Стану одним оголенным нервом
Внезапно она оттолкнула его и прижалась лицом к его груди. Затем медленно стала спускаться ниже. Доминик затаил дыхание, ожидая. Кара взяла рукой его возбужденную плоть, и он хрипло застонал в ответ. Девушка наклонилась и коснулась губами. От ее ласк тело Доминика напряглось, словно натянутая струна. Член его пульсировал, став одним оголенным нервом. Понимая, что дольше не выдержит, Доминик резко отодвинул Кару и опрокинул ее на спину. Затем сам начал ласкать ее, как только что делала она.
Несколько минут спустя Кара вскрикнула и содрогнулась всем телом. Доминик вошел в нее, пока волна наслаждения еще не отхлынула, и она ощутила каждой клеточкой его проникновение. Он тонул в ее шелковых сетях, словно одурманенный, пока оба они не достигли одновременной разрядки.
Доминик вытянулся возле Кары, прижавшись к ней всем телом.
— Итак, теперь это называется охлаждением? — насмешливо хмыкнул он. — Мне, странно другое. Каждый раз, когда мы занимаемся любовью, нам все лучше и лучше. Боюсь, что однажды я просто не выдержу такого накала страстей и упаду с сердечным приступом. Что ты делаешь со мной, Кара?
— По‑твоему, это смешно?
— Но разве я не доказал тебе?
— Ты не любишь Гила. И потому не выйдешь за него.
— Мы уже обсуждали это не раз! Кроме того, не тебе решать. За кого же мне выходить, как не за Гила? — спросила Кара с иронией.
— Ты хочешь сказать, что Гил будет верен тебе? Что он соответствует твоему идеалу мужчины? Что для него важны те же ценности, что и для тебя? — Доминик фыркнул возмущенно. — Сильно сомневаюсь!
— По крайней мере, он любит детей, а потому может стать хорошим отцом! — упрямо вздернула подбородок Кара.
— Тоже мне идеал мужчины! Я, например, тоже хочу детей.
Кара засмеялась почти весело:
— Какой из тебя отец и муж? Ты соблазнил больше женщин, чем Хулио Иглесиас. Ты, не сможешь построить крепкую семью, даже если этого захочет твоя избранница.
— Ты читаешь слишком много желтой прессы, — поморщился Доминик. — Да, у меня было много романов, но газеты сильно преувеличивают.
— Какая разница, сколько их было! — Кара с досадой махнула рукой. — Главное — это твоя натура. Скажи лучше, что будет дальше?
Доминик задумчиво изучал взглядом потолок. В самом деле, что? Все происходящее между ними было новым для него. Кара Брукс становилась для него все важнее, и он не мог допустить, чтобы она принадлежала Гилу. Впрочем, и любому другому мужчине, кроме него. Ему требовалось время, чтобы понять, какое место занимает эта девушка в его жизни.
— Мне сложно ответить на этот вопрос, — сказал он наконец. — Но думаю, скоро мы узнаем, к чему все это ведет.
— Прости, но у меня нет времени. Гил будет ждать меня в аэропорту, а тебя наверняка уже ждет твоя следующая пассия.
Доминику не понравилось то, что она сказала. Поэтому он обнял Кару и дотронулся пальцем до ее припухших губ.
— Ты, стала мне очень нужна, Кара. Что ты скажешь на это?
— Я скажу, что страсть скрыла от тебя истинное положение дел.
— И каково же истинное положение дел?
— Если бы я знала, — вздохнула девушка. — Когда я с тобой, мой здравый смысл молчит.
— Тогда прекрати копаться в себе. Просто наслаждайся жизнью, пока мы вместе. — Доминик сжал ее ягодицы ладонями. — И может, отложим эту беседу на потом, и займемся более интересным делом?
Кара не нашлась что возразить.
Немного позднее Доминик оставил ее, чтобы она могла принять душ и переодеться к ужину. Завернувшись в полотенце, Кара перебирала вещи. Спальня была чудесной, просторной и элегантной. Все здесь говорило о богатстве. Старинная мебель была подобрана со вкусом. Стены покрывали светло‑голубые обои в мелкий желтоватый цветочек, а на окнах висели тяжелые бархатные драпировки глубокого синего цвета. Все вместе выглядело изящно и в то же время роскошно, и Кара чувствовала себя не в своей тарелке.
