Жизнь на сцене сопряжена с действительными нервными затратами

В Игоре был огромный потенциал, взорвавший тишину в кажущиеся мирными будни. Он был гражданин и не мог оставаться в стороне от нависшей над Страной угрозы, беспокойства, тревоги: а будет ли завтра?
В своих песнях-балладах он смог создать завершенный образ, органически цельный, когда фрагмент жизни персонажа запечатлен в неразрывной связи с автором. Он был личностью, у него был характер, который выдерживал все, не изменяя ни своим песням, ни своему имиджу.
В годы перестройки в нашей Стране на смену советской эстрады пришел шоу-бизнес.
Слово ШОУ говорит само за себя: фантасмагория света, дыма, все мелькает, переливается, все красиво. Артисты рвутся к вечному блаженству на звездных высотах. Но нет лица актера, нет атмосферы, драматургии песни.
Игорь был певцом номер один, потому что он невероятно артистичен, элегантен, красив и драматургически выразителен. Он был слишком талантлив и многогранен. Он всегда восхищал своей творческой неутомимостью. Он как мощный аккумулятор, заряжал всех вокруг, имея власть над тысячами судеб, характеров, нравов, профессий, сиюминутных настроений, наклонностей и разнообразных до полной несовместимости мироощущений людей, пришедших на его концерты. Он хотел получать удовольствие от процесса жизни, этим объяснялось его жизнелюбие. Он ненавидел ложь, избегал ее и не хотел слышать вранье от других. Игорь пел о любимой Родине, о человеческом достоинстве. Меня поражает его изумительная органика с персонажами его песен. Игорь всегда был честен перед зрителем, выбирая тот или иной образ для исполнения. Выходя на сцену, он избегал блеска, украшений, излишних огней. Весь блеск – это его душа. Бриллиант внутри его. Он его нес людям. Это и было его талантом. Он ничего не делал для славы, он ее допускал, как составляющую профессии. Жизнь Звезды – это не только ковровые дорожки фестивалей, софиты, букеты. Это – прежде всего изнурительный труд. Жизнь на сцене сопряжена с действительными нервными затратами, с учащенным, порой до мятущегося, пульсом, с болями в затылке от перенапряжения и оголенным ощущением нервов. Но всем нам известно, что люди не прощают тех, кто звездно, с блеском отрывается от привычного уровня, не прощают непохожести и неповторимой яркости.
В словосочетании шоу-бизнес есть второе, может быть даже более веское, чем понятие шоу - понятие БИЗНЕС. Бизнес это деньги и немалые. В нашей Стране так и не прижилось профессионально это понятие. Наши певцы и актеры никогда не поднимутся на уровень высокооплачиваемых Звезд Запада, Голливуда и т.д. А в годы реализации Игоря Талькова как певца, музыканта, поэта, о больших деньгах не шло и речи. Он занимался искусством, он творил, он боролся, он сострадал и переживал в своих песнях, тратя свои гонорары на покупку аппаратуры, музыкальных инструментов, оплату музыкантов. Собирая стадионы, получая немалые деньги, он вкладывал их в свои программы. Игорь вел очень скромный образ жизни для эстрадной Звезды, которой он действительно был. Он любил свою работу, своего зрителя, слушателя, растрачиваясь до опустошения на концертах. Это была работа, до которой наконец-то дорвался его творческий организм, работа, которая была ему соразмерна. А главное, в нем была одержимость и сумасшедшая верность своему любимому делу. И талант! Игорь как личность по своим масштабам значительно больше того, что он успел сделать в искусстве. Он был вождем, лидером, духовным центром, сравнимым с настоятелем вот такого монастыря духовной ВЕРЫ.

Мелькают дни, закаты и восходы.
Тебя нет с нами рядом на земле.
Слезами заливается природа,
Замерзшая в холодной октябре.

И ветер о тебе не забывает,
Он как художник с кистью над холстом.
Могильный лапник нежно покрывает
Рябиной и осиновым листом.

Опять грустят плакучие березы,
Идут дожди, иль кружится метель.
Из наших глаз и с неба льются слезы.
Эх, Игорь, где же ты теперь?

