После тюрьмы стал нервным что

Развитие мира приводит к изменению всего: росту возможностей, технологий, социума, науки, взглядов и мировоззрения. Вместе с положительной динамикой, обусловленной необходимостью и желанием повышения уровня жизни, возрастает и негативный аспект. Чем больше полезного создает человек, тем больше изощренных преступлений рождается в среде преступного мира. Что вызывает острую нужду в том, что бы замедлить (а в идеале – полностью искоренить) процессы развития неблагочестивых поступков. Разберемся, как тюрьма меняет людей.

Развитие правосудия претерпевало множественные изменения в своих методах, видах и способах. Самым ходовым вариантом было, есть и будет – лишение свободы. Данный метод основан на задачах перевоспитания преступника, его исправления и искупления. Однако, дисциплина, соблюдение правил и законов в тюрьмах, к сожалению, зачастую не дает осужденным чувство вины или желание все изменить. Выполнение строгих правил у таких элементов – способ выжить.

Как тюрьма меняет людей?

Для начала, справедливо отметить, что из любого правила есть исключения. В истории есть случаи, когда бывшим заключенным удавалось сохранить или вернуть рассудок и нормы психики, но разговор идет не о них.

Факторы, влияющие на изменение личности и сознания

Если рассуждать об этом самом опыте, стоит обратить внимание на то, что негативное воздействие накладывает свой отпечаток намного глубже позитивного. Сломанная психика останется сломанной в 90 % случаев. И уже не даст вернуться в норму.

Нельзя не сказать и о важнейшем базовом вопросе человеческого общения, о доверии. В ситуации нахождения за решеткой люди осознают, что в этом мире каждый сам за себя. И просто так открываться кому-либо противопоказано. Именно это недоверие так же ломает в заключенном его отношение к миру. Люди, вышедшие на свободу, испытывают колоссальные трудности в социальной адаптации, утеря доверия не дает им включиться в нормальную жизнь с людьми.

Тюрьма меняет людей, в первую очередь, психологически. Ограничение свободы лишает человека принятых норм здоровых отношений с окружающими, поскольку их главной задачей становится поведение, диктуемое средой. Они строят своего рода, дружбу, сотрудничество, пользуются определенными принципами, но все это далеко от реальной обычной жизни на свободе, поскольку создается для выживания в специфичной среде. Многие осужденные признаются, что они перестают испытывать чувства к людям. Им становятся чужды эмоции и иные реакции принятые в социуме. Они вырабатывают свои модели поведения в том положении, в котором оказались, чтобы минимизировать угрозы для собственной жизни и здоровья.

Сидельцы, выполняя правила и соблюдая режим, сосредотачиваются на конкретных действиях и структуре, что снижает потребность в решении каких-либо сложных задач, не имеют проблем в сложности выбора, потому что его просто нет. Что вызывает постепенную деградацию психических и мыслительных процессов, высвобождая инстинкты и импульсивность на первый план.

Влияние тюрьмы на женщин

Церковь и тюрьма

Когда тюрьма меняет людей, многие бегут в церковь. Когда бежать уже некуда, а вокруг одни решетки и стены, нет ничего проще чем потеряться в рутине монотонного повторения дней, одного за другим. Как этого избежать? Никак. Но есть способы, позволяющие не сдаваться. И церковь приходит на помощь.

Тюрьма это место, где концентрация грехов на квадратный метр, зашкаливает. И это повод для того, что бы искать пути отпущения этих грехов.

Многие преступники стараются наверстать утерянную духовную чистоту обращением к вере. Кто-то делает это из желания снять с себя груз, кто-то, потеряв надежду, надеется обрести ее через Бога, а кому-то просто нужно иногда чувствовать, что существует хоть кто-то или что-то, что не осуждает, не пугает, не контролирует, а понимает и поддерживает морально в этот тяжелый момент. Дефицит доверия на службах может немного сократиться, если молящийся искренне этого хочет.

Известны случаи, когда именно вера в Бога возвращала человека в свободную жизнь с положительным исходом. Некоторые бывшие заключенные продолжали свой духовный путь в монастырях, в неустанном служении Господу.