Однако что ей надеть к ужину? Это должно быть что‑то достаточно элегантное — дому, подобному этому, нужно соответствовать. Все, что у нее было с собой, казалось слишком простым и дешевым. После некоторого размышления Кара приняла решение.
Спустившись в гостиную, она нашла Доминика у камина. Он задумчиво смотрел в бокал, который держал в руке. Выглядел он непринужденно, и Кара расслабилась. На нем были неброские серые брюки и светлая рубашка с расстегнутым воротом. Весь его вид указывал на то, что он доволен жизнью.
Едва заслышав шаги, Доминик обернулся.
— Ты очень красивая, — одобрительно кивнул он Каре, оценив ее платье из легкого шифона. — Хорошо, что ты не надела ничего официального. Это единственное в мире место, где я могу быть собой. Никаких газетчиков. Мои деловые партнеры тоже меня не беспокоят — во всем доме нет ни единого телефона. Разумеется, при мне мой сотовый, но я его отключил. Я приезжаю сюда, когда устаю от светской жизни и хочу побыть в одиночестве.
— Тебя, можно понять, — улыбнулась Кара. — Здесь очень уютно и тихо. Кто присматривает за домом? София?
— Я тут нечастый гость, поэтому мне не нужна многочисленная прислуга. Когда я приезжаю, София посылает за едой и прочими покупками в ближайший поселок. Кроме нее, есть еще бригада рабочих, которые прибирают здесь раз в неделю. Я мог бы нанять прислугу к нашему прибытию, но решил, что вдвоем нам будет лучше.
Как раз в этот момент появилась София и с благодушной улыбкой возвестила, что обед готов. Доминик кивнул ей, затем обернулся к Каре:
— Мы можем пройти в столовую. — И он предложил девушке руку.
Столовая оказалась такой роскошной, что Кара ощутила одновременно и восторг, и собственное несоответствие этой роскоши. Гигантская хрустальная люстра освещала зал, омывая сияющим светом, длинный узкий стол и отражаясь в каждой грани резных хрустальных бокалов, стоявших на нем.
Обедали они в полной тишине. Луковая похлебка с орегано, цыплята, фаршированные острыми томатами и базиликом и политые соусом из красного вина, — все было таким упоительно вкусным, словно приготовлено шеф‑поваром известного ресторана. За основными блюдами последовали легкий салат и десерт — воздушные булочки и пирожные с экспрессо. Они пили красное вино и шампанское, но Кара никак не могла расслабиться.
— Кто это готовил? Потрясающе вкусно, — похвалила она.
— Это Лючия, дочь Софии. Она живет в поселке со своим мужем и детьми. Обожаю итальянскую кухню, мне очень повезло с кухаркой.
Доминик незаметно разглядывал Кару, но по ее лицу невозможно было понять, о чем она думает. Неужели все еще сердится за то, что он обманом привез ее сюда? Возможно, он поступил нехорошо, решив за двоих, но отпустить эту девушку Доминик не мог. Он должен был дать ей возможность подумать.
Над чем? Что он предложил, чтобы повлиять на ее окончательное решение? Доминик не желал действовать необдуманно. Он мог бы сделать Каре предложение, но, боялся потом жестоко раскаяться. Его первая ошибка обошлась ему слишком дорого — он разучился доверять своему сердцу. Разрыв с женой сделал его осторожным.
Родителей очень ранил развод любимого сына. Они желали ему счастья и просили в следующий раз быть осмотрительнее. Доминик надеялся, что второй брак, станет последним и родители смогут гордиться его выбором.
- Все (36)
- Все (61)
- актеры,певцы (262)
- аудиокниги,книги (13)
- города,страны.природа (842)
- женщина (3313)
- здоровье и красота (2427)
- известные имена (851)
- интересное (2152)
- интерьеры,красивые вещи (142)
- искусство (7545)
- картинки,открытки (554)
- клипарты (32)
- комментарии (89)
- кулинария (2562)
- Любовь в письмах (26)
- Мир животных (91)
- мода,украшения,стиль (408)
- музыка (3684)
- мысли (1163)
- памятные даты (1)
- память об ушедших (212)
- полезности (432)
- праздники (1339)
- проза (3352)
- психология (378)
- рамки (4197)
- религия (79)
- стихи (17187)
- схемы (1372)
- тесты (84)
- уроки,блог (452)
- фото (1376)
- фразы в картинках (53)
- цветы (202)
- цитаты (2149)
- чувства (2248)
- юмор (82)
- языки,языковедение (24)
- Все (36970)
Мы в юности любуемся закатом. Мы в юности любуемся закатом, Нас ночь своими тайнами зовёт.
