У хирургов стальные нервы

Боевики
Деловая литература
Детективы
Детская литература
Документальная литература
Дом и Семья
Драматургия
Другое
История
Классика
Любовные романы
Мистика
Мифы. Легенды. Эпос
Наука, Образование
Поэзия
Приключения
Проза
Справочная литература
Старинная литература
Триллеры
Ужасы
Фантастика
Философия
Фольклор
Фэнтези
Юмор

– Не до конца перекрыла, – желая помочь, говорит Джефф.

– Да вижу! – огрызаюсь я.

Наступает очередной щекотливый момент. Можно частично приоткрыть клипсу и немного сдвинуть ее, чтобы привести в правильное положение, однако это может вызвать ее разрыв, из-за которого я увижу в микроскопе фонтан крови, хлещущий прямо на меня. С другой стороны, если основание аневризмы будет перекрыто не полностью, в мозгу пациентки останется потенциальный источник опасности, хотя сложно сказать, высоким ли окажется риск кровоизлияния.

Известный английский хирург как-то заметил, что у хорошего хирурга должны быть стальные нервы, львиное сердце и женские руки. У меня нет ничего из перечисленного. И мне приходится бороться с почти непреодолимым желанием завершить наконец эту операцию, оставив клипсу как есть, пусть даже она и легла не совсем идеально.

– Лучшее – враг хорошего, – говорю я обычно ассистентам, которые относятся к операции как к зрелищному спортивному состязанию. Они любят указывать мне на то, что я мог бы клипировать аневризму лучше, – не им ведь придется расхлебывать последствия разорвавшейся во время операции аневризмы. А если такое и в самом деле происходит, то до чего захватывающе потом наблюдать, как твой начальник безуспешно пытается справиться с обширным кровоизлиянием! Когда я был стажером, это зрелище определенно доставляло мне удовольствие. В конце концов, не стажеру ведь придется испытывать то невыносимое чувство вины, разрывающее душу хирурга на части, когда во время обхода ему на глаза попадается искалеченный им же пациент.

– Ну, хорошо, – произношу я наконец, пристыженный ассистентом, и одновременно думаю о сотнях аневризм, которые я клипировал за годы работы, а также о том, что, как и большинство хирургов, вместе с опытом набрался определенной смелости. Неопытные хирурги работают излишне осторожно – и только после долгой практики понимаешь: тебе может сойти с рук многое из того, что поначалу казалось слишком пугающим и сложным.

Я осторожно приоткрываю клипсу и плавно подталкиваю ее вдоль аневризмы.

– Все еще немного выступает, – замечает Джефф.

Иногда в таких ситуациях все былые неудачи с аневризмами проходят перед моим мысленным взором, словно призраки прошлого. Лица, имена, убитые горем родственники – все, о чем я позабыл годы назад, вновь всплывает в памяти.

Борясь со страстным желанием побыстрее закончить операцию и избавиться от страха спровоцировать фатальное кровотечение, где-то в бессознательной части разума – там, где все эти призраки собрались вместе, чтобы проследить за моей работой, – я решаю, нужно ли еще раз поменять расположение клипсы или лучше не трогать ее. Состраданию и ужасу на одной чаше весов противостоит холодный расчет на другой.

Я переставляю клипсу в третий раз. Теперь она вроде бы лежит идеально.

– Сделано, – говорю я.

– Круто! – радуется Джефф, в чьем голосе, впрочем, звучит нотка грусти, ведь ему не удалось поставить клипсу самостоятельно.

У хорошего хирурга должны быть стальные нервы, львиное сердце и женские руки. Каково знать, что от твоих действий зависит не только жизнь пациента, но и его личность? Эта книга - целый мир за белой занавеской.

Огромный привет всем книголюбам!

Причина одна - мне не хотелось читать научпоп о строении мозга, вдаваться в анатомические подробности. Мне, безусловно, это очень интересно, как и вся медицина в целом, но так хотелось прочитать истории из жизни, откровения врача, хотелось понять, что чувствует человек, от действий которого зависит здоровье и жизнь пациента.

Чем мне нравится писать рецензии на нонфикшн, так это тем, что в книгах этого жанра нет сюжета и ключевых моментов, а значит, проспойлерить невозможно.