Но чаще всего, к сожалению, церковь помогает виновным только в самой тюрьме. Как только такой элемент возвращается в реальный обычный мир, постепенно вся приверженность к религии испаряется за ненадобностью защиты. А само освобождение ошибочно трактуется, как отпущение грехов.

Итоги

Чем дольше человек пробыл в местах лишения свободы, тем меньше шансов, что он сумеет вернуться в общество не изменившись. Считается, что необратимые процессы изменения сознания наступают при отбывании наказания от 5 и более лет. Но и это не эталон статистики. Все люди разные, кто-то сильнее, кто-то слабее, что не дает делать точных прогнозов и выводов. Тюрьма меняет людей, но это происходит не всегда.

Однако, клеймо сидельца, виновного – снижает все возможности человека к положительному отношению со стороны обывателей. В большом проценте случаев, бывшего зека предпочтут обойти стороной. Им очень сложно найти работу, трудно общаться с людьми и в целом налаживать свою жизнь. Бывший заключенный отвык доверять людям, а те, в свою очередь не готовы доверять преступнику. Это замкнутый круг.

Оказываешься на зоне, пытаешься вспомнить все, что знаешь об этом месте. Как вы себе ее представляете? Я, например, вспоминаю жесткие и кровавые фильмы, в которых с первого же дня новичкам приходится не жить, а выживать. А главарь – здоровый, с наколками и шрамом на лице, говорящий взглядом, что ты уже наполовину мертв. Сейчас это звучит смешно, но столкнувшись с такой ситуацией, человек теряется. И он снова младенец, не умеющий ходить. Разбирайся сам, что можно делать, а что нельзя.

Фото носит иллюстративный характер

Фото носит иллюстративный характер

Мои слова подтверждает социологическое исследование на базе учреждений Управления Федеральной службы исполнения наказаний (Россия). Согласно исследов анию , « осужденному на протяжении всего срока отбывания наказания в виде лишения свободы по крайней мере трижды приходится переживать весьма сложные адаптивные ситуации:

• первичная адаптаци я к исправительному учреждению;
• адаптация к сложившимся условиям пребыван ия в исправительном учреждении;
• адаптац ия к условиям жизни на свободе.

Если говорить конкретно про адаптацию на свободе, то основными проблемами, с которыми сталкиваются осужденные, являются:

1. недостаточная осведомленность о событиях, происходящих на свободе;
2. отсутствие квалифицированной психологической помощи;
3. трудности с устройством на работу;
4. отсутствие постоянного места жительства;
5. недостаток материальных средств;
6. наличие судимости.

« Решили покурить в компании друзей. Все скинулись, и я поехал покупать. В 2011 году меня осудили по ст. 328 ч. 3 УК РБ за посредничество в приобретении марихуаны сроком на 8 лет.

« Живешь бок о бок с разными людьми : и наркоманы, и алкоголики. Если возникают конфликты, то по непонятным причинам. В основном, это мелочи. Вот представьте. В камерах почти ничего нет. Ручки, бумажки, книжки, из электроприборов – кипятильник. Конфликт может возникнуть, если не так посмотрел, не то сказал или захотел выпить чай пораньше. Такие стычки объясняются толь ко стрессовым состоянием . Все озадачены своими судьбами . А так можно спустить пар.

Но большую враждебность можно заметить со стороны администрации. Хочешь узнать человека – дай ему власть. Я наблюдал сотни неправомерных и надменных ситуаций с их стороны. Например, в тюрьме просишь отвести в душ, а тебя игнорируют. На зоне, если стало плохо и просишь вызвать врача, могут просто пообещать, но помощи вряд ли дождешься. Один из случаев: человек заболел . Ж ил в комнате, в которой самый сильный и авторитетный решил держать окно постоянно открытым. После выписки из санчасти просил не отводить обратно. Эту просьбу проигнорировали, не разобравшись в ситуации. Он сходил на свидание с мамой, а на следующий день умер. М оему соседу говорили, что он здоров, пока по воле случая приезжий доктор не обнаружил пневмонию. Или идешь к стоматологу, а тебе вырывают не тот зуб.

Фото носит иллюстративный характер

Пенитенциарная система несовершенна. Правила выстроены справедливо и хорошо, но только на бумаге. Срок – это не исправление, а наказание. Хватает людей, которые сошли с ума. Человек может разговаривать сам с собой, кричать в стену . И никому до него нет дела. Живет и пусть живет. Что уже говорить о других вещах.

