Один день из жизни ребенка с дцп

Когда отмечается день ДЦП в России и мире

День ДЦП появился по инициативе Cerebral Palsy Alliance и United Cerebral Palsy. На сегодняшний день к проекту World Cerebral Palsy Day присоединились более 270 организаций, каждая из которых старается привлечь внимание к людям, страдающим церебральным параличом, и их проблемам.

В нашей стране информированность граждан о ДЦП и его причинах удручает. Очень немногие интересуются заболеванием и симптоматикой, в то время как, согласно данным организаторов World Cerebral Palsy Day, более 17 миллионов человек по всему миру страдают от этой болезни и еще 350 миллионов составляют друзья и родственники, которые тесно связаны с больными. Церебральный паралич признан наиболее распространенной причиной детской инвалидности.

Люди, страдающие ДЦП, и их близкие сталкиваются со многими проблемами: недостаточная поддержка государства, отсутствие единого комплексного подхода к реабилитации, но также, помимо всего прочего, большой нагрузкой становятся агрессия, непонимание и дискриминация со стороны окружающих. Основной причиной такого поведения является низкая осведомленность общества о болезни. Международный день детского церебрального паралича был организован с целью изменить этот прискорбный факт, сформировать у общества иное отношение к людям, страдающим заболеванием.

Детский церебральный паралич (ДЦП) — это заболевание центральной нервной системы, при котором один или несколько участков мозга в результате кислородного голодания оказываются поражены и функционируют некорректно. Это приводит к тому, что у детей, страдающих ДЦП, некоторые мышцы становятся слишком расслабленными или, наоборот, слишком напряженными, из-за чего развиваются различные нарушения двигательной активности. Кроме того симптомами церебрального паралича являются нарушения речи, проблемы со зрением и слухом, судороги, неспособность ориентироваться в пространстве и другие.

ДЦП не передается по наследству, хотя ряд хронических заболеваний матери и может стать одним из множества факторов, повлиявших на ребенка, и бывает либо врожденным, либо приобретенным, когда в результате травмы во время или незадолго после родов мозг младенца оказывается поражен асфиксией.

В день ДЦП не стоит поздравлять знакомых, чей ребенок болен церебральным параличом. Вместо этого лучше откройте страницу поисковика и узнайте о заболевании, а потом поговорите об этом со своими родными. Расскажите им о том, что узнали, просветите их, помогите понять, что люди с ДЦП - это не некие прокаженные, которых стоит в лучшем случае игнорировать, а такие же люди, как и вы, заслуживающие таких же прав и свобод. Поговорите со своими детьми, объясните им, что девочка из соседнего двора, которую мама вывозит гулять на коляске, - не странная чудачка, от которой можно заразиться, а простой ребенок и может стать хорошей подругой. Расскажите родителям, что отцы и матери больных церебральным параличом не виноваты в болезни своих детей.

А еще вы можете сделать пожертвование одному из фондов, занимающихся проблемами детей с ДЦП. Это необязательно должны быть деньги, подойдут и мягкие игрушки, одежда, средства первой необходимости. Многие дети, страдающие ДЦП, не имеют родителей.

Этот день существует не для праздника и веселья, а для того, чтобы в мире стало чуть меньше боли и ненависти. И каждый из нас может в этом помочь.

Передача в очередной раз подняла очень серьезные вопросы о проблемах семей, в которых воспитываются дети, с рождения проявлявшие признаки отклонения от норм развития. Не так важно, что стало причиной тяжелой болезни: врожденная патология или редкая генетическая аномалия, тяжелая травма в родах или инфекционное заболевание. Родители должны сделать выбор и всю жизнь нести ответственность за свое решение. Оставить ли ребенка, который заведомо будет отставать от своих сверстников в развитии, и, быть может, даже никогда не улыбнется в ответ? Это решение должна принять семья – врач здесь не поможет.