Печально смотришь на меня с портрета,
Сидящий по ту сторону дождя.
Нашедший одинокую планету,
Все дальше в бездну, в вечность уходя.

Ты в черной мгле ночного небосвода,
Зажег Звезду, воспетую тобой.
И навсегда для русского народа,
Остался путеводною звездой.

Твоя Звезда нам ближе и теплее,
Ее лучи нам освещают путь,
Во мраке ночи путника согреет,
Не даст в пучине жизни утонуть.

Ты сам не раз, подкинутый волною,
Одолевал штормивший океан,
Грозивший неминуемой бедою,
Ты плыл как настоящий капитан.

Сражался мужественно с жизненной стихией,
Мешавшей выжить в бездне бытия.
ВЕЛИКИЙ СЫН униженной РОССИИ,
Как сможет она выжить без тебя?

А сцена, ты к ней так стремился,
Дошел израненный, измученный тоской,
Не продавался, не превозносился,
Не признавал смиренье и покой.

Боролся, не надеясь на Фортуну,
Шел к зрителю тернистою тропой,
На сцену выходил как на трибуну,
За наши слезы, жертвуя собой.

Хотел, чтобы народ с колен поднялся,
Мог, веря в Бога, справедливо жить.
Поверженный со сценой ты расстался.
Ты знай, тебя там некем заменить!

Осиротевшая гитара замолчала,
Храня тепло и нежность твоих рук.
В глубокой скорби, грусти и печали,
Плывет вдали не спасший тебя круг.

Боль в сердце по тебе не затихает,
Тобой заполнен каждый уголок.
В огне свечи с восторгом я читаю,
Не изданный при жизни "Монолог".

В нем вечный бой - путь жизненный поэта.
Любовь - девиз измученной души.
Стремленье в ПРАВДЕ, к ИСТИНЕ и к СВЕТУ
Я впитываю в сумрачной тиши.

Ступая по краю обрыва,
Ты видишь свою красоту.
Мы сами, не зная,
Вдруг стали святыми,
И жизнь обрела простоту.
Соленые ветры прибоя
Сотрут с наших лиц имена.
Мы так и не вспомним
Зачем нам с тобою
Всё снилась и снилась война.

Здесь совсем другие танцы,
Где певцы и иностранцы
Плакали-скучали по тебе.
И мгновенно, и без боя,
Всё захвачено тобою.
Мы плакали-скучали по тебе.

Ступая по краю обрыва,
Ты видишь себя с высоты.
И что-то подскажет,
Что, хоть и красиво,
Но это возможно не ты.
Соленые ветры прибоя
Вольют в наши души нектар.
И наши сердца вдруг стали пустыми,
Как корпусы наших гитар.

Очерствела душа до камня
Загрубел мой усталый стих
Разбудил это лихо сам я
Посреди всех кручин своих
Старый клён он всё будто понял
Грустный друг мой ты старый клён
На ветру зашумел листвою
Заглушая от вздоха стон.

Припев:
Я календарь, я календарь порву на клочья
За то, что годы, годы, годы жизнь сожгла
За то, что на моих губах улыбка волчья
За дружбу эту с горьким лихом пролегла.
За то, что на моих губах улыбка волчья
За дружбу эту с горьким лихом пролегла.

Где-то там в моей прошлой жизни
Безалаберной и шальной
Я и радости не был лишним
И любовь там была со мной
Разменяв одним махом сорок
Как во сне пролетевших лет
Ты швырнёшь мне под ноги ворох
Своих листьев пурпурный цвет.

Саднит горло табачным дымом
И не справиться мне с собой
Не прошло моё лихо мимо
Не прошла мимо сердца боль
Очерствела душа до камня
Загрубел мой усталый стих
Разбудил это лихо сам я
Посреди всех кручин своих.

Тяжело в неволе жить - мрачный дом с решеткою
Выйду буду водку пить кружками с селедкою
На гулянку приглашу я гитариста пьяницу,
Песни петь я попрошу девочку красавицу

Сам слезу тайком пущу - не пожил я в юности
По глупой юности своей испытал все трудности
Мать меня не осуди коль в разврат пущуся я
Наклонясь к твоей груди возвращясь прижмуся я

А пока я арестант - пусть все люди ахают
Ну нахрен нужен мне талант - жизнь я видел всякую
Так жалейте ж у ворот скоро сын заявится
Сын - бродяга обормот матери лишь нравится.