«Мне не удалось продолжить о бщение с некоторыми друзьями. Раньше я многих так называл, но сейчас это слово имеет больше е значение. Дружат, потому что есть что-то общее: интересы, дело. Но сохранить это спустя 8 лет сложно. П роблема в том, что даже навещать на зоне могут только близкие родственники.

У меня была любимая девушка, с которой мы поженились в колонии. Задерживаться на 8 лет в колони не планировал. Надеялся, что попаду под одну из амнистий. На тот момент моя мама была беременна. То есть на свободе меня ждали.

Но в 2015 году после выхода декрета об ужесточении наказания осужденных по 328 статье стало понятно, что я здесь надолго. Это поняла и моя девушка. Мы продержались 4 года, но мне надо было отпустить ее раньше…

Через 7 лет заключения я поехал в Гомель. Данная программа предполагает свободу, но при условии хождения на работу и наблюдения. То есть ты ездишь на работу и возвращаешься с нее по табелю, в котором дежурная часть указывает время прибытия и отъезда. Время на дорогу рассчитывает оперативник. Опоздал – нарушение. За три выговора отправляют обратно в колонию.

Я боюсь получить еще один большой срок. После этой истории на меня упала тень. Но доказать свою непричастность легче: можно сдать анализы.

« Освобождение напоминает переезд в заграницу. В страну с другой культурой, правилами жизни, принципами.

Свою историю Олег закончил выводом о том, что накопленный за все эти годы энтузиазм испаряется . После такого срока хочется жить нормальной жизнью, заниматься любимым делом, а общество воспринимает тебя, как второсортного. Мало кто доверяет, а многие даже побаиваются.

Исходя из истории нашего героя и исследования , можно сделать вывод, что заключенные либо частично готовы, либо не готовы к жизни на свободе. В данном случае следует отметить большой пробел в работе социальных служб. Подготовка к адаптации может качественно снизить уровень преступности. Для этого следует разработать и внедрить максимально возможное количество тренингов, которые будут развивать адаптивные способности осужденных (умение говорить, вести себя в обществе, трудоустраиваться и т.д.), оказать помощь в трудоустройстве. Социальная служба также должна проверить наличие жилья и возможности проживания в нем, а в случае отсутствия такового постараться найти, например, договориться с родственниками осужденного.

Однако, бывшие заключенные нуждаются не только в помощи со стороны социальных служб, но и со стороны самого общества. И во втором может помочь каждый из присутствующих. Я прошу не придерживаться стереотипов, и, если человек достоин и готов к мирной жизни, не ставить на нем крест, а дать возможность доказать свою адекватность. В конце концов, каждый из нас нуждался в помощи в трудный момент. Данный случай – не исключение.

Оправдывать их преступления не следует, но стоит помочь тем, кто изменился или хочет измениться. Разве вы не хотели получить второй шанс? Разве не заслуживали его?

В своей прошлой записи о психологии заключённых я рассказывал об одном любопытном и показательном случае на работе и делился своими мыслями по поводу "уважения на зоне".

Кто не читал - ознакомьтесь сначала с текстом той статьи - это поможет лучше разобраться в сегодняшней. После публикации получил несколько вопросов от друзей, из них самым интересным показался такой: "Мне интересны причины, по которым именно эти "понятия" стали цениться у заключенных, и почему жизнь на зоне так быстро и сильно меняет человека?" На этом и хочу остановиться сегодня.

Давно установлено, что пребывание в заключении дольше 5-7 лет малоэффективно для исправления. Скорее, оно эффективно для закрепления человека в тюремном мышлении. И знаете почему? Потому что именно после 5-7 лет непрерывного пребывания в исправительном учреждении, в психике заключённого происходят необратимые изменения (любой соответствующий учебник подтвердит): тюремные ценности из навязанных ситуацией становятся истинно "своими", принятыми человеком. Это происходит из-за чудовищной агрессивности тюремной среды, её способности "проникать в подкорку". В одной статье читал мнение, что тюрьма для психолога - то же самое, что адронный коллайдер для физика: человеческие отношения доходят до крайних значений. Любой свежезаключённый испытывает мощнейший стресс от состояния несвободы, резкого сокращения личностного пространства и необходимости выстраивать отношения с людьми, которых он в своё окружение не выбирал. Принимай законы или будешь наказан, унижен а то и убит: надзирателями или такими же заключёнными как и ты. Психология группы подчиняет входящего в неё индивида, ему не остаётся ничего, кроме как принять местные ценности и чем быстрее он это сделает - тем больше шансов остаться целым и невредимым. Это не плохо и не хорошо - элементарному выживанию не до моральных вопросов.

