У сестры мужа дцп

27.03.2018 в 19:04, просмотров: 28513

Весной прошлого года Татьяна из Щербинки приняла в свою семью двух девочек, шести и семи лет, из детского дома. Одна из них, Вика, здоровенькая, ее сестра Вита — с тяжелой формой ДЦП, даже не могла ходить. Но Татьяна трудностей не боялась, и Вита очень быстро пошла на поправку.

А вот Вика превратила жизнь семьи в сущий ад.

Татьяна начала собирать документы, чтобы оформить опеку над сестрами. В официальном заключении опекуна значилось, что она может взять одного или двоих детей, но без заболеваний психики — это было условие самой Татьяны.

Сотрудники детского дома уверили, что Вика и Вита идеально подходят. И если у Виты был сложный диагноз ДЦП, то Вика — практически здорова, не считая рядовых заболеваний, которые случаются у всех детей. 25 апреля 2017 года новоиспеченная мама привезла детей домой.

Беда подкралась, откуда не ждали.

— Первые дни все шло хорошо, мы с девочками играли, ходили гулять, смотрели мультики, — рассказывает Татьяна. — А буквально спустя три дня у Вики укатился игрушечный шарик под кресло. И она начала истошно кричать.

По словам женщины, с тех пор истерики случались буквально через день. Вика ругалась матом, как портовый грузчик, рычала, ее рвало, она по часу или два могла сидеть в одном и том же положении, иногда скакала на попе, аж до боли.

— Эти приступы стали настоящим кошмаром. Я поначалу растерялась и не знала, что мне делать. Вика начинала бить сестру, срывала занавески, кусалась, кидалась всем, что попадет под руку. Успокоить ее было невозможно. Раз Вика схватила ножницы и начала тыкать ими в глаза Вите. Однажды я просыпаюсь ночью и вижу, что Вика сидит на кровати. Мне жутко стало. Я ей говорю, мол, ложись спать, а она не ложится. Так частенько приходилось впоследствии следить за ней по ночам: как бы чего не вышло.

Вначале ползала на коленках, а потом пошла в садик

С сестрой Витой все шло совсем иначе. Попав в семью, девочка начала развиваться семимильными шагами.

— Из детдома мы забрали ее истощенную, у нее мышц практически не было. Но она быстро поправилась, выросла на 4 см, — вспоминает Татьяна. — Что такое стоять на своих ногах — девочка раньше не знала. Я делала ей массаж ножек, учила ходить с помощью специальных ходунков, потом посадила ее на четырехколесный велосипед, привязывала ножки к педалям, и она пыталась кататься. Потихоньку разработали ноги, они были как на ниточках, тоненькие. Потом и самокат освоили: немного на нем едем на улице, немного ножками. Бывало, она вытягивала ручки вперед и уже могла пройти метров 200 без опоры. Успехи были таковы, что Виту взяли в обычный детский садик.

Тем временем истерики у сестры только усиливались. Соседка Светлана вспоминает:

Татьяна повела девочку в поликлинику на осмотр, получила направление к неврологу. 19 июня Вику положили в психиатрическую больницу.

После долгих переживаний и бессонных ночей Татьяна решила написать отказ от Виктории. Разумеется, об отказе от Виты она даже не помышляла.

И вот тут-то начался настоящий кошмар.

— На меня начали давить сотрудники опеки. Они говорили: или оставляй двоих детей, или отнимем и Виту.

Виктория находилась в больнице до тех пор, пока ее не забрали органы опеки, но Татьяна продолжала заботиться о девочке: приносила чистые вещи, фрукты. Возвращать Вику домой она не хотела — боялась, что та нанесет вред сестре.

Нежданный визит: они отняли дочь, когда та спала

Вначале Виту определили в больницу. Татьяну к девочке не пускали. Тогда она решила ходить в больницу в качестве волонтера — но и это не помогло. Женщина увидела свою Виту после разлуки только один раз — помогла ей помыться, сходить в туалет, залезть на высокую больничную кровать. Потом Татьяну и вовсе перестали пускать к девчушке.

— Бедная моя доченька так плакала и очень боялась, что я оставлю ее. Она думала, что я пришла забирать ее из больницы. Сердце разрывалось, но поделать я ничего не могла, — вспоминает Татьяна.