Шепот во тьме
Раненый зверь
"Не уходи с порога!
Знаки волхвов прочат беду,
Не уходи. "
Тень промелькнёт
Смертных грехов
Вновь посулит прощенье
Шаг в пустоту
Слепит твой взор
Огнём зари знаменье!

Сотня солнц в глазах и гордо реет стяг!
Но почему ликует враг?

Гаснет веча
Снова набат пир воронью пророчит

Слеп и жесток
Судьбы вершишь
Путь омывая кровью.
Отныне твой знак –
Знак смерти и зла!
Что сеешь сам
Снова во тьме
Стон, шепот, плач
Лики друзей ушедших
В зареве войн канул их след
И нет покоя душам

В танце смерти гордо реет стяг
Но кто здесь друг, а кто здесь враг?

В чреве огня стонет земля
Лик твой клеймён безумьем
Чёрная тень
Ждёт у трона тебя
"Правь средь теней!
Пути назад не будет"

Мир у ног, но суд кровавый
Смерть вершила в нём.
Обернулась чёрной тенью,
Обняла крылом
И свет померк,
Он серым стал, как пепел

Здесь места нет
Верным друзьям!
Нет ни любви, ни песен+
Кто ты теперь?
Чем дом твой стал?
Умерший храм,
Лишь тень покоя ищет в нём

Зов кулис, раздался как приговор
Я артист, и значит мне суждено
Жечь, дышать, не прятаться между строк
Жить, играть, пока мой не вышел срок

Причудливый мир во мне
Условие жизни - бег
И не удержать коней
Когда я наедине
Я загнанный человек
Когда я в твоей руке
Я тающий снег

Иногда, приходит пустая грусть
Пыль, в глаза, мой козырь когда я пуст
Но гаснет свет, на сцену один лишь шаг
Мысли нет, я собран в один кулак

Припев:
Причудливый мир во мне
Условие жизни - бег
И не удержать коней
Когда я наедине
Я загнанный человек
Когда я в твоей руке
Я тающий снег

Жизнь на сцене сопряжена с действительными нервными затратами, с учащенным, порой до мятущегося, пульсом, с болями в затылке от принудительного принуждения и даже оголенным ощущением стенок собственного желудка.

Истекает время находок,
Наступает время потерь,
Рассыхаются вёсла у лодок,
Не лететь им по чистой воде!

Не лететь им к сердечным тайнам,
Не везти золотой песок,
Загоняет в угол отчаянно
Жизни острый и жадный клинок.

Наступает время потерь,
Ангелы добрые, где вы теперь?
Демоны буйные, где вы теперь?
Дождь и вьюга стучатся в дверь,
Как торопится время потерь!
Я ещё не нашел всё,
что должен найти,
Помоги!

Час пришел отдавать, что взято
Навсегда – оказалось – в долг,
Ветер мой, на дорогах распятый,
Воет словно подстреленный волк.

Мне навстречу – нашедшие счастье,
Мне навстречу – смех и любовь,
Низко кланяюсь им не напрасно –
В жизни много углов и клинков.

Будут брошены и забыты,
И не поняты, и убиты,
Будут преданы… Но отныне,
Как и все мы – неповторимы!

Верь, вернётся время находок,
И умолкнет время потерь.
Поплывут к солнцу тысячи лодок,
Верных счастью, любви и мечте..

C особой гордостью и волнением мы представляем 'ВРЕМЯ ПОТЕРЬ'

- новейшую композицию CATHARSIS из одноимённого макси-сингла и первый в истории группы официальный студийный видеоклип.
Съёмки в Москве и последующий пост-продакшн клипа осуществил один из самых востребованных европейских режиссеров Patric Ullaeus из rEvolver Film Company. Работу этого специалиста со многими коллективами, в том числе Arch Enemy, Dimmu Borgir, In Flames, Within Temptation, и многих др., можно считать образцовой для метал-сцены. О самих съёмках и приключениях шведского режиссёра в России мы ещё расскажем на страницах наших официальных соцсетей, а сегодня - время для премьеры!
----http://catharsis.ru/newvideo2018/
отредактировано 18.03.19 20:34

Мертвец!
Мертвец!
Мертвец!
Мертвец!
Мертвец!