Самые лучшие люди - это кони. / Зорина Балдеску Румыния, Bucharest (1954) Zorina Baldesc.
Скульптуры Этьена Мориса Фальконе. Фальконе, французский скульптор.
Японский массаж лица избавит от морщин и отеков за 5 минут в день Японский массаж Асахи популя.
- Все (186)
- Все (501)
Поэзия Ах Астаховой,пронизывающая душу
Ее стихи можно критиковать.не воспринимать,просто отмахнутся. но они цепляют . заставляют грустить и сопереживать, просто поплакать в одиночестве,ведь они о самом сокровенном.рассказанным честно
Ах Астахова (Ирина Алексндровна Астахова; род. 29 ноября 1987, Москва) — российская поэтесса.
Тебя хоть там любят?
Тебя хоть там любят? Скажи мне, не мучай!
Тебя хоть там любят? Запомни, послушай,
На всякий пожарный, на экстренный случай,
Чтоб не было трудно, я вытрясла душу!
Чтоб больше не думать и больше не помнить,
Чтоб снова тревогой тебя не изранить,
Я вытрясла душу в унынии комнат.
О Господи, дай мне короткую память!
Тебя хоть там любят? Лелеют? Целуют?
Тебя обнимают? Ты счастлив? Ты весел?
Нет-нет, не печалюсь, нет-нет, не тоскую:
Я вытрясла душу в унынии кресел!
Не холодно хоть? Не грустишь? Не измучен?
Зима, говорят, будет нынче суровой!
На всякий пожарный, на экстренный случай,
Я вытрясла душу в унынии слова,
Чтоб больше не выглядеть слабой и скучной.
Но помни: родных не бросают, не губят!
Ну что же молчишь ты? Скажи мне, не мучай:
Тебя хоть там любят?
Тебя хоть там любят?..
Если я снова встречу тебя, клянусь:
Стану одним сплошным оголенным нервом!
Я же не зря лицо твое наизусть
Выучила и сделала самым первым!
Если я снова встречу тебя — уйди:
Не позволяй мне снова открыться сердцем!
Я же тогда засыпала все пути
Лишь оттого, что некуда было деться!
Если тебя я встречу — не подавай
Виду и рук: мне хочется оступиться!
Я же не зря истратилась через край,
Чтобы потом опять от тебя плениться!
Но больше года нет о тебе вестей,
И больше года я не теряю веры:
Я же не зря тебя среди всех людей
Выбрала и оставила самым первым!
Если нам суждено распроститься
Если нам суждено распроститься — я буду готова.
Что вполне вероятно: мы оба с тобою безумцы!
Приготовь для меня напоследок обидное слово,
Чтоб не очень хотелось-то мне, уходя, обернуться.
Не сердись на такое: не будь я готова к разлукам,
То сидела бы дома одна до скончания века.
Черт возьми, ты хоть знаешь, какая большая наука -
Отпускать навсегда уходящего прочь человека?!
Не ругай меня, слышишь? Все это от сильного
чувства!
Лишь оно-то меня от тоски и унынья спасает.
Черт возьми, ты хоть знаешь, какое большое
искусство
Быть готовой к потерям, но верить,
что их не бывает?. .
В моих стихах не будет Вас!
Вот плата за разлуку
Я к Вам тяну в последний раз
Мою худую руку!
В моих глазах Вам нет огня!
Все поутихли страсти!
О, как не ново для меня
Колоду бить на масти!
Тебе. нет, Вам - валет!
Мне - пиковая дама.
Моя любовь сошла на нет -
Классическая драма!
Тебе. нет, Вам - упрек!
Мне - ход конем и джокер!
Хороший выдался урок:
То в шахматы, то в покер!