Не дело врача – решать человеческие судьбы, его дело дать как можно более полную информацию о состоянии ребенка. Самое главное, определить прогноз – насколько возможно точно – каковы, хотя бы, примерные перспективы у малыша – позволят ли его особенности ему в будущем научиться узнавать родителей, а значит любить. Сможет ли он ходить и говорить. Именно от прогноза зависит решение родителей – оставить ребенка в семье или передать на попечение государству. Это очень трудный выбор. Врач должен дать родителям как можно более точный прогноз и с сочувствием принять любое решение. Ибо при любом раскладе жизнь семьи может превратиться в ад.

Эти двое мужчин двое мужчин держались обособленно и не общались с веселой тусовкой экспертов, пивших чай в ожидании эфира. Их лица показались мне очень знакомыми – это были известный российский певец и актер Данко и телеведущий Сергей Белоголовцев.

Серге́й Генна́дьевич Белоголо́вцев — российский телеведущий, актёр, юморист, телережиссёр, шоумен, радиоведущий откровенно поделился трудностями воспитания ребенка с отклонениями в развитии. Его сын Евгений – один из двойни – вскоре после рождения перенес тяжелую операцию на сердце, и после полугода у него был установлен диагноз ДЦП. Жизнь семьи, в которой воспитывается такой малыш, Сергей сравнил с ежедневной каторгой. И действительно, огромна цена, которую приходится заплатить, чтобы адаптировать к полноценной жизни ребенка, который до 6-ти лет не мог даже ходить, и помочь ему достичь успеха. Сейчас Евгений живет полноценной жизнью и работает ведущим программ на центральном телевидении.

Другой мужчина… Александр Фадеев — Данко. Говорящий псевдоним – Данко готов вырвать из своей груди сердце, чтобы осветить путь другим. Он рассказал о том, как после рождения дочери с тяжелыми повреждениями мозга, семья приняла решение не отдавать малышку в дом малютки, а воспитывать самим. Прогноз врачей с самого начала звучал неутешительно – девочка не только не сможет узнавать родителей, но даже самостоятельно глотать. Несмотря на страшный прогноз, ребенок остался в семье. Данко рассказывал о титанических усилиях, приложенных к реабилитации ребенка — несколько месяцев почти без сна, жизнь в постоянном напряжении, новейшие реабилитационные разработки, в том числе и космические. Родители приложили огромные усилия и вложили значительные материальные средства, что дало свои результаты. Спустя два года Агата смогла даже самостоятельно держать бутылочку в руках.

Этот путь длиною в жизнь… Дай бог сил и средств!

Что же это за болезнь, которая определяет и ограничивает не только жизнь маленького человека, но и всего его окружения – мать, отца, сестер, братьев, близких и друзей семьи. Что же такое ДЦП?

Детский церебральный паралич (ДЦП) – это не отдельное заболевание, а комплекс проявлений (синдром), который возникает при гибели клеток головного мозга вследствие кислородного голодания и других причин. Среди них родовые травмы, врожденные аномалии развития головного мозга, хронические инфекционные заболевания матери или инфекция в перинатальном периоде, токсическое влияние на плод, ядерная желтуха, возникающая при высоком уровне билирубина у новорожденного, имеет значение эндокринная патология. Особое место среди причин развития ДЦП занимает недоношенность.

Сколь многообразны причины, ведущие к поражению головного мозга, столь многообразны и клинические проявления. Детский церебральный паралич проявляется в нарушении мышечного тонуса ребенка, двигательных функций и функций удержания равновесия, расстройствами со стороны органов зрения, слуха, а также нарушениями речи и снижением эмоционального интеллекта. У многих детей развиваются судороги.

Клинические проявления детского церебрального паралича зависят от локализации и степени повреждения головного мозга. Они могут быть от самых незначительных, до крайне тяжелых.