Насчёт причин, по которым в тюрьме преобладают те или иные ценности.
В исправительных учреждениях царит кастовый строй, практически как в классической Индии, о которой нам рассказывали на уроках истории: есть лидеры (блатные, братва), есть рабочие (мужики) и есть неприкасаемые (петухи, обиженные). Скатиться из лидеров или рабочих в неприкасаемые сравнительно легко, а вот стать из неприкасаемого даже простым рабочим - практически невозможно. Отсюда и повышенная тюремная осторожность, взвешенность, вежливость, педантичность - ведь всего одна ошибка, заключающаяся даже в неосторожной фразе, может стоить очень и очень много. Любой опытный заключённый знает, что если люди, помещённые вместе в замкнутом пространстве, начнут конфликтовать, то пострадают абсолютно все, поэтому конфликты пресекаются на корню, а в ходу вежливость и спокойствие. Что не прощается, так это любые намёки на гомосексуализм, даже простая фраза "Иди ты на. " является поводом для жестокого наказания, потому что понимается буквально, а именно как предложение к нетрадиционному сексуальному акту.

Что ж, друзья мои, надеюсь я ответил ещё на пару вопросов о психологии заключённых. Призываю вас комментировать и задавать любые вопросы по теме. Возможно, напишу ещё несколько постов в продолжение, если вам будет интересно.

Мало того что на счету рецидивистов – почти половина всех совершаемых в стране преступлений, так преступления эти, как правило, совершаются в первый год после освобождения. Психолог Алла Дзялянская, которая работала с осужденными по проекту Красного Креста, отмечает, что у определенной категории заключенных представление о будущем - это черная дыра и панический страх. Так стоит ли удивляться рецидивам и, главное, как уменьшить их количество?

Дважды совершивший попытку суицида осужденный "просто хотел стать каменщиком"

Как рассказали TUT.BY в пресс-службе МВД, по состоянию на 1 марта в исправительных учреждениях Беларуси находятся 29 476 заключенных. В целом по стране наблюдается снижение числа преступлений (-16,3%) среди лиц, имеющих судимость. И тем не менее именно на счету рецидивистов - каждое третье убийство и умышленное причинение тяжких телесных повреждений, две трети разбоев, более половины грабежей, краж, угонов транспортных средств, изнасилований, а в целом - почти половина всех преступлений. Особенно актуальна эта проблема для Минской, Могилевской и Брестской областей.

Психолог Алла Дзялянская, которая работала с осужденными в исправительных учреждениях открытого типа (в Могилевской области), рассказала, почему, по ее мнению, заключенных важно не только наказывать: "Каждый второй рецидив осуществляется на протяжении первого года (после отбытия наказания. – TUT.BY). Это как раз период адаптации. (У заключенных. – TUT.BY) должна быть картинка позитивного будущего, должна быть маршрутная карта. Они должны понимать, что вот это время, в которое они оказались здесь (в тюрьме. – TUT.BY), - это как раз время для размышления".

Психолог Алла Дзялянская рассказывает, что ярким примером того, как важна для осужденных поддержка, для нее стала история одного из них: от безысходности молодой человек сумел в течение полугода совершить целых две попытки суицида. "У него - незаконченные 9 классов. Отец его – армянин, лицо кавказской национальности. Его часто провоцировали, а он, человек с неустойчивой психикой, поддавался на провокации, срывался, это было чревато постоянными наказаниями. А у него в жизни, как оказалось, была такая простая мечта - стать каменщиком. Послушаешь и подумаешь: неужели это так много? Неужели мы не можем ему в этом помочь? Сейчас он стал учиться, бабушка стала его поддерживать, нашлись друзья-волонтеры, которые принимали его таким, какой он есть".