Все прочь с нашего пути,
Восстав из тьмы, мы будем идти,
И нам наплевать, что вы хотите там плести.
Здесь сотрясут всё, толпы нежити!
(Мертвец!)

Снова вижу, как этот ублюдок пишет на стене,
Пригрозить, J-3-T, значит скоро быть войне!
Только, хейтера ждёт, ни пехота, ни флот,
А то, что я помещу в его маленький рот.

На моей руке выбито: Голливуд и Андеад
А под сиденьем тачки, там свинцовый кастет.
Мы всегда водим пьяные, под колеса не лезь!
Так что, встретив нас, твари, помните кто мы есть!

Я лишь хочу донести, до тех кто хейтит мой труд
Слова кидая на ветер, все те кто хейтит поймут,
Будь то грязная сука, гомосек или блядь,
Представь сколько я сил вложил, чтоб всё это создать

Да, я громко ору, но меня слышат и видят
Джонни сносит всем бошки, всем кто его ненавидит
Словно бог, рассекает, и вы все его тень!
Да, я бог ублюдки, и это ваш судный день!🚬

(Мертвец!)
Все прочь с нашего пути,
Восстав из тьмы, мы будем идти,
И нам наплевать, что вы хотите там плести.
Здесь сотрясут всё, толпы нежити!
(Мертвец!)

Я начинаю свыкаться с теми, кто срёт мои треки
Они лишь слушаю то, что слышат на дискотеке
Ты не видишь морали и правда режет твой слух.
Я всё поставил на карту, а ты лишь грязный петух.🐔

Какой придурок будет хейтить, то, что слушает каждый?
То, что даже его дети будут слушать однажды,
Но ведь нужно придраться, просто его душит жаба,
Я расписался на концерте, на груди его бабы!💩

Бравые парни, псы поневоле,
Из стаи волков, как там дела у вас в школе?
Мы вне удела, не соблюдаем мы правил
Доставайте языки, и мы их быстро подправим

Что вообще ты можешь знать о жизни генгса?
Если лишь позавчера, увидел ты член свой?
Никогда не знал боли, поэтому хочешь драки
Знай, твоего друга там уже доедают собаки.💣

Пришло время глотать, встать
Помоги мне достать, встать
Пришло время глотать, встать
Сдохни сука! Глотать, встать🐓

- Так и расскажите. Слухов полно, и Ширвиндт всех запутал своими заявлениями…

- Александр Анатольевич, конечно, поспешил, когда в январе сообщил, что собирается покинуть свой пост. Это было неожиданно для всех. В театре об этом узнали из прессы. Но как только эта новость прозвучала, к нему пошли ведущие артисты, администрация, мол, мы хотим, чтобы на афише театра крупными буквами было написано: художественный руководитель - Александр Ширвиндт. В это сложное время, когда был карантин, когда театр не работал несколько месяцев, когда придется восстанавливать спектакли, Александру Анатольевичу нельзя уходить! Он из актерской среды. Поддержка актеров для него важнее, чем назначение сверху. Поэтому он остается худруком по крайней мере до конца следующего сезона. Если по возрасту ему уже тяжело, можно найти главного режиссера, как это сделали в театре им. Вахтангова или в РАМТе. Нам тоже хочется, чтобы у нас работали молодые и талантливые… Но Александр Анатольевич продолжит руководить театром.

- А что с Сергеем Газаровым?

- Сергея Газарова прочили в худруки театра…

- Это как наверху (видимо, в Департаменте культуры – Ред.) решат…. Но я вам уже сказала: Александр Анатольевич Ширвиндт остается нашим художественным руководителем еще на год.

- Что случилось в Федором Добронравовым?

- Ничего сего, какие условия в государственном театре, пускай даже ведущему артисту – миллион рублей в месяц предлагают…

- Миллион - вместе с надбавками и премиями, которыми распоряжается директор. Его право, кому какую премию давать. У нас в театре вообще очень хорошие зарплаты. Народные артисты получают по 400 тысяч рублей.