1. Спастическая диплегия– эта форма встречается достаточно часто, примерно в 40% случаев. При этом виде ДЦП поражается часть мозга, ответственная за двигательную активность конечностей. В результате этого наступает полный или частичный спастический паралич рук и ног.
2. Двойная гемиплегия – самая тяжелая форма ДЦП, при которой поражаются оба большие полушария мозга. Это приводит к ригидности (сильному спазму) мышц. Дети с двойной гемиплегией не способны держать голову, стоять, сидеть и нормально двигаться.
3. Гемипаретическаяформа, при которой поражается одно из полушарий мозга, приводит к развитию парезов и параличей конечностей на противоположной стороне тела.
4. Гиперкинетическаяформа проявляется непроизвольными движениями – гиперкинезами. При ней страдают подкорковые структуры головного мозга. Гиперкинезы часто сопровождают другие формы ДЦП.
5. Атонически-астатическая формаявляется следствием поражения мозжечка. При этом наблюдается атония мышц и нарушение баланса и координации движений.

Классификация описывает клинические проявления поражений головного мозга, но не учитывают причины повреждения. И, как правило, все силы врачей направлены именно на лечение последствий. В то же время, знание причины намного улучшает прогноз. Так, к примеру, родовая травма мобилизует на борьбу с последствиями с первых минут и часов жизни ребенка.

Вместе с тем, у большинства детей ДЦП развивается не сразу. Симптомы поражения мозга нарастают постепенно и проявляются более отчетливо к 5-7 месяцу жизни. Поэтому, очень многое зависит от квалифицированного наблюдения в первом полугодии жизни, когда микросимптомы на уровне интуиции позволяют опытному педиатру заподозрить неладное, проследить развитие в динамике, провести дополнительное обследование, выявить причину и направить все силы на то, чтобы остановить развитие заболевания и предотвратить настоящую трагедию. Во многих случаях, когда появляются первые признаки нарушения психомоторного развития, причина еще продолжает действовать – часто это внутриутробная или приобретенная инфекция. Справиться с этим можно только совместными усилиями педиатров и неврологов. И если усилия невролога работают в основном на устранение последствий, то усилия педиатра направлены на устранение причины, и тем самым останавливают прогрессирование болезни. Вот почему так важно квалифицированное наблюдение за ребенком в первом полугодии жизни, когда еще можно остановить повреждение мозга и не допустить развития детского церебрального паралича.

На что ориентируется педиатр? В первую очередь, врач собирает анамнез и составляет общее впечатление. Как протекала беременность, есть ли желтуха, какова поза младенца, видимые деформации головы, стигмы дисэмбриогенеза и множество других маленьких знаков.

Огромное значение имеет взаимодействие с малышом. Здоровый ребенок способен со второй недели жизни пусть на недлительный, но отчетливый глазной контакт. Он должен проявлять адекватные эмоции при осмотре: крик от прикосновения холодной трубочки, улыбка в ответ на улыбку, адекватная реакция на громкий звук. А затем идет сопоставление объективных показателей психо-моторного развития.

Одним из ранних признаков формирующегося ДЦП является нарушение мышечного тонуса. Мышцы у детей с повреждением головного мозга могут быть чрезмерно напряженными, или наоборот слишком расслабленными. В результате конечности принимают неестественное положение.

У здоровых новорожденных преобладает тонус мышц сгибателей конечностей, который обеспечивает характерную позу ребенка первых месяцев жизни. Это физиологический гипертонус, и он сохраняется примерно до 4-х месяцев, затем малыш постепенно расслабляется, конечности его постепенно распрямляются. Если гипертонус мышц сохраняется дольше четырех месяцев, или поза ассиметрична, то это может быть ранним признаком поражения ЦНС.

РЕФЛЕКСЫ

Несмотря на очевидную беспомощность, новорожденный ребенок обладает целым арсеналом средств, помогающих ему выжить. Кроме основных рефлексов, таких как дыхательный, сосательный и глотательный, у новорожденного ребенка имеются некоторые автоматизмы, которые позволяют ему искать и получать пищу. К примеру, ладонно-ротовой рефлекс Бабкина, – при надавливании на ладошки ребенок новорожденный открывает рот, или поисковый – при касании щеки ребенок поворачивает голову в сторону прикосновения — ищет сосок. Рефлекс Моро – при резком звуке широко раскидывает руки – опасность! – и сводит их, как бы стараясь за что-нибудь схватится.