"Шведские заключенные ощущают, что их лишили свободы, но не гражданских прав"

Бывший осужденный Андрей Бондаренко считает, что сегодня пенитенциарная система Беларуси "нисколько не озабочена тем, что будет делать освободившийся заключенный и как продолжит свою жизнь на свободе".

"Есть категория заключенных, которые, оказавшись на свободе, остаются один на один со своими проблемами. Единственный выход для большинства из них - вновь возвратиться в тюрьму или свести счеты с жизнью. В моей практике заключенного было немало случаев, когда заключенные просили администрацию оставить их в колонии. Представьте себе, человек провел в заключении 7-8 лет, ему выдают на руки суточные в пределах 8 тысяч рублей и деньги на проезд до дома – в среднем 15 тысяч рублей. И после этого заключенного отправляют на все четыре стороны. Вспоминают о нем только тогда, когда ему необходимо явиться на отметку в РОВД. Если нет родственников и друзей, шансы такого человека остаться на свободе равны нулю. Но даже если есть родные и близкие, бывший заключенный ощущает свою никчемность и несостоятельность. Он не может устроиться на работу, не может влиться в жизнь, а его социальный статус практически не дает возможности реализоваться".

В пример заботы о заключенных Бондаренко ставит опыт Швеции. "Там, к примеру, заключенных за несколько месяцев начинают готовить к освобождению. В работе участвуют психологи и педагоги, служба тюрем и условного освобождения. Службы в тюрьмах направлены на то, чтобы помочь заключенным адаптироваться в обществе после освобождения и предотвратить нежелательные последствия нахождения в заключении, - говорит он. - Условия содержания в той же Швеции выстроены таким образом, что человек не чувствует себя ограниченным в своих правах – свидания 4-5 раз в месяц (у нас 3-4 в год), наличие телевизоров в одноместных камерах (1 на 150-200 человек), заработная плата 800-1500 долларов в месяц (5-40 в Беларуси), спорт, обучение и т.д. За время, проведенное в тюрьме, шведские заключенные ощущают, что их лишили свободы, но не гражданских прав".

Интересный факт: в шведских тюрьмах полностью отсутствуют ШИЗО (штрафные изоляторы) и карцеры, "потому что шведских заключенных запрещено… наказывать". "По мнению шведов, наказание не ведет к исправлению. В то время как у нас вся система построена исключительно на наказании, причем степень наказания выбирает администрация учреждения, в которой провинился заключенный. Отсюда и рецидивы, и суициды, - говорит Андрей Бондаренко. - Необходимо полностью менять систему исправления внутри колоний и тюрем, создавать реабилитационные службы и центры. В том числе нужна и переподготовка администраций колоний".

После 10 лет отбывания наказания осужденный не может приготовить себе еду

"Мы были на конференции в Германии. У них есть позитивный опыт (по адаптации заключенных. - TUT.BY). Они обучают осужденных самому элементарному: как совершить покупку в магазине, имея ограниченные средства. Они должны воспользоваться этими средствами рационально, чтобы оплатить и коммунальные услуги, и съем квартиры, и купить вещи необходимые, и обеспечить себя предметам личной гигиены, и продуктами питания. Самое элементарное, чего не может сделать осужденный, особенно после 10 лет отбывания наказания, - это приготовить себе еду. В лучшем случае - пошел в магазин, купил себе сосиску и сварил. Отсюда возникают потом медицинские проблемы. В Германии элементарно показывают, как сварить суп, приготовить кашу, пожарить мясо".

По мнению Александра Кралько, в таком подходе есть и определенная опасность – сделать из заключенных иждивенцев. "В настоящий момент, когда осужденный находится в местах лишения свободы, он получает трехразовое питание, его вещи стирают, его постельные принадлежности меняют. Они практически сами для себя ничего такого не делают", - говорит специалист.

Около полумиллиона человек отбывает наказание в российских колониях. Из них 10% составляют женщины, основной процент – мужчины. Вернуться к привычной жизни после освобождения практически невозможно. Многие, не сумев сориентироваться в новой обстановке, вновь идут на преступления и возвращаются в колонию. В 2017 году центром стратегических разработок был подготовлен доклад о состоянии уголовного права в России. Согласно нему, в России свыше 60% заключенных, которые осуждены на срок более 5 лет, в этом случае возможности ресоциализации резко сужены, а это практически со стопроцентной вероятностью гарантирует рецидив преступлений. На сегодняшний день положение дел практически не изменилось.