— Я очень боюсь, что мою Виту кто-то заберет в семью, — говорит Татьяна. — Я наняла адвоката, который ведет это дело. Я хочу забрать мою доченьку, хочу ее удочерить. Мы обсуждали с Витой это, она сама мне предложила дать ей новое имя — чтобы все печали остались в прошлом.

По словам Татьяны, бывшая директор детского дома в Смоленской области, которая сейчас уволилась, так ей и сказала: мол, рано вам еще опекуном быть. Если вы от одной девочки отказались, то откажитесь и от другой. Забирайте обеих сестер или не получите никого!

Воспитательница Виты в детском садике говорит, что страшно удивилась, когда узнала, что девочку забирают из семьи:

— У нас есть другие опекунские дети — но таких ответственных мам, как Татьяна, я больше не видела. Вначале девочка ходила плохо, шатаясь, и хваталась за столы и стулья. Но мать делала ей массаж, и очень скоро Вита стала ходить сама по группе. Татьяна выполняла все, что мы требовали от родителей, сразу собрала портфолио ребенка, с фотографиями и ее работами. От других кровных родителей не могу этого добиться месяцами. Она все продумывала до мелочей: маечки, трусики — всегда чистые, шила дополнительные кармашки. Девочка знала стихи, счет, видно было, что в семье ей занимаются.

В тот день, когда девочку забрали органы опеки, воспитатель была в садике.

— Я увидела дежурную машину в окно. Дети были в кроватках, Вита спала. Коллега, которая находилась в группе, мне потом рассказала, что девочка ужасно плакала, говорила, мол, я маму дождусь. Но нам сказали, опека занимается этим делом, вы должны действовать в соответствии с законом и не лезть никуда. В декабре уже забрали медицинскую карту девочки, в январе отчислили ребенка. А Татьяна в это время еще только ждала суда. Но уже все было решено.

Сотрудники опеки: девочку изъяли законно

В органах опеки Щербинки нам пояснили, что Виту забрали у Татьяны законно:

— Нельзя разделять детей-сиблингов — родных братьев и сестер, которые росли в одной социальной среде, в одно и то же время были помещены в одну и ту же организацию для детей-сирот и из одной и той же организации были взяты под опеку.

По словам специалиста опеки, в обязанностях кандидатов-опекунов прописано, что они должны заранее ознакомиться с состоянием здоровья детей. И они подписывают определенный документ, что они ознакомились и согласны.

— Детей Татьяна Владимировна взяла, документы были ею подписаны, — пояснил специалист. — Она сама отдала ребенка в психиатрическую клинику, и там независимые врачи не поставили ей никакого диагноза. На самом деле я считаю, что женщина просто не смогла справиться с периодом адаптации в семье. Она изначально хотела брать Вику — здоровенькую девочку, потом узнала, что у нее есть сестра, и попросила отдать ей обеих. Она поставила их у нас на учет — все было замечательно. Девочке Вите с ДЦП требовалось уделять много времени: массаж, лечение, процедуры. У второй девочки, у Вики, появлялась ревность. Она пыталась переключить заботу Татьяны Владимировны на себя. Естественно, видя, что все внимание мама уделяет сестре, Вика начала ее обижать, перетягивая любовь матери на себя. Вот у Татьяны Владимировны и начались претензии к Вике. А вот мягкая, добрая Вита ей очень понравилась. Мы предлагали женщине в помощь специалистов, которые бы ей помогли, психологов, психиатров, юристов. Она от всего отказалась.

Адвокат Алексей Нянькин, который ведет это дело, не согласен с ней:

— Органы опеки ссылаются на то, что сестер нельзя разделять. Но есть практика, что разделение детей допускается, когда это в их интересах. Из их родной семьи семеро детей жили в детских домах. Других сестер и братьев раздали в приемные семьи по одному.

По словам адвоката, на суде представитель опеки не признала, что девочка больна. Она сказала: возьмите любого ребенка, сейчас они все больные. Но есть данные из карты Вики — в последний год перед тем, как Татьяна взяла ее под опеку, она лежала в психиатрической больнице. Однако Татьяну не проинформировали о заболевании. На сайте для усыновителей, где сейчас разместили информацию о девочке, врач-педиатр в видеоролике говорит, что у нее есть задержка психомоторного развития и ей требуются специальные препараты.