Для этого же служит хватательный рефлекс – ребенок захватывает пальцы, вложенные ему в ладошки так сильно, что некоторых можно приподнять – рефлекс Робинсона. В доисторические времена этот рефлекс позволял человекообразному детенышу крепко схватиться за шерсть матери и ускакать вместе со стадом – спастись от опасности.

Эти рефлексы постепенно угасают в течение второго-третьего-четвертого месяца жизни. Параллельно формируются так называемые, установочные или выпрямляющие рефлексы, которые обеспечивают равновесие. Благодаря слаженной работе мышц ребенок сначала учится удерживать головку, затем сидеть, затем ползать, затем стоять и ходить. Угасание одних рефлексов и формирование других имеет строгую последовательность, которую отслеживает наблюдающий врач. Нарушение этой последовательности – тревожный сигнал, который может говорить о повреждении головного мозга

И на этом этапе уже что-то кардинально изменить нельзя. Только уменьшить степень выраженности проявлений.

У недоношенных особенно часто страдает зрение. Это может быть патология сетчатки и/или зрительного нерва. Больше половины случаев косоглазия отмечается у детей, родившихся преждевременно. У многих развиваются речевые расстройства. Эти дети с первых дней жизни особенно нуждаются в квалифицированном наблюдении, так как причины, приведшие к преждевременным родам, могут впоследствии привести к развитию ДЦП.

ДЦП не поддается полному излечению, и методы специальной реабилитации позволяют лишь улучшить качество жизни детей с повреждением головного мозга. Лечение ДЦП направлено на восстановление функций, пострадавших в результате повреждения. Одними из самых доступных и эффективных методов являются массаж, лечебная гимнастика и физиотерапия. Большое значение имеет также медикаментозная терапия, улучшающая деятельность головного мозга. Эти методы не являются панацеей и применяются на протяжении всей жизни.

К повреждению клеток головного мозга вследствие кислородного голодания могут привести самые разные причины, и некоторые из них поддаются коррекции. Поэтому важно обратить внимание педиатра на минимальные проявления, если Вас что-то обеспокоило или насторожило в поведении ребенка. В течение первого года жизни можно добиться максимального эффекта. Иногда можно остановить развитие процесса. Мозг ребёнка пластичен и поддается реабилитации – важно не упустить время.

О жалости, реабилитации и отношениях с бывшим мужем

• Анна Ветер , 26 августа 2019
• 3379
• 0

До беременности Екатерина Тимофеева была обычной девушкой: училась в университете, работала, строила карьеру и собиралась стать судьей. Семь лет назад она родила ребенка, и о карьере в судебной отрасли пришлось надолго забыть — Илья родился с детским церебральным параличом. Он почти не двигается, не говорит, самостоятельно не сидит, не держит голову. The Village Нижний Новгород пообщался с Екатериной — о реабилитации, отношениях с отцом ребенка, любви сына к классической музыке и необходимости быть наедине с собой.

Первые месяцы

О том, что мой сын болен, я узнала в день родов. Когда Илюша появился на свет, он молчал. И молчали все вокруг меня. Это были самые страшные минуты тишины в моей жизни. Ко мне в палату пришла акушерка и сообщила, что мой ребенок в тяжелом состоянии. Я не могла понять, в чем дело: беременность проходила хорошо, не было намеков на отклонения. В течение нескольких дней врачи дозированно давали мне информацию о состоянии Ильи. Он пережил тяжелую гипоксию — недостаток кислорода, отчего произошло тотальное поражение головного мозга. Первые три месяца жизни сына мы провели в больнице.

В тот период Илья почти не спал, постоянно кричал от боли, пищу усваивал плохо, поэтому приходилось кормить его через зонд — специальную трубочку, вставленную в нос. Ночью мне приходилось спать короткими сессиями по десять минут. Помню, что в эти моменты я даже не плакала — не могла. Я просто, как робот, выполняла определенные функции, потому что должна была их выполнять. Врачи сразу сказали: Илья всю жизнь будет тяжелым инвалидом, хорошего не ждите. Я поняла, что нет смысла торчать в больнице, здесь нам уже ничем не помогут, поэтому мы уехали домой под расписку.

Дома продолжался такой же нон-стоп без сна и отдыха. Я научилась спать сидя, с Илюшей на руках, потому что он все время плакал. Но самым сложным было кормление через зонд. Однажды мое терпение лопнуло, я вытащила трубку и начала кормить его из бутылочки. Вначале, чтобы выпить полстакана молока, у нас уходило больше часа. Со временем он стал быстрее усваивать пищу и съедал все больше и больше. Это была первая победа! Но еще больше я была счастлива, когда в свои пять месяцев Илья впервые улыбнулся. Тогда поняла, что нужно бороться. Ставить задачи и преодолевать их.

Я будто оказалась в темной комнате без окон и дверей. Это сейчас некоторые, — подчеркну, не все, а лишь некоторые, — врачи знают о таких методиках реабилитации, как Войта- и Бобат-терапия. Восемь лет назад о них никто не знал. Я сама рассказывала врачам об этих методах, после того как прошарила весь интернет.

Реабилитация для таких сложных детей — неотъемлемая часть жизни. Мы уже не ставим цели научиться держать голову, сидеть, ходить, разговаривать. Главное — сделать так, чтобы состояние ребенка не ухудшилось. Нужно поддерживать функцию правильного дыхания, снижать спастику и избегать осложнений. На это и была направлена наша реабилитация. На помощь врачей из государственных больниц мы не надеялись, занимались в частных центрах у специалистов, обученных в Европе. Благо такой центр открылся в 2014 году в нашем городе. Теперь я там не только лечу сына, но и работаю.

Так случается, что иногда ты что-то теряешь в жизни, но в дальнейшем приобретаешь больше и лучше. Сейчас я работаю там, где лечится много таких детей, как Илья. Здесь я чувствую себя комфортно. Могу помочь мамам советом — им легче общаться с человеком, который находится в такой же ситуации. Но для меня дети с особенностями в развитии — это просто дети, как и здоровые.

К сожалению, с папой Ильи мы расстались. Но он не бросал нас, наоборот — помогает. Просто так сложились обстоятельства. Сейчас мы друзья, и папу Илюша очень любит. Друзья и родные никогда не давали раскиснуть, поддерживали в начале, когда было совсем плохо, и поддерживают сейчас. Особенно бесценна помощь моей мамы. Илью она воспринимает как собственного сына и большую часть времени проводит с ним, поэтому я могу работать.

Конечно, жизнь с больным ребенком в чем-то отличается от жизни семей со здоровыми детьми. Больше требуется времени на уход, бытовые процедуры. Но это не значит, что у нас совсем нет каких-то радостей и счастливых моментов.Человек так устроен, что он может подстроиться под любые обстоятельства и научиться в них комфортно существовать. Бывают ситуации, когда люди пытаются проявить жалость, из благих намерений, наверное, или от незнания как реагировать, но у меня это вызывает лишь обратный эффект. Нас не надо жалеть — у нас все хорошо.

Илья не может говорить, говорят его глаза, в которых можно разглядеть все его эмоции. Он часто улыбается, любит слушать музыку, особенно классическую. Когда включаю Чайковского, вижу мурашки у него на ручках. В свои семь лет Илья успел увидеть Атлантический океан — мы отдыхали два раза в Португалии вместе. Несмотря на его серьезные проблемы, это мировой ребенок, с которым и пять тысяч километров преодолеть было несложно. А еще в год и девять месяцев мы летали в Чехию на реабилитацию вместе с папой. Илья все 3,5 часа полета спал — идеально. Там мы посещали занятия по Войта-терапии и принимали термальные ванны.