То в домино играть черед,
То в русскую рулетку!
Душа болит, а Вы мне в рот -
От головы таблетку.
В окно сочится яркий свет.
До тошноты упрямо:
Вам. нет! Тебе - валет,
Мне - пиковая дама!
В моем городе май и почти двадцать три.
Не пойму: почему мне так холодно в мае?
Ты уйдешь от меня – я готовлюсь внутри,
Я заранье уход себе твой представляю:
Ты проснешься с утра и спокойной рукой
Соберешь чемодан, не промолвив ни слова,
Но в душе отзовется какой-то тоской
Ощущение, что это до боли знакомо.
Я тебе предложу чемодан отнести,
Ты спокойно ответишь: "Послушай, не надо.
И сломаешь каблук забираясь в такси!
И возможно засыпет такси снегопадом.
..но пока мы гуляем вдоль пыльных витрин,
вдоль весенних аллей, по маршрутам трамваев..
В нашем городе май и почти двадцать три,
Не пойму:
Почему мне так холодно в мае?
О поэзии как работе
Я пишу стихи уже больше двадцати лет и все еще не считаю это работой. Поэзия – мой образ жизни. При этом я разделяю себя как поэта и как артиста. На сцене я выступаю уже пять лет. А стабильно уже года два-три.
В 2012 году я ушла с работы, где была парфюмерным дизайнером. У меня уже начала появляться своя аудитория. Я понимала, что это не будет так просто. Перед тем, как полностью заняться творчеством, я отложила небольшую сумму денег, чтобы ни от кого не зависеть, и ушла в свободное плаванье.
Первое время я выступала только в Москве, бесплатно либо же за смешные деньги, но меня это не пугало. Когда ты занимаешь тем, что любишь и любишь то, чем занимаешься, это приводит к определенному результату. 
Какими мучительно долгими стали дни -
Сто вечностей в час, сто бед и одна тревога.
Верни мне покой, и время мое верни:
Я все опрокинула, данное мне от Бога.
Не дышится мне, и не спится.
Ну отпусти!
Я все отвергаю: я все потеряла дважды.
Сто вечностей в час и ещё одна — впереди.
А все остальное?
- А все остальное неважно.
О заработке поэта
Для меня никогда не было первой целью заработать себе на жизнь стихами. Я была готова к жизни свободного художника, когда сегодня есть деньги, а завтра – нет. Возможно, эта искренность и привела к результату. Теперь я имею возможность свободно путешествовать и собираю залы.
Нельзя сказать, что у меня благодаря концертам есть стабильный заработок. Особенно если говорить о расходах на жизнь в Москве. Это же творческий процесс, о стабильности тут нет речи. Но это мне и нравится.
За моей спиной никто не стоит. У меня высшее образование в сфере пиара. Я понимаю, как себя преподносить в качестве артиста. Сейчас у меня есть концертный директор, который разнимается графиком. Если бы я взяла и это на себя, то не смогла бы творить. А так, у меня никогда не было человека, который бы помогал финансово или "содержал" меня. 
Я не планировала издавать первую книгу в 25 лет, так получилось. Я считаю, что это рано. Однажды мне начали много писать с вопросами о том, где можно приобрести мои книги. Тогда я сама нашла издательство-полиграфию, пришла к ним, заплатила свои деньги и напечатала 500 книг. Я принесла их на свой первый большой концерт в Москве. У меня не было секрета. Не нужно ждать ни от кого помощи, не нужно бояться делать что-то самому.
Я последний из тех, кто носит под сердцем ложь,
Кто бьет в спину ножом, и тешит себя пустым.
Ты не любишь меня – не любишь. Да ну и что ж –
Я до края презреньем, презрением полон твоим.
Я последний из подлых, из немощных и скупых!
Я из тех, кто всю злобу копит в неживой тишине.
Я тебе написал безразличия полный стих,
Я тебе написал стих бессмысленный – стих обо мне.
Не прочтешь его, знаю. Да право – и не читай!
В этой ярости столько обоим ненужных фраз –
На мое "ну шепни мне хоть что-то", твое – "прощай".
На твое "не смотри" я смотрю, не скрывая глаз.
Мы сидим до утра на полу, не меняя поз,
От того ли что оба боимся прогнать покой?