МНЕНИЯ ЭКСПЕРТОВ

Врач-психиатр, психотерапевт Мария СКРЯБИНА пояснила, что головной мозг ребенка крайне гибок и задержку психического развития можно корректировать. Заболевание с диагнозом F 98.9, который поставлен Вике, является психогенным, реактивным, то есть возникшим в ответ на провокацию извне. Его может спровоцировать испуг, стресс, адаптации, психогенная травма. Малышка переехала из детского дома в семью, для ребенка это сложно. Такое расстройство корректируется занятиями с психологом, а главное, лаской, заботой и любовью родителя. Конечно же, нужно собирать данные, исследовать поведение девочки и ее медицинские карты. Можно сказать одно: расстройства такого рода могут быть у любого ребенка, даже из обычной семьи, и не сразу проявить себя.

Правозащитник Лев ПОНОМАРЕВ заметил, что уполномоченный по правам ребенка в Москве Евгений Бунимович в разговоре с ним пояснил, что на момент принятия решения о судьбе девочки не было официального медицинского заключения на Вику. И если оно будет предоставлено, то дело, возможно, решится в пользу Татьяны.

— Нас не могли не удивить действия сотрудников опеки. В этой истории они исходят точно не из интересов детей, как то трактует закон, а точнее, пункт 3 ст. 124 Семейного кодекса РФ. А закон говорит нам, что детей из одной семьи можно отдавать на усыновление в разные семьи, если это в их интересах. Здесь как раз такой случай. Младшая Вика нуждается в специальном лечении, иначе она может причинить вред и себе, и своей сестре-инвалиду. Виталии повезло — она нашла новую семью, маму и папу, готовых дать ей все это. К сожалению, двух девочек с такими серьезными проблемами Татьяне и ее мужу не вытянуть. Так неужели Виталию надо лишить счастья расти в семье, где ее любят?

Заголовок в газете: Ребенок в нагрузку
Опубликован в газете "Московский комсомолец" №27647 от 28 марта 2018 Тэги: Дети , Суд, Лекарства, Клиники

У Алии Раевой нет кровных родных. По крайней мере она их не знает. Первые пять лет девочка провела в детдомах, затем ее перевели в детскую SOS-деревню. Алия родилась с ДЦП — она с трудом передвигалась. Сейчас она член паралимпийской сборной Казахстана по легкой атлетике. Как ей это удалось, как в ее жизни появилось 15 братьев-сестер, любящая мама, муж, ребенок и профессиональный спорт — в нашем материале.

Мама Алии отказалась от нее в роддоме. Врачи диагностировали ДЦП и множественные отклонения в развитии. Через несколько дней после появления на свет девочка отправилась в дом малютки.

Алия выжила. Правда, с трудом передвигалась: кое-как, на цыпочках. Одна пятка была недоразвитой, младенческой. Девочке выдали инвалидную коляску.

До четырех лет Алия прожила в доме малютки. Потом еще примерно год — в детдоме. Воспоминания об этом времени обрывочны. Постоянное ощущение страха.

А затем все резко изменилось. В 1996 году Алию перевели в детскую SOS-деревню Алматы — первую тогда в Казахстане.

— Моя мама, Хегай Райида Васильевна, удивительная. Она окружила каждого из нас заботой, любовью. В пять лет, впервые в детстве, я почувствовала себя в безопасности, — рассказывает Алия. — Мама обнимала, целовала нас. Она умела находить нужные слова. Говорила, что каждый должен вырасти и встать на ноги. Для меня это выражение было буквальным. Мама верила в меня. Знаете, это так удивительно, потому что кроме нее в это никто не верил. Даже врачи.

Своих детей у Райиды Васильевны не было. Она работала в Таразе и случайно увидела объявление о том, что требуются сотрудники в детскую SOS-деревню Алматы. Так она стала мамой не только Алии, но и еще 15 ребятишек.