О своих хобби и интересах

Несмотря на все трудности, я стараюсь не запускать себя. Кроме того, что я нужна моему ребенку, я нужна и себе тоже — красивой, молодой, здоровой и жизнерадостной. Я взяла за правило думать о себе, находить время для своих хобби и интересов. Например, если я провела с сыном полчаса, следующие минут пять я обязательно проведу наедине с собой: послушаю музыку или почитаю книгу.

Сейчас, например, я хожу на фитнес и учу португальский язык. Это дает небольшую передышку, и физическую, и моральную, переключает мысли с основной проблемы. У меня все это вперемешку и на бегу, но я замечаю, что чем меньше у меня свободного времени, тем с большим толком я его провожу. И сыну, думаю, приятнее видеть позитивную маму с хорошим настроением. Дети ведь, как никто, чувствуют нас.

Каждая мама особого ребенка сама для себя находит что-то, что держит ее на плаву. Чаще всего мы живем одним днем. Потому что не знаем, что будет дальше. Наши дети чаще болеют, и болеют серьезно, с осложнениями. И я порой вижу свою жизнь, как какую-то компьютерную игру с уровнями. Когда преодолеваешь уровень за уровнем, находятся новые силы, а вместе с этим и оптимизм, желание жить и бороться.

27.03.2018 в 19:04, просмотров: 28509

Весной прошлого года Татьяна из Щербинки приняла в свою семью двух девочек, шести и семи лет, из детского дома. Одна из них, Вика, здоровенькая, ее сестра Вита — с тяжелой формой ДЦП, даже не могла ходить. Но Татьяна трудностей не боялась, и Вита очень быстро пошла на поправку.

А вот Вика превратила жизнь семьи в сущий ад.

Татьяна начала собирать документы, чтобы оформить опеку над сестрами. В официальном заключении опекуна значилось, что она может взять одного или двоих детей, но без заболеваний психики — это было условие самой Татьяны.

Сотрудники детского дома уверили, что Вика и Вита идеально подходят. И если у Виты был сложный диагноз ДЦП, то Вика — практически здорова, не считая рядовых заболеваний, которые случаются у всех детей. 25 апреля 2017 года новоиспеченная мама привезла детей домой.

Беда подкралась, откуда не ждали.

— Первые дни все шло хорошо, мы с девочками играли, ходили гулять, смотрели мультики, — рассказывает Татьяна. — А буквально спустя три дня у Вики укатился игрушечный шарик под кресло. И она начала истошно кричать.

По словам женщины, с тех пор истерики случались буквально через день. Вика ругалась матом, как портовый грузчик, рычала, ее рвало, она по часу или два могла сидеть в одном и том же положении, иногда скакала на попе, аж до боли.

— Эти приступы стали настоящим кошмаром. Я поначалу растерялась и не знала, что мне делать. Вика начинала бить сестру, срывала занавески, кусалась, кидалась всем, что попадет под руку. Успокоить ее было невозможно. Раз Вика схватила ножницы и начала тыкать ими в глаза Вите. Однажды я просыпаюсь ночью и вижу, что Вика сидит на кровати. Мне жутко стало. Я ей говорю, мол, ложись спать, а она не ложится. Так частенько приходилось впоследствии следить за ней по ночам: как бы чего не вышло.

Вначале ползала на коленках, а потом пошла в садик

С сестрой Витой все шло совсем иначе. Попав в семью, девочка начала развиваться семимильными шагами.

— Из детдома мы забрали ее истощенную, у нее мышц практически не было. Но она быстро поправилась, выросла на 4 см, — вспоминает Татьяна. — Что такое стоять на своих ногах — девочка раньше не знала. Я делала ей массаж ножек, учила ходить с помощью специальных ходунков, потом посадила ее на четырехколесный велосипед, привязывала ножки к педалям, и она пыталась кататься. Потихоньку разработали ноги, они были как на ниточках, тоненькие. Потом и самокат освоили: немного на нем едем на улице, немного ножками. Бывало, она вытягивала ручки вперед и уже могла пройти метров 200 без опоры. Успехи были таковы, что Виту взяли в обычный детский садик.