Я последний из тех, кто любит тебя до слез,
Я последний из тех, кто любит тебя – любой
Видеоролик "Тебя хоть там любят" я сняла для одного конкретного человека и мне было важно, чтобы он его увидел. Мы тогда не общались. Видимо, это было так искренне, что многие люди откликнулись, собралось много просмотров. Это ускорило процесс популяризации моего творчества, в том числе и на Youtube.
Когда-нибудь, когда ты будешь тут,
Я научусь не тосковать о прошлом,
С усталых плеч все горы отпадут,
И все вокруг покажется возможным!
Когда-нибудь ты постучишь в мой дом.
(Или войдешь без стука, кто же знает?)
Я верю: все изменится кругом,
И сердце непослушное растает.
Когда-нибудь, впервые чуть дыша,
Дотронешься, робея, до запястья -
О боже, как засветится душа
От этого неистового счастья!
И кажется мне — близок этот час,
Пятнадцать — десять — тридцать — сто минут?
Я все отдам за терпеливых Нас
Когда-нибудь. Когда ты будешь тут.
Любовь бывает разная: безумная, спокойная,
Бывает очень чуткая, не терпящая лжи.
Бывает безответная, ответная, бездонная.
А у тебя какая? Какая? Расскажи!
Любовь бывает добрая, недобрая, нечестная,
Бывает бесконечная, а значит, на всю жизнь!
бывает некрасивая, красивая, чудесная.
А у тебя какая? Какая? Расскажи!
Любовь бывает сдержанной,
несдержанной, неистовой
Бывает слишком быстрою, и той, что не спешит;
Бывает очень мягкая, бывает та, что с искрами!
А у тебя какая? Какая? Расскажи!
Но ты стоишь измученный, усталый и рассеянный,
И держишься за поручни расслабленной рукой.
И говоришь мне голосом спокойным и уверенным:
- А у меня, наверное, ты знаешь, никакой.
Своими мыслями, манерой исполнения Астахова покоряет слушателей всех возрастов и задевает самые потаенные душевные струны каждого зрителя. Ее стихи читают хором всем залом.
Вот ты какая, первая боль? - Знаешь, как это — не спать по ночам? Знаешь, как это — любить неживое? Знаешь как это — в оглохшие уши Знаешь как это — «жестокая, злая, Ваших ударов по сердцу не счесть, Всех осуждаю, вам всем не понять, Как это — ждать небывалых чудес, Как это — плакать без слез и молиться Ритм в моей голове рождает слово, Но молчу (спасибо за это, слабость!). У тебя есть Я — у меня есть Сердце, И тебе теперь никуда не деться: Их презирают критики, но боготворят фанаты. У интернет-поэтов новой волны — сотни тысяч подписчиков, полные залы на гастролях, и поклонники, которые раскупают тиражи книг.
— Что из вашей жизни с Высоцким вы вспоминаете в первую очередь? По какому поводу? — Обычно вспоминаю без всякого повода и не только вспоминаю. Володя мне по-прежнему часто снится. Думаю о нем, смотрю его фильмы, фотографии, которые мне присылают. Плохо сплю и по ночам слушаю радио, по которому порой звучит голос Володи. Это меня всегда будоражит и волнует. Помню не отдельные кадры, как в кино, а все 12 лет совместной жизни — его гениальность, нашу встречу и главное — нашу любовь.
— Вы жили с Высоцким в двух совершенно разных мирах. Тем не менее не считаете вашу встречу случайной? — Вас это не удивило? Марина Влади и Владимир Высоцкий в день празднования десятилетнего юбилея театра на Таганке, 1974 год
Встретив Володю, я сразу поняла, что вижу гениального актера, поэта и певца. Потом он мне всю ночь пел песни. Мы долго оставались с ним только друзьями, а начали жить вместе намного позже. Мы оба артисты, которые больше всего любили искусство. Нам было ужасно интересно вдвоем. Кроме того, Володя очень напоминал моего отца. Всё это вместе превращало наше общение в нечто чудесное. — Прежде всего из-за Высоцкого. В России мы прожили удивительную историю любви — может быть, одну из самых замечательных в минувшем веке. Меня по-прежнему знают и любят и во Франции, где я играю в театре, выступаю на телевидении. Но таких чувств, как в России, конечно, не питают.
— Очертя голову мы вместе с Володей нырнули в его огонь и лаву. За мою длинную жизнь у меня было несколько любовных увлечений, четыре мужа. Но наша история и для Володи, и для меня самая главная. В творческом плане он уникален. Помимо актерского, оставил огромное поэтическое наследие — около 800 стихотворений, из которых примерно половина стала песнями. Возможно, поэзия для исполнения под гитару становилась для него слишком тесной. Он начал переходить на прозу, сочинял рассказы и сценарии. — Вам приходилось разрываться между Парижем и Москвой. Что было для вас самым трудным? — Границы и страны для нас не имели значения. Он мог быть в Советском Союзе, а я во Франции. В Москве я жила восемь месяцев в году, полностью посвятив себя Володе. Редко бывает, чтобы у актера, поэта или музыканта была жена, которая занимается им с утра до ночи. Для этого мне пришлось отчасти пренебречь своей карьерой. Володе постоянно нужна была помощь. Несколько раз я спасала его от смерти. Жизнь наша была сложной. Далеко не небесный рай, в который я вообще не верю. Верю в жизнь, но не в возможность встречи после смерти. Это было бы слишком красиво.
— Я русского происхождения не только по крови, но и по тому, что мне передали родители. Они привили, прежде всего, любовь к искусству. Я человек русской культуры. Если бы у меня ее не было, мы бы с Володей никогда не встретились. Француженка, наверное, не стала бы с ним так долго возиться и жертвовать своей карьерой и даже детьми, которых я порой долго не видела. Они ходили в школу, а я могла их забирать с собой в Москву только летом. Всё остальное время сыновья оставались в Париже с моей мамой или в интернате. К счастью, я не прекращала сниматься. Надо было много зарабатывать, чтобы быть материально независимой. — Какие главные черты его характера? — Он был замечательный мужик — добрый, щедрый, бесшабашный, с душой нараспашку. В большей степени русский, чем подавляющее большинство других. Его широта проявлялась и в том, что он себя никогда не жалел, буквально сжигал свою жизнь, как сумасшедший, и умер в 42 года. У Володи каждый день получался очень напряженным. Ему некогда было спать. Утром шел в театр на репетицию, днем снимался, вечером играл в театре, а ночью писал стихи. Или пел для друзей. Можете себе представить, какая у него была энергия и ответственность перед своим искусством. Прекрасно понимал, кем был, знал себе цену. Тем не менее, несмотря на все запои, когда он все ломал и крушил вокруг себя, Володя никогда не трогал своих рукописей. Это поразительная деталь.
— Конечно, его песни были энциклопедией жизни советской, они имели свой подтекст. Такого подтекста не было у Пушкина, который мог обо всем говорить прямо. — Никто из них не помог ему ни издать книгу стихов, ни вступить в Союз писателей, чтобы получить различные преимущества, их у него никогда не было. Первым из больших поэтов его оценил Бродский, с которым мы встретились в Нью-Йорке. Володя читал ему свои стихи, а Иосиф написал посвящение на подаренной ему книге стихов, ее потом Володя часто брал в руки. — Как Высоцкий относился к своей исключительной популярности в Советском Союзе?
Его приводило в ярость, что он был любим всей страной, а его лишали возможности вместе с женой поехать в Париж. Целых шесть лет мы ждали разрешения на выезд. Всё это время я ходила в ОВИР, обивала пороги разных министров. В конце концов Володя получил разрешение только потому, что ситуация стала действительно скандальной. — Во Франции мне приходилось слышать, что Депардье и Высоцкий похожи по своему восприятию мира — у обоих все на оголенном нерве. Согласно легенде, Депардье утверждал, что Володя оказал на него больше влияния, чем Станиславский. Так ли это на самом деле? — Случалось ли ему испытывать сомнения? Актер Владимир Высоцкий в роли Гамлета — Его окружали настоящие друзья или в основном случайные люди, которые хотели примазаться к его славе?
— Обсуждали ли вы с ним возможный переезд во Францию? Ему было бы интересно? — За прожитые нами вместе годы Володя, конечно, мог бы перебраться в мой дом. Этому ничто не мешало. Но он никогда об этом не думал. Его язык, душа, поклонники были русскими. Ему нужны были его корни. Разве мог такой поэт жить в стране, где не понимают его песни?! Володя знал, что его обожают в России, и не смог бы жить без своей публики. — Как любой человек, он любил поесть, но никогда не был гурманом. Володе было всё равно, что ему давали. Часто даже не знал, что у него в тарелке, потому что никогда о еде не думал. — Так оно и будет. Его будут слушать на протяжении веков. Как Моцарта. У него много песен, в которых Володя говорит о смерти. Он ее не боялся. Потому что знал, что останется навсегда.
Требуется мужчина с опытом строительных работ для ремонта частного дома. Полный рабочий день с проживанием и пансионом. Предпочтение пожилым, на пенсии. С тех пор как Линн Шепард поместила свое объявление в газету, прошло уже больше недели. Она и представить не могла, что найти на острове подходящего человека будет так непросто. И вот после стольких неудач перед ней стоял именно такой человек, каким она и воображала будущего работника. Если Линн не ошиблась, то ей действительно повезло. Это был пожилой человек. Длинные седые волосы жидкими прядями свисали на плечи из‑под ветхой соломенной шляпы. Седая борода скрывала всю нижнюю половину лица, так что угадать, где находится рот, можно было лишь по зажатой в нем деревянной зубочистке. Солнечные очки оставляли для обзора только коричневый от загара нос. На госте была свободная гавайка с длинными рукавами и объемистые, не по размеру, джинсы. Линн сразу отметила, насколько они потерты и заношены, да и яркие пальмы на рубахе давно потускнели от стирки. Старые кожаные сандалии довершали образ нового Хемингуэя, а все вместе взятое говорило о том, что гость стеснен в средствах. Такой работник никак не мог потребовать высокой оплаты. Это тоже порадовало Линн. — Мистер Гиббоне? Это вы звонили час назад? — спросила она с улыбкой. Линн протянула руку для пожатия, но рука повисла в воздухе. Она смутилась. Должно быть, этот человек иначе воспитан и не привык к проявлениям женской независимости. — Меня зовут Линн Шепард. Как видите, я еще не до конца обустроилась на новом месте. — Она кивнула на сваленные у входа коробки. — Присаживайтесь, прошу вас. Мужчина прошел мимо Линн медленно, шаркающей походкой и со вздохом опустился на металлический стул. Она тоже уселась, украдкой наблюдая за гостем, мысленно его оценивая. Он был выше ее на целую голову, и она задалась вопросом, каков же он был в молодости, пока возраст еще не коснулся его. Даже сейчас в глаза бросались широкая грудь и прямая спина. Он говорил с ленцой, не вынимая изо рта зубочистки, и оттого казалось, что он неохотно цедит слова. Интересно, подумала Линн, он всегда такой недружелюбный и мрачный? Это может вырасти в проблему. — Простите, мистер… э… Закери, не могли бы вы снять очки? Сложно судить о человеке, когда не видишь его глаз. Зубочистка, торчавшая из седого куста бороды, дернулась вбок. — Ничего не выйдет! Доктор строго наказал мне никогда не снимать очков. Слабое зрение, леди. От света мне только хуже! — Снимите их хотя бы на пару минут! Это никак не сможет вам повредить. Однако собеседник отрицательно покачал головой. Линн, начала раздражаться, и чуть было не решила, что этот человек не настолько подходит ей, как показалось вначале, но вовремя опомнилась. Что ей до того, какие у него глаза? Она нанимает его для работы. И потом, где найти другого? — Ладно, в конце концов, это не так уж важно, — сказала она примирительно. — Можно узнать, откуда вы? — Из Теннесси. Проторчал там почти всю жизнь, но в последнее время моим старым костям стало слишком холодно в горах, вот я и решил, подыскать, местечко потеплее. — Да уж, трудно найти место жарче, чем Флорида‑Кис в августе. А знаете, вы напомнили мне дедушку! Тот тоже всю жизнь прожил на