- Ого!

- Да, наш директор и такие надбавки делает. Молодые артисты тоже хорошо зарабатывают. Все довольны. У нас же огромный зал на 1200 мест. Хорошая прибыль от продажи билетов, которая дает возможность жить по-человечески. Сейчас, конечно, ситуация иная, поскольку театр не работает, спектакли не играем.

- Федор Добронравов претендовал на место худрука?

- Никогда! У него таких амбиций не было. Он любит играть - на сцене, в кино… Стать худруком, значит, лишиться этого. Если он от миллиона рублей в месяц отказался, лишь бы не менять привычный график, какие могут быть худруки?

Действительно, наш директор Мамед Гусейнович вырос в Баку, в многонациональном городе. Но он прекрасно говорит и по-армянски. Так что национальный вопрос тут ни при чем, как и кавказский темперамент. Хотя Мамед Гусейнович может погорячиться. Но, с другой стороны, он многим помог, оказал материальную помощь. Это тоже надо учитывать, а не только то, что он может кого-то послать или обидеть. Он шутник. Я с ним работаю больше 20 лет. И до сих пор не могу понять, когда он шутит, а когда говорит правду. Человек с юмором. А про Сергея Газарова говорят, что он очень амбициозный, претендует сразу и на должность худрука, и на директора театра. Возможно, это вызвало какой-то негатив у Мамеда Гусейновича. Но это только слухи…

Совсем не в далекие от нас времена в театрах бытовало этакое расхожее мнение, что, мол, публика — дура. Не думаю, что кто-нибудь из работников сцены или околотеатральных кругов мог бы заявить это сейчас. Иные времена — другая аудитория. Если кто и способен на такое умозаключение теперь, так разве что. от переизбытка самомнения или от собственной недостаточности, что может быть одно и то же.

И действо должно состояться и, желательно, на том уровне, который обещают фамилии, так четко и ясно напечатанные в программе зрелища.

Видите, как это близко к вечному:

Быть или не быть?

И как здесь важно, как невероятно важно, кто с тобою рядом в эту непростую минуту. (Нет уверенности, что все, читающие эти строки, поверят мне, и тем не менее это именно так).

Заходит. (У меня грим сложнее и со мною больше и дольше возятся художники-гримеры, не оставляя никаких свободных минут до самого выхода на сцену). Спрашивает:

— Как ты. Впрочем, вижу. Нездоров, что ли?

— Да-а, силов что-то нет. где их брать на такую махину. — Имеется в виду роль Иванова, которая по трудоемкости уступает лишь князю Мышкину и, конечно, царю Федору Иоанновичу, да еще на этом космодроме, где впору устраивать смотр войск, баталии или какие-нибудь гала-концерты, оперные или балетные представления. Но Чехов, с его душевностью, с его боязнью спугнуть собеседника неосторожным словом или слишком громко произнесенным словом. Не в добрую минуту пришла кому-то мысль учредить здесь сцену художественного театра. Нет не в добрую.

— Да-а-а-а! Здесь уж ничего не попишешь: есть — так есть, а нет — так уж. все равно надо. — неожиданно вывел он, решив закончить чем-то вроде остроты.

Ответом, должно быть, была какая-нибудь неопределенная реакция или вздох, сказавший тем не менее о разбросанном состоянии. Стоит, молчит, курит и дым к потолку пускает, чтобы не раздражать, не мешать.

. Стал вдруг маятником ходить за спинкой кресла. В зеркало было видно, что моментами думал не о том, о чем только что говорил. Остановился на старом месте, опять шумно обдал дымом потолок и вроде вообще забыл обо всем. Но вдруг мягко и по-доброму:

— Старики учили перекладывать это свое состояние на своих персонажей. Попытайся, тем более что по сути, по настрою оно близко к ивановскому. Попробуй. Другого-то выхода нет. Во всяком случае хуже не будет.

— Да, ты прав, хуже не будет — некуда.

— Ну вот, ты уже и остришь, и глаз вроде появился.

Очередной звонок к началу спектакля прервал нашу не очень веселую разминку. Он вышел.