Тем временем истерики у сестры только усиливались. Соседка Светлана вспоминает:

Татьяна повела девочку в поликлинику на осмотр, получила направление к неврологу. 19 июня Вику положили в психиатрическую больницу.

После долгих переживаний и бессонных ночей Татьяна решила написать отказ от Виктории. Разумеется, об отказе от Виты она даже не помышляла.

И вот тут-то начался настоящий кошмар.

— На меня начали давить сотрудники опеки. Они говорили: или оставляй двоих детей, или отнимем и Виту.

Виктория находилась в больнице до тех пор, пока ее не забрали органы опеки, но Татьяна продолжала заботиться о девочке: приносила чистые вещи, фрукты. Возвращать Вику домой она не хотела — боялась, что та нанесет вред сестре.

Нежданный визит: они отняли дочь, когда та спала

Вначале Виту определили в больницу. Татьяну к девочке не пускали. Тогда она решила ходить в больницу в качестве волонтера — но и это не помогло. Женщина увидела свою Виту после разлуки только один раз — помогла ей помыться, сходить в туалет, залезть на высокую больничную кровать. Потом Татьяну и вовсе перестали пускать к девчушке.

— Бедная моя доченька так плакала и очень боялась, что я оставлю ее. Она думала, что я пришла забирать ее из больницы. Сердце разрывалось, но поделать я ничего не могла, — вспоминает Татьяна.

— Я очень боюсь, что мою Виту кто-то заберет в семью, — говорит Татьяна. — Я наняла адвоката, который ведет это дело. Я хочу забрать мою доченьку, хочу ее удочерить. Мы обсуждали с Витой это, она сама мне предложила дать ей новое имя — чтобы все печали остались в прошлом.

По словам Татьяны, бывшая директор детского дома в Смоленской области, которая сейчас уволилась, так ей и сказала: мол, рано вам еще опекуном быть. Если вы от одной девочки отказались, то откажитесь и от другой. Забирайте обеих сестер или не получите никого!

Воспитательница Виты в детском садике говорит, что страшно удивилась, когда узнала, что девочку забирают из семьи:

— У нас есть другие опекунские дети — но таких ответственных мам, как Татьяна, я больше не видела. Вначале девочка ходила плохо, шатаясь, и хваталась за столы и стулья. Но мать делала ей массаж, и очень скоро Вита стала ходить сама по группе. Татьяна выполняла все, что мы требовали от родителей, сразу собрала портфолио ребенка, с фотографиями и ее работами. От других кровных родителей не могу этого добиться месяцами. Она все продумывала до мелочей: маечки, трусики — всегда чистые, шила дополнительные кармашки. Девочка знала стихи, счет, видно было, что в семье ей занимаются.

В тот день, когда девочку забрали органы опеки, воспитатель была в садике.

— Я увидела дежурную машину в окно. Дети были в кроватках, Вита спала. Коллега, которая находилась в группе, мне потом рассказала, что девочка ужасно плакала, говорила, мол, я маму дождусь. Но нам сказали, опека занимается этим делом, вы должны действовать в соответствии с законом и не лезть никуда. В декабре уже забрали медицинскую карту девочки, в январе отчислили ребенка. А Татьяна в это время еще только ждала суда. Но уже все было решено.

Сотрудники опеки: девочку изъяли законно

В органах опеки Щербинки нам пояснили, что Виту забрали у Татьяны законно:

— Нельзя разделять детей-сиблингов — родных братьев и сестер, которые росли в одной социальной среде, в одно и то же время были помещены в одну и ту же организацию для детей-сирот и из одной и той же организации были взяты под опеку.

По словам специалиста опеки, в обязанностях кандидатов-опекунов прописано, что они должны заранее ознакомиться с состоянием здоровья детей. И они подписывают определенный документ, что они ознакомились и согласны.