Произведение я прочитала почти две недели назад, восторг поутих, но не сильно.

Генри Марш - британский нейрохирург с огромным опытом работы за плечами.

Нейрохирургия — раздел хирургии, занимающийся вопросами оперативного лечения заболеваний нервной системы включая головной мозг, спинной мозг и периферическую нервную систему.

Нейрохирург — медик хирургического профиля, специализирующийся на операционном лечении разнообразных заболеваний центральной нервной системы: нейроонкологии, врожденных дефектов, осложнений, связанных с последствиями черепно-мозговых и позвоночных травм, инфекционно-воспалительных процессов, энцефало- и миелопатии и т. д.

Книга представляет собой небольшие зарисовки, отрезки из жизни выдающегося врача.

Произведение разделено на главы, описывающие определенные медицинские случаи из практики. Но если вы ждете анатомических подробностей, углубления в медицину - здесь этого не будет.

В своей книге Генри Марш уделяет много внимания описанию чувств врача.

Но ведь выбор о проведении операции тоже труден. Поможет ли она пациенту, не станет ли ему хуже? Ведь каждая операция связана с риском. Вдруг, при неудачном исходе операции, человек останется инвалидом? А если пациенту отведено мало времени, вдруг результатом операции станет еще большее сокращение срока жизни или даже смерть?

Как преподнести больному и его родственникам трагические новости? Как врачи переживают собственные врачебные ошибки?

Все эти вопросы поднимает Генри в своей книге, причем делает это очень деликатно, без сетований и нытья - в жизни бывает всякое и, увы, она не всегда справедлива.

Поразила история о молодом человеке, страдающим легко излечимым недугом. Предстояла несложная рядовая операция. Но одна ошибка стажера - и ты инвалид. Как потом жить, зная, что твои действия стали причиной смерти или инвалидности пациента? Я никогда раньше не задумывалась.

Косвенно затрагивается проблема врачебной гордыни, когда сам врач начинает воспринимать себя чуть ли не как бога.

Когда желание переплюнуть коллег затуманивает разум, что приводит к трагедиям. Порой врачи забывают, что лежащий перед ним человек - это не кусок мяса для достижения личных целей и продвижения по карьерной лестнице. Врач обязан ставить интересы и жизнь пациента на первое место. Увы, такое бывает не всегда. И даже у именитого врача бывают промахи.

Генри Марш посетил Россию и Украину после распада СССР. Было интересно и жутко читать не самые приятные воспоминания Марша о происходящем в странах, смотреть на все его глазами. А самое страшное, что мало что изменилось с тех пор, особенно, если говорить о медицине.

Я не знаю Генри Марша в жизни. Но после прочтения книги у меня остались самые положительные впечатления о нем. Потому что он настоящий, такой, какой есть - гениальный, местами горделивый, сочувствующий, уставший и раздраженный, фанатик своей работы.

Мне безумно понравилось, что мистер Марш без приукрас и романтизированности рассказал мне о такой сложной профессии и о трудностях, с которыми он сталкивался, пройдя такой длинный карьерный путь.На его счету тысячи проведенных операций и тысячи спасенных жизней. Да, где-то делал ошибки. Честно это признает без лишних соплей, но сквозь строчки чувствуется его сожаление.

Желаю Вам прекрасного настроения, здоровья и отличных книг. До встречи!

Другие мои книжные отзывы вы можете прочитать ЗДЕСЬ

- Говорят, что врачи очень много пьют, именно потому, что работа нервная.

- Посудите, как я могу пить? Оперирую я каждый день. А это всегда риск непредвиденных ситуаций, можно попасть в какой-то сосуд. Иногда идешь на одну операцию, а получается совсем другая, и проводишь в операционной по 7-8, а то и 10 часов.

- А после тяжелой операции?

- На голодный желудок и уставший? И кто потом мое тело домой потащит? Пьянство врачей - распространенное заблуждение. Я лично работал с хирургом, который за свою жизнь не выпил и грамма.

- Ежедневные операции - это нереально много. Есть какая-то норма нагрузки на хирурга?

- Единственные нормативы, которые мы видели, 1938 года выпуска, где сказано, что хирург должен проводить в операционной 4 часа в неделю. Но сделать операцию - четверть работы, 3/4 - выходить больного после операции, чтобы человек поправился и встал.

- Опыт позволяет иногда с первого взгляда поставить человеку диагноз?

- Есть болезни, когда диагноз ставится уже по запаху. Мы до сих пор сталкиваемся с чудовищно запущенным раком молочной железы. Живем в 21 веке, а женщины приходят с разваливающейся грудью. Годами надеются, что пройдет, рассосется, или сами лечатся, какую-нибудь мочу прикладывают, а когда грудь начинает распадаться, гнить и вонять, приходят. Такая пациентка еще не разделась, а диагноз я уже знаю.

- И не было случаев чудесного самостоятельного излечения?

- Вам хотелось когда-нибудь уйти с работы?

- Вообще из профессии нет, если только переехать по-центральнее, где больше возможностей развиваться. То, что я сейчас делаю, я умел делать лет пять назад, и ничего принципиально нового не добавилось. Литературу покупаю сам, профессиональные конференции нам на работе не оплачивают. Иногда можно поехать за счет фирмы-спонсора, но бескорыстно никто ничего делать не будет. И получается, что ты этой фармкомпании что-то должен, например, настаивать, чтобы в больницу препараты закупали именно этой фирмы. Я, правда, пока не столько должен, чтобы на меня могли давить.

- Денег хватает?

- Коньяк и конфеты?

- Да. Впрочем, сейчас чаще конвертики приносят, от 3 до 10 тысяч. Приносят далеко не все, но на хлеб хватает. Это нестабильный доход - в одном месяце 10 бутылок коньяка, а в следующем два пациента вручат по 1000 долларов. А хочется стабильности, потому берешь совместительство, подработку.

- Сделать ее платной.

- Вас читатели заплюют.

- А разве у нас есть бесплатная медицина? Ее давно нет. Терапевт назначит анализы, половина которых платные. Назначит узи - на бесплатное очередь будешь ждать полгода, а платно хоть сейчас. Кто-то сейчас лечит зубы бесплатно? Нет ничего дороже, чем бесплатное. А так хоть будет по-честному.

- Но стоматология хоть дорогая, но подъемная. А расходов на крупную операцию не потянет никто.

- А кто запрещает оформить полис добровольного медицинского страхования? ОСАГО ввели - все повозмущались, а полисы купили. И все довольны. Да, у нас всех есть полис обязательного медстрахования, но это виртуальная штука. Куда там идут деньги, за что? Страховая компания оплачивает больнице лечение,тем не менее я почему-то зарплату получаю по тарифу, никто не считает, сколько и кого я вылечил? А неплохо бы мне дать процент. Это игра в страховую медицину, а реальной нет.

- Вам приходится как-то успокаиваться? Валерианку пить?

- Лекарства никогда. Разве что могу принять раствор с2н5он. А еще лучше пойти в спортзал и хорошенько оторваться на груше. По приказу Минздрава врачам положен психолог, но у нас психологов нет даже для больных.

- А приходится кричать на больных?

- Вы плачете когда-нибудь?

- Трудно ли больному сообщить ужасный диагноз? Больные боятся, их надо утешать?

- Они в большинстве боятся и меня тоже, боятся знать правду. Очень мало больных спрашивает, насколько все серьезно. Запущенные в принципе догадываются, что, если его взяли на операцию, а уже через час он просыпается в палате, у него нет дренажей, то все плохо. Такой пациент не задает вопросов. А когда меня не спрашивают, я и не говорю - может, человеку и не нужно все знать. Хотя был случай, что больной повесился, хотя у него было как раз все неплохо, он выздоравливал, но он ничего не спрашивал. Наверное решил, что все ужасно.

- Но вообще положено говорить больному, сколько ему осталось?

- Как Вы относитесь к эвтаназии?

- Убийство есть убийство. Каждая минута жизни человеку подарена и должна восприниматься как дар. И потом, когда человек болеет, у него настроение меняется ежесекундно. Сейчас он хочет умереть, а потом передумает.

- А люди умирали у Вас на операции?

- Вы боитесь смерти, или профессия изменяет взгляд на этот вопрос?

- Сложно сказать, чего я еще так же сильно боюсь. Хотелось бы жить вечно, быть в хорошей физической форме. Если хотя бы четверть тех, кто обещал за меня молиться, будут это делать, я вообще не умру никогда.

Огромный привет всем книголюбам!

С Вами бывает такое, что вы видите обложку, читаете аннотацию книги и сразу понимаете - "мое"? Я слежу за новинками в мире литературы и о книге Генри Марша "Не навреди" узнала сразу же после ее выхода в свет. Ходила вокруг да около, сомневалась и все-таки решила подождать отзывов, несмотря на зацепившую меня аннотацию. Причина одна - мне не хотелось читать научпоп о строении мозга, вдаваться в анатомические подробности. Мне, безусловно, это очень интересно, как и вся медицина в целом, но так хотелось прочитать истории из жизни, откровения врача, хотелось понять, что чувствует человек, от действий которого зависит здоровье и жизнь пациента.

Чем мне нравится писать рецензии на нонфикшн, так это тем, что в книгах этого жанра нет сюжета и ключевых моментов, а значит, проспойлерить невозможно. Произведение я прочитала почти две недели назад, восторг поутих, но не сильно.

Генри Марш - британский нейрохирург с огромным опытом работы за плечами.

Нейрохирургия — раздел хирургии, занимающийся вопросами оперативного лечения заболеваний нервной системы включая головной мозг, спинной мозг и периферическую нервную систему.
Нейрохирург — медик хирургического профиля, специализирующийся на операционном лечении разнообразных заболеваний центральной нервной системы: нейроонкологии, врожденных дефектов, осложнений, связанных с последствиями черепно-мозговых и позвоночных травм, инфекционно-воспалительных процессов, энцефало- и миелопатии и т. д.

Книга представляет собой небольшие зарисовки, отрезки из жизни выдающегося врача.Произведение разделено на главы, описывающие определенные медицинские случаи из практики.

Но если вы ждете анатомических подробностей, углубления в медицину - здесь этого не будет. Описано все очень живо и абсолютно не сухо, так как Генри сумел вклинить в повествование некоторые биографические моменты: как он пришел к тому, что хочет стать нейрохирургом, с какими сложностями в своей работе он сталкивался, как он на собственном примере понял, что испытывают родственники больных и почему они готовы растерзать врача за, якобы, бездействие и многое другое.

В своей книге Генри Марш уделяет много внимания описанию чувств врача.

Операцию, особенно нейрохирургическую, сделать очень и очень сложно - это же ювелирная, тончайшая работа! Врачи, безусловно, боятся сделать ошибку, но как говорит Генри, заходя в операционную, чаще всего чувствуешь себя уверенно, в своей стихии (еще бы, несколько десятков лет опыта)!
Но ведь выбор о проведении операции тоже труден. Поможет ли она пациенту, не станет ли ему хуже? Ведь каждая операция связана с риском. Вдруг, при неудачном исходе операции, человек останется инвалидом? А если пациенту отведено мало времени, вдруг результатом операции станет еще большее сокращение срока жизни или даже смерть?

Как преподнести больному и его родственникам трагические новости? Как врачи переживают собственные врачебные ошибки? Все эти вопросы поднимает Генри в своей книге, причем делает это очень деликатно, без сетований и нытья - в жизни бывает всякое и, увы, она не всегда справедлива.

Косвенно затрагивается проблема врачебной гордыни, когда сам врач начинает воспринимать себя чуть ли не как бога.
Когда желание переплюнуть коллег затуманивает разум, что приводит к трагедиям. Порой врачи забывают, что лежащий перед ним человек - это не кусок мяса для достижения личных целей и продвижения по карьерной лестницы. Врач обязан ставить интересы и жизнь пациента на первое место. Увы, такое бывает не всегда. И даже у именитого врача бывают промахи.

Язык повествования очень легкий, не перегружен научными терминами и объяснениями. Конечно, есть непонятные моменты, касающиеся анатомии человека или определенных медицинских особенностей, я частенько залезала в Гугл, но честно признаться - и без поисковика читать было интересно и легко.