одном месте, здесь, в Ки‑Уэст. Чудесный был человек. Умер два месяца назад и оставил мне в наследство свой дом. Все советуют избавиться от этой старой развалины, но что‑то не позволяет мне ее продать. Дело даже не в том, что дом был дорог деду, просто столько всего случилось в последнее время… — Линн запнулась и поспешила сменить тему, пока неприятные воспоминания не захлестнули ее. — Надеюсь, у вас крепкое здоровье, Закери? Предстоит немало потрудиться, чтобы сделать дом жилым. — О чем речь! Конечно, я уже не в прежней форме, да и зрение подводит, чем дальше, тем больше, но все остальное у меня работает на славу, получше, чем у многих. Линн еле удержалась, чтобы не округлить глаза. Если бы, перед ней сидел мужчина помоложе, она бы решила, что он пытается флиртовать. — Вот и отлично! Дом и в самом деле в ужасном состоянии — оба этажа, да и чердак тоже. По телефону вы упоминали, что до пенсии приобрели некоторый опыт ремонтных работ. Быть может, вы разбираетесь и в сантехнике? Три ванные комнаты — и ни одной нельзя пользоваться! — А как насчет электропроводки? Уж не знаю, что с ней не так, но почти все розетки не работают. Закери кивнул. Линн облегченно вздохнула. Нет, в самом деле, ей повезло. Встретить такого опытного ремонтника! — Чудесно, просто чудесно! Этим и займитесь в первую очередь. Остальное: смена прогнивших паркетин, циклевка, садовые работы — пока подождет. Предстоит полный ремонт, под ключ. Вам это ясно? — Вот и хорошо. Как вам уже известно, жить придется в доме. Оплата небольшая, зато полный пансион и крыша над головой. Если есть вопросы, задавайте. — Как с вами связаться, если что? — Ах, это! Очень просто — я тоже буду жить в доме. Линн заметила, что потрепанная соломенная шляпа слегка приподнялась, словно брови ее собеседника полезли на лоб от неожиданности. — Вы же только что сказали, что дом в ужасном состоянии и не подходит для проживания! К чему вам терпеть неудобства? — Выбора нет, — ответила она, пожимая плечами. — Мои финансы не позволяют… короче, нужно быть умеренной в расходах. — Тогда вот что! Вы не будете заглядывать через плечо, когда я работаю. Терпеть не могу такого! — Это очень большой особняк. Даже при всем желании я не могла бы постоянно на вас натыкаться. Кроме того, рабочий день я провожу в офисе. — Значит, вы не унаследовали от деда привычку торчать в четырех стенах? Линн и сама об этом подумала, а потому улыбнулась и покачала головой. Линн с трудом удержалась от смеха. Этот человек всячески старался показать себя грубым и неотесанным, — эдаким, медведем гризли, — и невольно подумалось, что на деле он совсем другой. Как и ее дед, он мог оказаться уютным плюшевым мишкой с добрым сердцем. — Не волнуйтесь на этот счет, Закери. Домашними делами займусь я. Что касается уборки, загляните в дом, и вы поймете, что это не по силам ни мне, никому другому. Уверяю вас, я искала настоящего мужчину, а не экономку. — Искали настоящего мужчину? — Шляпа Закери вновь поползла вверх. — В объявлении об этом не было ни слова! — Бог мой, я не так выразилась! — Она чуть не засмеялась. — Мне нужен крепкий и расторопный работник, а все дела по хозяйству я возьму на себя. Так мы договорились? Зак выплюнул изжеванную зубочистку и достал из кармана другую. — Когда можно приступать? — Чем скорее, тем лучше. Сегодня днем — это не слишком рано? — В самый раз. На всякий случай я прихватил инструменты с собой. Давайте адрес. — Я собиралась задержаться на работе, но к пяти приеду обедать. Как насчет обеда в пять? — спросила она, быстро водя ручкой по листу. — Вот адрес. Гость кивнул и поднялся с кресла. Уже у двери он обернулся, обвел взглядом помещение и спросил: — А чем вы вообще занимаетесь? Зачем вам офис? — Я консультант по инвестированию. Она заметила, как вздрогнули плечи собеседника. Затем он резко отвернулся. — Что‑нибудь не так? — Увидимся в пять, — буркнул он не оборачиваясь, и вышел. Читайте также:
 Пожалуйста, не занимайтесь самолечением!При симпотмах заболевания - обратитесь к врачу.
|