Жизнь в детской SOS-деревне сильно отличалась от быта детского дома. Здесь мама учила всему: готовить еду, делать уборку, вкручивать лампочки. Не было разделения на мужскую или женскую работу. Каждый ребенок учился делать всё, что потребуется в жизни. Кроме того, дети учились ухаживать друг за другом.

Алия помнит, как трогательно о ней заботились после операций! Хирургические вмешательства были сложными, реабилитация — долгой, но вся семья здорово ей помогала.

— В школе я уже понемногу ходила, но сильно хромала. Из-за этого меня иногда называли кривоногой, — вспоминает Алия. — Так вот сестры и братья всегда вставали на мою защиту. Они даже подраться могли с обидчиком! Мы и сейчас друг за друга — горой. Такое у нас воспитание.

Алия росла не единственной в SOS-семье, кого беспокоили проблемы со здоровьем. У одного из братьев был порок сердца, у другого — сильнейший псориаз, у сестренки — задержка психического развития.

Райида Васильевна смогла добиться трех операций для Алии. И даже деньги на них сумела найти. Не постеснялась обратиться за финансовой помощью ко Всемирной организации детских деревень. И ей помогли, выделили нужную сумму. Особенно дорогостоящей была последняя операция, она же — и самой эффективной. После нее Алия наконец смогла наступать на всю стопу.

Сейчас девушка почти полноценно ходит.

Алия получила высшее образование. Во время учебы постоянно искала себя. Была волонтером, помогала инвалидам. После получения диплома несколько лет проработала по специальности в банке.

Был период, когда Алия работала в одном из банков Усть-Каменогорска. Именно в областном центре Восточного Казахстана она познакомилась с будущим мужем Ермеком.

У мамы нашей героини Райиды Васильевны сбылась давняя мечта. Она дождалась внука! У Алии и Ермека подрастает сын.

С семьей и приемной мамой Райидой Хегай

Алия ходит, но иногда все же чуть-чуть прихрамывает. Однажды на это обратил внимание незнакомый мужчина. Они вместе ехали в автобусе, потом вышли на одной остановке, направились в одну и ту же сторону. И тут мужчина осторожно спросил Алию, почему у нее такая походка. Девушка в общих чертах всё объяснила. Оказалось, что мужчина — тренер по легкой атлетике для параспортсменов. Он пригласил Алию на занятия. Спортивная школа находилась здесь же, совсем неподалеку от дома.

Алия решила попробовать.

Пришла. И даже 300 метров пробежать не сумела!

В сентябре прошлого года Алия ездила на республиканские паралимпийские игры. И заняла там первые места по всем дисциплинам. Стала мастером спорта по стометровке. И вошла в Национальную паралимпийскую сборную Казахстана по легкой атлетике.

Многие считали, что такое невозможно. Ведь Алия занималась недолго — всего три года. Однако девушка знает: главное — чтобы в тебя верил хотя бы один человек.

В этом году Алия должна была лететь в Дубай и там выступать за Казахстан на международном уровне. Однако из-за пандемии она, как и многие другие спортсмены, осталась дома.

Но даже из дома девушка все равно представляет нашу страну в мировом масштабе. Алия участвует в международной премии Германа Гмайнера. Это конкурс, где выпускники детских деревень рассказывают о своей жизни. Это очень личные, искренние истории, и вместе с тем международные, потому что за кандидатов голосуют люди из разных стран.

История Алии — это не только о жизни в детской деревне. И не только о маме, которая умеет любить. И даже не только о победе над собой. Это история об умении помогать другим.

Алия верит, что каждому, кто прочел ее историю, тоже захочется помочь. Помочь своим голосом.