С Андреем Алексеевичем Поповым на сцене было просто, спокойно. Во всех работах своих, как бы различны они не были, он был основателен и серьезен, даже если герои его отличались наивностью и непосредственностью. Эта двухметровая обаятельная махина неизменно вызывала к себе доверие, располагала; думаю, на него просто хорошо смотрелось, а одно это уже немало для человека, вышедшего на сцену поделиться ли раздумьем, поспорить ли, задать ли вопрос, либо заявить о своем человеческом достоинстве и побороться, отстаивая, защищая его.

На сцене сейчас оно просто требует жить. Правда, это нелегко. Жизнь на сцене сопряжена с действительными нервными затратами, с учащенным, порой до мятущегося, пульсом, с болями в затылке от принудительного принуждения и даже оголенным ощущением стенок собственного желудка. Все это настолько неприятные вещи, что об этом тяжело и противно писать. Но если мы не только декларируем и безответственно болтаем о системе Станиславского, Немировича-Данченко, а действительно хотим свято и неуклонно следовать им (а это единственный путь быть живым на сцене), — то, пожалуйста, будьте любезны жить!

Андрей Алексеевич не только знал, чувствовал все это, но он был апологетом, проводником этого непростого умения, он был подвижником, истинным жрецом удивительной науки умения владеть собой, забывая себя среди правды жизни на сцене того образа-характера, который представляет сегодня артист Андрей Попов!

— Шабельский, — говорил Попов, — один из наидобрейших персонажей драматургии Чехова.

Часовщик

^ И. Смоктуновский

На обложке роли записей нет. Смоктуновский начинает на этот раз не с общих формулировок образа, а с уточнения настроения и самочувствия.

Чтобы найти интонацию первых фраз, Смоктуновский исписывает разворот тетради вариациями оттенков самочувствия часового мастера, приглашенного в Кремль на работу по специальности.

Его Часовщик пришел на вызов в Кремль, тщательно делая вид, что это рядовой заказ, подчеркивая будничность происходящего. Он был обижен властью и укладом новой жизни, но даже сам себе не признавался в этом. Это была ситуация, в которой признаться, что обижен, значило обидеть себя вдвое. Но эта внутренняя, тщательно скрываемая обида прокрашивала все его поведение в Кремле, прикрытая напускным безразличием и подчеркнутой тонкой вежливостью. В нем жило бесстрашие человека, которому

«Терять нечего, все потерял.

Он входил в кабинет:

«Мудрец — надо, чтоб Ленину было интересно с ним говорить.

Уникальный талантливый человек.

Леонардо да Винчи.

Знаком с Чичериным.

Смоктуновский здесь как бы раскладывает набор ключей к погодинскому образу.

Уже не Леонардо, но человек, вхожий во дворец, человек, занимающий почетную ступеньку в профессиональной иерархии.

Видимо, артиста выписанные заходы к образу не удовлетворили. И он пробует нащупать своего Часовщика через национальную характерность:

«Старые евреи очень свободны.

Евреи стареют глобально.

Но разговорчивый погодинский еврей-часовщик мало похож на величавого библейского патриарха. В нем нет ни эпического покоя, ни широкого жеста, ни приподнятого тона. Кажется, и сам артист остался не удовлетворенным своими поисками ролеобразующего стержня. В пометках к Часовщику непривычно много чисто ситуационных указаний, даже отмечены те или иные жесты (чего во всех предыдущих тетрадках артист избегал). И это понятно. После того как артист чувствовал правду внутренней жизни своего героя, логика характера диктовала поведение. Если внутренняя логика и правда не были найдены, то оставалось искать правду каждого отдельного кусочка, каждой отдельной реплики.

Живая реакция Ленина на его рассказ, что работал для Льва Толстого, вызвала впервые симпатию к собеседнику:

Его поведение в Кремле рассыпалось на множество мелких движений и жестов:

«Входит - послушал: часы ходят.

Довольно часто посматривал на Дзержинского.

Ему не нравится, что перед ним заискивают.

«Не восторг, но революция его как-то коснулась. Тонко. Ощущение гражданина. Любит Россию.

Вспомнил, как они звучали до революции.

Согласие Часовщика усилено артистом и, видимо, режиссером: