувство что сердце остановилось, страхи , давление в груди , ком в горле, периодически ощущение что становиться сложно дышать, мысли о без цельности жизни всего человечества и вся наша история и жизнь не имеет никакого смысла, ощущение что вот вот и умру и тому подобное.)

Как с этим справляюсь я:
Больше отдыха. Однозначно больше отдыха. Достижения каких то результатов. У меня не очень хорошая ситуация сложилась с работой , и в какой то момент я совершил ошибку посчитав что смогу в одного потянуть создать бизнес, но оказался не прав и действовал совершенно не правильно в результате чего пытаясь достигнуть своей цели делал не верные решения и этим самым в течении длительного года создавал свой невроз и подкармливал его. Моё ошибочное представление о мире, привело меня к этому, с чем я сейчас и пытаюсь справиться.

Невроз - это состояние из которого можно выйти , но это не происходить одночасье. Состояние это очень инертно (опять же я говорю только о своём опыте) и нужно это понимать.

Я понял что у меня невроз только тогда, когда случился очень мощный нервный срыв и я просто понял что со мной что то не так, это состояние опасно не только для вас самих , но и для окружающих. Я стал замечать как очень резко и агрессивно стал реагировать на разного рода события в жизни , к примеру когда кто то по обочине проезжает когда все стоят, я стал более не сдержан в своих реакциях, это хорошо когда эти реакции направлены в созидательное русло, но вот когда в агрессии такое происходит .

В течении 6 лет я не пил и не особо переживаю по этому поводу, для меня сложно было только первый год полтора. До этого я пил не запоями , да и в запоях никогда не был , так иногда пива по пятницам попить , да по праздникам. Если кто то думает что , мне нужно разок попить да успокоиться , спешу вас огорчить , выпивка ни как не поможет ни мне ни вам разрешить внутренние конфликты, она поможет вам забыться на какое то время, но вот в похмельном состоянии переживать все эти симптомы я никому не пожелаю, так как при трезвом уме сложно с этим справляться. Из за этого как раз можно уйти в запой боятся вернуться в реальность к своим проблемам и решать их. Это может быть даже не осознанным, подсознательным желанием.

Берегите себя и своё здоровье. Пост создан для того что бы поделиться опытом и сказать что всё будет хорошо. Будьте внимательны к себе и не перенапрягайтесь , Жить надо радостно .

• Скачать:
• FB2
• EPUB
• iOS.EPUB
• Ещё 7

Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли

• Объем: 150 стр.
• Жанр:н аучно-популярная литература, н ейробиология, п сихиатрия
• Теги:м едицинские исследования, н аучные исследования, п сихические расстройства, ч еловеческий мозгРедактировать

Введение

Руководство одной из больниц, услышав об исследовании, заявило, что их специалистов невозможно так просто обмануть. Главный врач бросил вызов Розенхану, потребовав прислать к нему симулянтов. Тот молниеносно согласился, но так и не сделал этого. Тем не менее, в больнице заявили, что был выявлен и отправлен домой сорок один симулянт.

Психиатры того времени, казалось, не могли распознать ни здоровых людей, ни людей с психическими расстройствами. Диагностические критерии психических расстройств не позволяли точно отделить норму от патологии. Исследование Розенхана раскрыло многое из того, что пошло не так в психиатрии XX века, в тот исторический период, когда врачи, психоаналитики и социологи боролись за превосходство в понимании человеческой психики и её расстройств.

Описанные позиции – радикальные противоположности, построенные на серьезном упрощении и ведущие к вульгаризации представлений о человеческой психике, одним словом, к редукционизму [1] . Сведение сложного и многогранного к простому и однобокому – роковое когнитивное искажение психиатров и нейробиологов, которое, наверное, больше всего тормозило прогресс в этих сферах.

Чуть позже большое количество случаев летаргического энцефалита после Первой мировой войны подтолкнуло к изучению роли промежуточного мозга в эмоциональной сфере. В конце 1930-х гг. накопилось множество публикаций о том, что у пациентов с галлюцинациями, изменениями настроения, навязчивостями и вспышками гнева post mortem [6] обнаруживаются повреждения промежуточного мозга.

Нацистские евгенические [7] эксперименты усилили антипатию большинства американских и европейских психологов к биологической психиатрии. К 1950-м гг. психоаналитики, т. е. представители одной из психологизаторских школ, заняли доминирующее положение на кафедрах психиатрии в США. В то же время стала набирать силу теория социального конструктивизма, говорившая о том, что все различия между людьми обусловлены только социальными процессами. Психические расстройства в рамках этой теории рассматривались как следствие неблагоприятной социальной обстановки при капитализме.

Оформившееся в первой половине XX в. разделение между психиатрией и неврологией драматично отразилось на развитии медицинской науки. Психиатры занялись описанием психопатологии и изучением того, как разные симптомы сочетаются между собой в рамках болезней. Неврологи взяли на себя нервную систему и работу по выявлению связи между клиническим симптомом и поражением определённого отдела нервной системы. И те и другие впоследствии пытались как можно реже заходить на чужую территорию, оберегая разделение патологии на болезни психики и болезни нервной системы.

Надо признать, что не только психиатрия, но и неврология занимается расстройствами, которые не поддаются точной классификации. С одной стороны, неврологи имеют дело с хорошо биологически охарактеризованными состояниями, такими как инсульт или болезнь Гентингтона [8] . Но с другой стороны, они берутся за лечение расстройств неопределенной природы, например, диссоциативных расстройств, при которых психологические переживания выражаются через физические симптомы (частичный паралич, судороги, проблемы со зрением, тики и т. д.) без объективных причин для их развития.

Никто из биологизаторов или психологизаторов не был прав. Простые пути не привели к решению проблемы диагностики и лечения психических расстройств. Не существует генетической мутации, или типичной шизофреногенной ситуации в семье, которые гарантированно приводили бы к шизофрении. В развитии психических расстройств в той или иной степени задействованы как биологические, так и внешнесредовые факторы. Психопатология – это сложнейшее переплетение разнородных причин и следствий.

Историк Марк Микейл решил выяснить, какие события в психиатрии после 1945 г. можно назвать самыми главными. Собственных знаний и мнений своих коллег ему было недостаточно. Анализ частотности тех или иных тем в базах данных типа PubMed тоже не помог. Тогда он принялся составлять топ-10 событий в психиатрии другим способом.

Несколько лет он ездил по конференциям и посещал больницы. В результате он опросил около 200 человек, среди которых были психиатры, врачи других специальностей, психологи, психоаналитики, социальные работники, администраторы больниц и др. Опрос проводился только в Северной Америке, но среди опрошенных были люди, выросшие за пределами США и Канады. По результатам опроса Микейл в 2014 г. составил список самых важных изменений, произошедших в психиатрии, начиная с 1945 г.

1. Психофармакологическая революция 1950-х гг. (открытие первых психотропных препаратов: имипрамин, хлорпромазин).

2. Деинституализация и уменьшение количества пациентов в стационарах.

4. Применение психотерапии на практике не только врачами, но и специалистами без медицинского образования.

5. Появление масштабных научных программ в области нейрохимии и нейробиологии психических расстройств.

6. Внедрение нового поколения антидепрессантов (например, прозак).

7. Рост влияния фармакологической индустрии в психиатрии.

8. Рост влияния американской классификации психических расстройств DSM [11] .

9. Появление большого количества новых диагнозов.

10. Удаление из списка психических расстройств гомосексуальности.

Половина респондентов считали, что биологическая психиатрия предлагает чересчур узкое видение психики. Однако новая волна биологической психиатрии преодолела многие недостатки, которые обычно провоцировали критику этого направления. Совершенствующиеся технологии изменили наше понимание психических расстройств и освободили биологическую психиатрию от многих недостатков, которые были ей свойственны на заре развития. Современная психиатрия анализирует динамическую работу нейросетей [12] , различает несколько уровней описания и принимает во внимание все контексты, в которых существует симптом, осознавая при этом свои методологические, теоретические и терапевтические ограничения. Противостояние биологизаторов и психологизаторов сегодня теряет актуальность.

В науке о человеке всегда есть опасность преувеличения того или иного аспекта наблюдаемых явлений. История психиатрии – идеальный пример дисбаланса, метания из крайности в крайность. Преувеличению значимости одного фактора сопутствовало преуменьшение или игнорирование остальных аспектов психики. Обращение к хронологии психиатрической науки помогает понять смысл ныне существующих концепций и представить то, как эта сфера медицины будет развиваться в будущем.

Наша книга – это история о том, как психические расстройства стали расстройствами головного мозга, а психиатрия превратилась из маргинальной науки в полноценную медицинскую дисциплину.