О том, как устроиться на работе физику с судимостью и начать жить заново, смотрите 1 декабря в 11:50 в сериале "Второе дыхание" на телеканале "МИР"

Полгода Максим просидел в коломенском централе (СИЗО), а после оглашения приговора отправился в саратовскую колонию строгого режима для впервые осужденных.

За два года до освобождения Максим уже знал, чем будет заниматься на свободе. Друзья и родные прислали ему небольшую сумму денег, которая ему очень помогла в первое время:

Сейчас Максим работает на хорошей работе, является законопослушным гражданином. По его словам, тюрьма преподнесла ему ценный урок, благодаря которому он смог стать законопослушным гражданином.

Дмитрий провел в заключении три года по статье 228 ч.1 УК РФ. По его словам, чтобы избежать возвращения в преступную жизнь необходимо менять окружение и образ жизни, развиваться:

Как говорит Дмитрий, в тюрьме нет возможности обучиться чему-то востребованному, перед заключенными не открываются новые возможности и многие, которые не умеют жить по-другому, все равно возвращаются в прежнюю жизнь:

По словам Дмитрия, при приеме на работу важную роль играют навыки и способности их применять в разных условиях.

Дмитрий отмечает, что получил плохой опыт, но он смог поменять вектор жизни, реализовать своей потенциал. Сейчас он работает на хорошо оплачиваемой востребованной работе и продолжает развиваться.

Сергей отбывал свое наказание в колонии для несовершеннолетних в Можайске. Когда ему исполнилось 18 его перевели в Липецк. Несмотря на особо тяжкое преступление, разбойное нападение группой лиц, повлекшее за собой смерть, по ст. 162 ч. 4 Сергею дали всего два с половиной года. Роль сыграл возраст – на момент совершения преступление ему не было 18 лет:

После освобождения Сергей получил среднее-профессиональное образование столяра-краснодеревщика и уже шесть лет работает на одном месте. Но все равно, как признается, найти работу очень тяжело – ему потребовалось полгода беспрерывных поисков.

Центр социальной адаптации лиц, освободившихся из мест лишения свободы

Как оказалось, центров, которые оказывают помощь в реабилитации бывшим заключенным, на территории нашей страны не так уж и много. Нам удалось связаться с представителями некоторых из них и узнать об их деятельности.

В учреждении социальной адаптации бывшие заключенные проживают круглосуточно в двухместной комнате. Раз в месяц им выдается большой продуктовый набор, оказываются помощь в бытовых, медицинских, правовых и психологических аспектах, полностью восстанавливаются документы. В центре они находятся на протяжении года.

Центр ведет большую переписку со всеми колониями России. По словам Елены Бухаловской, ежедневно к ним обращается большое количество людей по телефону, письменно и лично. Однако поступить на обслуживание могут не все – тем, у кого есть собственность или прописка попасть на попечение учреждения нельзя. Но их все равно не бросают в беде – консультируют и направляют в отдел социальной защиты населения района.

Милосердие

Благодаря программе более 1200 человек ежегодно возвращаются домой, а порядка 500 человек получают помощь в восстановлении документов.

Русь сидящая

Комментарий психолога

По словам психолога Екатерины Корольковой, существует связь между принадлежностью человека к преступному миру и пограничным расстройством личности. Такие люди в обязательном порядке должны проходить психотерапию, и это действительно дает хорошие результаты.

Как говорит Екатерина Королькова, проблема в том, что пограничное расстройство личности, с которым связана социопатия и склонность к преступности, предполагает, что человек не может чувствовать чужую боль как свою собственную, а именно эта способность и не дает обычному человеку причинять боль другим. Если в результате психотерапии преступник все же начинает это чувствовать, он сталкивается с настолько невыносимым чувством вины, что впадает в глубочайшую депрессию с очень высоким суицидальным риском – это очень сомнительный результат реабилитации.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.