Ирина Краскова
Фото из личного архива Алии Раевой

ДЦП -- это ОДНОЗНАЧНО родовая травма, в редких случаях пренатальная, но именно травматизация, а не порок развития.
Это:
-- гипоксия во время Б.
-- гипоксия в родах (особенно на фоне окситоцина)
-- асфиксия (удушение)
-- остановка сердца, вызывающая соответственно гипоксию т.к. к мозгу не поступает кровь
-- отслойка плаценты (тоже кровь не поступает)
-- механическая травма (прохождение через узкий таз, выдавливание, щипцы)
-- ядерная желтуха (высокий билирубин, чаще при резус-конфликте)
-- акушерская травма, акушерский парез (повредили при "доставании", применили акушерское пособие криво, дистоция плечиков)

ДЦП при КС также бывает, например:
-- если была внутриутробная гипоксия до родов (плохая плацента, истинный узел пуповины)
-- если было ЭКС, вызванное перечисленными выше причинами, т.е. гипоксия, остановка сердца, отслойка и потом ЭКС
-- если КС сделали когда ребёнок уже вошёл головой в малый таз -- в этом случае родить его естественным путём в любом случае уже предпочтительнее, чем выскребать из костей
-- если (бывает) врач при извлечении повредит например шею ребёнку.

не факт. мне первого простимулировали- 5 лет занимались реабилитацией, а нахрен стимулировали- так объяснить и не смогли (потому что не орала- значит слабая родовая деятельность, а заглянуть внутрь ума не хватало 12 часов стимулировали, а пузырь не проколот, т.е. еще не время было, подтекли чуть-чуть воды, а нахрен наблюдать- стимульнуть и прекрасно). А что у ребенка потом гидроцефалия, гипотоксия, мертворождение. это хорошо.

А когда пошла дочку рожать- сразу сказала, чтобы ко мне со своими уколами капельницами и кривыми руками вообще не подходили- смотрели со стороны. При 9-ти месячном постоянном кровотечении, токсикозе, таблетках и уколах во время беременности- у ребенка из-за идеальных родов вообще никаких проблем. Ждали по невролгии зверских проблем- но ничего такого нет.

И только один случай в/у инфицирования, цитомегаловирус.

Случаи с заболеванием меннингитом и др. инфекциями до 2-х лет и развитием ДЦП -- ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО редки, просто ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО.

А ваши рассуждения о прогнозах как минимум смешны, задача врача как раз в том, чтобы у ребёнка из группы риска выявить нарушения в 6, в 7, в 9 месяцев, словом до года, но Божеупаси не в 1,5 лет (поздно!), -- тогда многое можно снять почти совсем грамотной реабилитацией. Но для этого маме надо работать, а не слушать на Еве, пардон за мой хранцусский, пестёш о том, что "мой в год перевернулся и ничего", "мой в полтора пошёл и ничего".
Что касается не сидящих в 4 года, то пример не показателен, и тем не менее мой очень близкий друг как раз в 4 года вааапче голову не держал и был официально признан безнадёжным и не жильцом самой Ксенией свет Александровной Семёновой, а вот поди ж ты -- ходит, даже в коляске не сидел, образование получил, свой бизнес, руководитель общественной организации.
Также знаю девушку, научившуюся ходить в 13 лет. Очень хотела.

- Самое страшное, что обратиться за советом или помощью было просто не к кому, - говорит 32-летний Валерий Тюшняков, папа Аэлиты. - Мы с женой до всего доходили методом проб и ошибок. Однажды супруга обратилась в газету, которая публиковала статьи о народной медицине. Ее просьбу напечатали, и в ответ стали приходить письма с советами, некоторыми из них мы пользуемся до сих пор.

Специальное питание, лечебные и восстановительные процедуры, разнообразные массажи дали свой результат. В пять лет Аэлита уже разговаривала и сделала первые шаги, держась за коляску. Роксана была уверена, что еще немного - и дочка начнет ходить. Но, увы, несформированные тазобедренные суставы девочки не перенесли большой нагрузки. Выяснилось, что у ребенка вывих правого и подвывих левого суставов и без оперативного вмешательства не обойтись

Дети, рожденные раньше срока, зачастую имеют много проблем со здоровьем, так как у них еще не до конца сформированы внутренние органы. В первые месяцы жизни врачи установили у Эли врожденную миопию (близорукость) обоих глаз.

Благодаря усиленным занятиям, ежегодным поездкам в международный реабилитационный центр в Трускавец, где с девочкой по своей методике занимался Владимир Козявкин, Эля в пять лет сделала первые шаги. Но радость была недолгой - через несколько месяцев родители заметили, что, вставая на ножки, ребенок начинает плакать.

На операцию в Харьковский институт травматологии Эля поехала с папой, а Роксана легла в больницу на сохранение.

- Это был самый трудный период, - вспоминает женщина. - Все месяцы беременности я была практически прикована к постели. Заботы об Эле легли на плечи Валеры, его отца и моей сестры. Восстановительные периоды после каждого вмешательства были долгие, тяжелые и очень дорогие. Порой казалось, что мы не вынесем всего этого: муки Эли, ежесекундная боль, которую она испытывала, и ощущение собственного бессилия. Вскоре выяснилось, что первую операцию сделали не очень качественно, и ее придется переделывать. Для нас это стало ужасной новостью, но Аэлитка держалась поразительно стойко. Не сойти с ума в тот период нам с Валерой помогло рождение такого долгожданного сыночка Георгия. Несмотря на трудную беременность, роды были легкими и приятными. Муж находился рядом со мной и даже успел первым подержать нашего сынульку на руках. В тот момент мы с супругом чувствовали себя самыми счастливыми на свете.

С появлением Гоши многое в нашей семье изменилось. Эля очень обрадовалась братику. Операции закончились успешно. Дочка уже может стоять, держась за опору. И мы с мужем верим, что скоро она вновь будет ходить.

Сейчас, общаясь с другими мамочками, стараюсь их убедить, как важно не бояться родить второго малыша. Первое материнство подарило мне силу, а второе - крылья. После рождения Гошика почувствовала в себе столько нерастраченной энергии. Решила пойти в институт за вторым высшим образованием и поступила на факультет психологии. Меня поддержали близкие - муж, сестра, мама, свекор, и сейчас я без пяти минут психолог.

Сегодня в нашей стране, по данным Министерства здравоохранения, проживает более 18 тысяч детей с диагнозом ДЦП, который многие родители воспринимают как приговор.

Как называются родственники? Тесть и теща, свёкор и свекровь обычно всем известны, а вот такие слова как шурин, сват, деверь, золовка, сноха – вызывают затруднения у современных людей. Давайте разберемся, кто кому кем приходится в семье.

Родители и дети

Племянник и племянница — дети брата или сестры, а также деверя или золовки, шурина или свояченицы.

Дядя — брат отца или матери.

Тётя — сестра отца или матери.

Двоюродные братья и сестры - дети родных братьев и сестер по отношению друг к другу. Они также могут называть друг друга кузен или кузина.

Троюродные братья и сестры - дети двоюродных братьев и сестер по отношению друг к другу.

Пасынок — сын мужа или жены от другого брака.

Падчерица — дочь мужа или жены от другого брака.

Отчим - новый муж матери.

Мачеха - новая жена отца.

Сводные братья и сестры — дети от разных браков. Если отец/мать ребенка вступает в новый брак, то дети мачехи/отчима будут его сводными братьями/сестрами.

Единокровный брат, единокровная сестра — дети, у которых один отец (общая кровь), но разные матери.

Единоутробный брат, единоутробная сестра — дети, у которых одна мать (общая утроба), но разные отцы.

Супруги и их родители

Свёкор — отец мужа.

Свекровь — мать мужа. Происхождение этого слова означает "своя кровь".

Тесть — отец жены.

Тёща — мать жены. Именно про тёщу и ее отношения с зятем существует огромное множество анекдотов, высмеивающих их взаимную вражду и ненависть. Но есть и пословицы про добрые отношения между тещей и зятем, например: "У хорошей тёщи зятёк — самый любимый сынок".

Сват — отец одного из супругов по отношению к родителям другого супруга. Про человека, втершегося в доверие, говорят "и сват, и брат". Есть также поговорка: "Брат — брат, сват — сват, а денежки не родня".

Сваха — женщина, занимающаяся сватаньем, устройством браков. Профессия, в наши дни исчезнувшая, но в прошлом весьма востребованная.

Зять — муж дочери, сестры, золовки. Другими словами, зять — мужчина по отношению к семье жены: ее родителям, братьям, сестрам.

Невестка — жена сына, брата, шурина. Другими словами, невестка — женщина по отношению к семье мужа: его родителям, братьям, сестрам.