— Детей Татьяна Владимировна взяла, документы были ею подписаны, — пояснил специалист. — Она сама отдала ребенка в психиатрическую клинику, и там независимые врачи не поставили ей никакого диагноза. На самом деле я считаю, что женщина просто не смогла справиться с периодом адаптации в семье. Она изначально хотела брать Вику — здоровенькую девочку, потом узнала, что у нее есть сестра, и попросила отдать ей обеих. Она поставила их у нас на учет — все было замечательно. Девочке Вите с ДЦП требовалось уделять много времени: массаж, лечение, процедуры. У второй девочки, у Вики, появлялась ревность. Она пыталась переключить заботу Татьяны Владимировны на себя. Естественно, видя, что все внимание мама уделяет сестре, Вика начала ее обижать, перетягивая любовь матери на себя. Вот у Татьяны Владимировны и начались претензии к Вике. А вот мягкая, добрая Вита ей очень понравилась. Мы предлагали женщине в помощь специалистов, которые бы ей помогли, психологов, психиатров, юристов. Она от всего отказалась.

Адвокат Алексей Нянькин, который ведет это дело, не согласен с ней:

— Органы опеки ссылаются на то, что сестер нельзя разделять. Но есть практика, что разделение детей допускается, когда это в их интересах. Из их родной семьи семеро детей жили в детских домах. Других сестер и братьев раздали в приемные семьи по одному.

По словам адвоката, на суде представитель опеки не признала, что девочка больна. Она сказала: возьмите любого ребенка, сейчас они все больные. Но есть данные из карты Вики — в последний год перед тем, как Татьяна взяла ее под опеку, она лежала в психиатрической больнице. Однако Татьяну не проинформировали о заболевании. На сайте для усыновителей, где сейчас разместили информацию о девочке, врач-педиатр в видеоролике говорит, что у нее есть задержка психомоторного развития и ей требуются специальные препараты.

МНЕНИЯ ЭКСПЕРТОВ

Врач-психиатр, психотерапевт Мария СКРЯБИНА пояснила, что головной мозг ребенка крайне гибок и задержку психического развития можно корректировать. Заболевание с диагнозом F 98.9, который поставлен Вике, является психогенным, реактивным, то есть возникшим в ответ на провокацию извне. Его может спровоцировать испуг, стресс, адаптации, психогенная травма. Малышка переехала из детского дома в семью, для ребенка это сложно. Такое расстройство корректируется занятиями с психологом, а главное, лаской, заботой и любовью родителя. Конечно же, нужно собирать данные, исследовать поведение девочки и ее медицинские карты. Можно сказать одно: расстройства такого рода могут быть у любого ребенка, даже из обычной семьи, и не сразу проявить себя.

Правозащитник Лев ПОНОМАРЕВ заметил, что уполномоченный по правам ребенка в Москве Евгений Бунимович в разговоре с ним пояснил, что на момент принятия решения о судьбе девочки не было официального медицинского заключения на Вику. И если оно будет предоставлено, то дело, возможно, решится в пользу Татьяны.

— Нас не могли не удивить действия сотрудников опеки. В этой истории они исходят точно не из интересов детей, как то трактует закон, а точнее, пункт 3 ст. 124 Семейного кодекса РФ. А закон говорит нам, что детей из одной семьи можно отдавать на усыновление в разные семьи, если это в их интересах. Здесь как раз такой случай. Младшая Вика нуждается в специальном лечении, иначе она может причинить вред и себе, и своей сестре-инвалиду. Виталии повезло — она нашла новую семью, маму и папу, готовых дать ей все это. К сожалению, двух девочек с такими серьезными проблемами Татьяне и ее мужу не вытянуть. Так неужели Виталию надо лишить счастья расти в семье, где ее любят?

Заголовок в газете: Ребенок в нагрузку
Опубликован в газете "Московский комсомолец" №27647 от 28 марта 2018 Тэги: Дети , Суд, Лекарства, Клиники