Олег М., 39 лет, Калужская область

Я первый раз попал в колонию по юности, по дурости, в 16 лет. Родители бухали. И к тому времени, как мне уже подошёл срок освобождения, их обоих не стало. Квартира у нас была не приватизированная, коммунальная, и она перешла соседям. По сути, идти мне было некуда и не к кому. Остался лишь младший брат. Но я даже не мог узнать, где и с кем он живёт, так как опека его определила в детский дом. У меня даже паспорта не было. Я его к тому времени, когда меня посадили, ещё не успел и получить. А чтобы сделать – нужны деньги. А где их взять? На работу меня никто не брал – судимый. Жить мне негде, надеть нечего, да что там! - жрать нечего! Я несколько месяцев жил по подъездам да подвалам, но разве так долго протянешь? Вот и пришлось мне пойти снова на преступление. А иначе как? В колонии меня хоть накормят! Есть кров и работа, одежда. Так я решился на новое преступление. Опять отсидел. Вышел – брата уже из детского дома выпустили. Но зачем ему я – ярмо на шее? Я вроде не больной, не инвалид, но у меня нет никакой профессии, чтобы на работу устроиться. Да и судимый я… А судимый потому, что у меня нет денег, чтобы госпошлину оплатить и хотя бы паспорт получить. А без паспорта не регистрируют, а без регистрации никуда не берут на работу. Вот такой замкнутый круг. Куда деваться? Пошёл снова на кражу. Опять сел. Украл из кондитерской кошелёк бухгалтера. В этом буфете мой бывший одноклассник работал охранником, как оказалось. Он меня и поймал. Да я особо и не пытался убежать. Куда мне идти – у меня ни кола, как говорится, ни двора. Вот как жизнь повернулась… А за одной партой сидели.

Освободился я после очередной отсидки два года назад. В колонии познакомился с батюшкой. Он пригласил меня поехать в монастырь. Забрал из колонии и теперь я тут тружусь, помогаю. Тут у меня есть и кров, и еда. Спасибо, церкви, а иначе не знаю, чтобы со мной было. Пришлось бы, наверное, опять идти на преступление…

Сергей Бычков, 40 лет, Волжский

К Путину за правдой. Инвалид Сергей Бычков поехал в Москву на коляске. Подробнее в статье>>

Дарья, 33 года, Выборг

Я освободилась давно. Уже десять лет прошло. Судили за воровство 158 статья УК РФ.

Вышла – никому не нужна. Я – сирота. Родных нет. Жилья нет. С судимостью на работу не берут. Сначала ткнулась к знакомым. Но они напрочь отказались помогать чем-либо. И я решила – землю буду грызть зубами, но работу найду. Мысли плохие, воровские, сразу откинула.

Так-то я никакой работы не чураюсь. Пошла на вокзал туалеты мыть. Получала меньше уборщицы. Едва на пачку дешёвых сигарет и пирожок с чаем два раза в день хватало. Жила какое-то время в подсобке на этом же вокзале. Но я никогда не отчаивалась, не опускала руки, и люди со временем увидели во мне достойного человека, который заслуживает уважения, а не отброс общества. Я пошла на учёбу и выучилась на работника торговли. Меня взяли в магазин, и с тех пор я работаю в торговле.

Пока училась – жила у знакомого. Он тоже бывалый. Наркоман. Но завязал, отсидел, открыл свой центр помощи для таких же, как он, и помогает и едой, и одеждой, переночевать дает. Мы с ним до сих пор в отличных отношениях.

В нашей стране абсолютно ничего не делается для бывших осужденных. Поэтому люди и теряются после выхода, заезжают обратно. Потому что на воле никто им не поможет. Вот если бы по всей стране сделали центры для тех, кто освободился, кого никто не ждет на воле. Чтоб парень или девушка могли хоть на первое время получить там питание и крышу над головой. Это было бы очень хорошо. Ведь многие выходят с профессиями, которые получили в лагере, но на воле со статьёй их никуда не берут. Хотя мастера из лагерей отличные. Такие штуки многие способны делать! И плотники замечательные, и каменщики, и строители. Но найти работу не могут. В таких центрах нужно помогать с поиском и устройством на работу. Плюс многим нужна помощь в восстановлении документов – кого-то жилья лишили, пока на зоне был, кто-то паспорт не может получить.