Сноха (сыноха) — жена сына по отношению к его отцу (свёкру) и матери (свекрови). В песне Высоцкого "Поездка в город" есть слова: "чтобы я привёз снохе с ейным мужем по дохе". Если сноха - это жена сына, то "ейный муж" - это сын главного героя песни.

Братья и сёстры супругов

Деверь — брат мужа.

Золовка — сестра мужа. Предпоследний день Масленицы - субботу - называют "Золовкины посиделки", поскольку в этот день было принято собираться в доме у сестры мужа.

Свояченица — сестра жены.

Свояк – муж свояченицы, то есть муж сестры жены. Свояками могут называть друг друга мужчины, женатые на сестрах.

Также иногда возникает вопрос, кого называют кумом и кумой.

Кум и кума - крестный отец и крестная мать ребенка по отношению к его родителям, а также родители крестника по отношению к крестному отцу и крестной матери.

Таких диалогов в запасе много у каждой мамы таких детей. Сам я, разумеется, не мама, а как раз ребенок с ДЦП, бывший, так сказать.

Моей маме с детства постоянно приходилось решать две проблемы: нужно было убедить ребенка делать зарядку и найти какую-то меру опеки, которая не ограничивает самостоятельности. Кроме того, ежегодное лечение в Евпатории, а затем и в специализированных детских больницах.

Не могу сказать, что я был благодарным сыном. В детстве делать обязательный комплекс упражнений – это мучение. Не помогала даже система оплаты — от 5 до 15 советских копеек за приседания с опорой (с тех пор я их ненавижу).

Во-вторых, не меньше раздражают советчики, которые по нескольку раз за месяц рассказывают о чудодейственных средствах лечения чужих болезней с помощью чудесных массажистов, лекарств типа мумие и сложной системы заговоров и полумедицинских действий, на которое так богато наше воображение.

Но став взрослым, я благодарен своей маме за два важных урока:

Можно жалеть себя до определенного предела.

Некоторые вещи надо делать через боль и преодоление.

В своей уже взрослой жизни, которая заново началась в 26 лет после травмы позвоночника, я видел много своих сверстников-инвалидов, и у некоторых из них была проблема.

Всю их сознательную жизнь решения за них принимала мама. Она боялась, что ребенок упадет и разобьется, что над ним будут смеяться, а потому всячески старалась избавить его от неприятных ощущений. Домашнее обучение или спецшкола, выход в свет только в сопровождении мамы, постоянный страх, что сыну сделают больно.

В результате молодой человек или мужчина, степень ограничений которого меньше моего (ДЦП – очень коварный диагноз. Например, парезы (частичный паралич рук и ног) могут иметь столько различных степеней, что некоторые из нас ходят с палкой, некоторые без палки, некоторые на костылях, а некоторые не ходят вообще), сперва ходит с палкой, потом на костылях, потом садится в коляску.

Кстати о боли. Моя мама как-то всегда умела смягчать неприятные происшествия. Лет в 6 воспитательница поставила нас на утреннюю гимнастику. Нужно было несколько раз присесть. Я стоял в последнем ряду и присел в тазик с горячей мыльной водой. Сменной одежды не было. Я уже не помню, чем кончилась ситуация, но, наверное, все обошлось.

Кстати, моей маме часто было не до смеха. Она до сих пор считает, что я не очень хороший муж, например, потому, что не могу самостоятельно повесить люстру. Размер зарплаты, степень моей востребованности как журналиста лишь недавно позволило моей маме сказать в мой адрес какие-то безусловно добрые слова.

И вот это самая большая ошибка родителей.

В своей жизни до 26 лет я систематически занимался зарядкой только в 10 классе, когда без памяти влюбился в одноклассницу. Продержался полгода, попросил друга отлить мне свинцовые разборные гантели, ходить стал лучше, но своего не добился, и все забросил.

Чтобы понять важность физических упражнений, мне нужна была травма позвоночника, но до сих пор я стесняюсь делать упражнения дома и периодически хочу все забросить.

Так что, дорогие родители, ваш ребенок – нормальный. Ленив как все, будет заниматься физкультурой только, когда ему это станет нужным самому. Еще он не хрустальная ваза, так что пылинки с него сдувать не надо, но и опускать руки и не любить тоже нельзя.