Если бы такие центры были везде, я уверена, что и по второму, и по третьему разу на зону бы больше никто не заезжал. А так что делать? Чтобы выжить, я подчеркиваю ВЫЖИТЬ! приходится идти на риск и на преступное деяние. А там как карта ляжет…

Дмитрий Епихин, 45 лет, Волгоград

У меня случилось в жизни ДТП со смертельным исходом. Человек буквально погиб у меня на руках. Меня осудили на 2,5 года и отправили в колонию. Восемь лет назад я вышел. Когда оказался на свободе, то лично я не столкнулся с каким-то отторжением. До заключения я работал на предприятии, где достаточно серьёзное отношение к подобным вещам, но директор ценил меня как хорошего специалиста и без проблем восстановил на прежнем месте. Потом я, правда, уволился с этой работы. Стало тяжело добираться, дорога отнимала много времени. Решил организовать свой бизнес – стал торговать на рынке автомобильными маслами. Я познакомился с хорошей женщиной. Ну как сказать, познакомился… Мы и до этого знали друг друга, с детства. А тут судьба, что называется, свела. Моя первая жена оставила меня, еще когда я был в заключении. Что поделать? Тяжело женщине одной, нашелся, кто её поддержал – я её не осуждаю и зла не держу.

Я хочу сказать и в защиту колоний. Есть люди, которые оказались за решёткой и не окончили школу, не приобрели профессию. Их там обучают, выдают аттестат, они могу получить профессию. Это то, чему я сам был свидетелем. Но когда человек выходит и пытается устроиться на работу, то в большинстве случаев с этим сложности. Да и общество не особо принимает бывших заключенных. Нет никаких механизмов, позволяющих им встать не путь исправления, получить помощь, поддержку.

Сейчас я служу в храме, помогаю батюшке, и мы стараемся со своей стороны оказать духовную, и не только, поддержку освободившимся из мест заключения. Несколько раз в год мы ездим служить в колонию. Набираем с собой конфет, пирожных. Батюшка служит литургию, причащает ребят, общаемся. Потом многие, когда выходят, приходят к нам, чтобы как-то установиться. Мы стараемся им найти работу, жильё, поддерживаем, чтобы человек опять не скатился и не попал за решётку. Есть у нас даже такие люди, которым выходить через 5-10 лет, но они уже заручились поддержкой от храма. Что, когда они выйдут, найдут тут и одежду, и работу, и еду.

Также у нас в Волгограде есть несколько реабилитационных центров, которые батюшка поддерживает. Они практически частные и держатся на энтузиазме организаторов. Сами снимают большие дома и дают кров и работу нуждающимся. Там не только бывшие заключенные, но и разные люди, попавшие в сложную жизненную ситуацию.

Карина Г., 39 лет, Ростов-на-Дону

Я освободилась меньше года назад. За распространение наркотиков мне дали пять лет, но я вышла условно-досрочно на 7 месяцев раньше. Вышла без документов, без справок. В колонии я получила инвалидность. II группа. Энцефалопатия с паркинсонизмом. Ходила в ходунках, нога подворачивалась, не держала равновесие. А тут как раз ежегодное переосвидетельствование… Мне просто повезло, что я познакомилась со священником – отцом Андреем. Подруга мне про него рассказала, которая также отбывала срок. Отец Андрей не просто помог, а буквально спас меня. Я ему благодарна буду всю жизнь. По его благословению все проблемы решает соцработник с его дома милосердия, Александр Георгиевич. Если бы не они, у меня бы не хватило ни сил, ни терпения восстановить всё.

Мне ещё повезло, что на воле моего возвращения ждал дедушка. Так что хотя бы мне было, куда идти. Вот, дождался. Дом оставил. Посмотрел, что я не вернусь к прошлому, и со спокойной душой отошёл к Господу 18 марта.

Работать особо мне сейчас здоровье не позволяет. Если только на удаленном доступе. Компьютер есть, желание тоже. А там дальше как Господь устроит. Щенка вот завела себе. Нянчусь теперь.

Я считаю, что в нашей стране помощи бывшим заключенным в плане адаптации нет никакой. Такие, как отец Андрей, на голом энтузиазме тянут это служение. Стараются. А чиновники, ну они о душе не думают. Так. Для галочки.