Я не знаю Генри Марша в жизни. Но после прочтения книги у меня остались самые положительные впечатления о нем. Потому что он настоящий, такой, какой есть - гениальный, местами горделивый, сочувствующий, уставший и раздраженный, фанатик своей работы.

Я рекомендую книгу к прочтению, а сама буду с нетерпением ждать выхода остальных книг из серии "Медицина без границ".

Желаю Вам прекрасного настроения, здоровья и отличных книг. До встречи!

Стресс, обусловленный COVID, может быть опаснее самой инфекции

17.07.2020 в 19:13, просмотров: 5287

Там, где разбиваются сердца

Список последствий COVID нарастает как снежный ком. Сегодня ученые с уверенностью говорят о том, что помимо изменений в легких, коронавирус может вызвать тромботические осложнения, дисфункцию миокарда и аритмию, острые коронарные синдромы, острое повреждение почек, желудочно-кишечные симптомы, гипергликемию, кетоз, васкулиты, а также неврологические расстройства, поражение глаз и кожи.

«Вирус выполняет не только свои прямые "обязанности", поражая органы и ткани, но и косвенные, связанные со страхом, тревогой, то есть, со стрессом.

Речь идет об относительно редком до последних пор заболевании, поражающем сердце. При нем на фоне острого эмоционального стресса резко снижается способность сердечной мышцы перекачивать кровь. Проявления болезни схожи с симптомами инфаркта. Однако обычно люди выздоравливают через несколько дней или недель. Впрочем, иногда сердечная мышца не выдерживает нагрузки, и дело заканчивается летальным исходом.

Не надо паники

."Я перенес COVID в легкой форме, но через три месяца вдруг появилась страшная слабость, подъемы температуры и сердце, выпрыгивающее из ушей, от малейшей прогулки", - говорит москвич Алексей П.

Как рассказывает врач московского ковидария при Первой Градской больнице Василий Купрейчик, он все чаще видит в соцсетях жалобы людей, переживших COVID: "Чего в их жалобах только нет: и подъемы температуры, и нарушения чувствительности, и приступы потливости/страха/тахикардии, непрекращающаяся слабость, поносы/запоры, чувство горящего тела. В общем, всё, что вы можете себе вообразить, обязательно найдется. Пациенты объединяются в чаты и сообщества, дергают друзей в поисках врачей в надежде получить хоть какую-то помощь. А помощи нет. Медицина заточилась только на острые случаи. Однако больше половины всех указанных жалоб хорошо объясняется тревожно-депрессивным эпизодом, реакцией на острый стресс. Доктора называют это термином "посттравматическое стрессовое расстройство". На эту тему в мире уже есть несколько исследований".

Израильские врачи описали в European Journal of Case Reports in Internal Medicine историю 34-летнего пациента, который поступил на стационарное лечение по поводу коронавирусной инфекции, которая протекала у него относительно легко. Во время его госпитализации у него не было респираторного расстройства или лихорадки, однако он жаловался на тревогу и бессонницу. Несмотря на поддерживающую терапию, на 7 день госпитализации он предпринял попытку сведения счетов с жизнью. Авторы работы отмечают, что пациенты, инфицированные коронавирусом, могут испытывать страх перед болезнью, беспокойство за благополучие друзей и семьи. Все эти эмоции могут усугубляться лихорадкой, одышкой и слабостью, а также неблагоприятными последствиями терапии. Исследования, проведенные после тяжелого острого респираторного синдрома (SARS) в 2003 году и вспышек Эболы в 2014 году, показали очень высокий уровень психологического стресса среди тех, кто был помещен в карантин. Некоторые госпитализированные пытались лишить себя жизни. Авторы исследования рекомендуют обратить самое пристальное внимание на психическое здоровье пациентов с COVID.

Кроме того, в журнале JAMA вышла еще одна публикация - итальянских авторов, которые с 21 апреля по 29 мая наблюдали за 143 больными, которые перенесли ковид. По истечении 60 дней с начала первых симптомов (36 дней после выписки) только 18 пациентов из 143 (12,6%) полностью избавились от симптомов. У 46 человек (32%) сохранялись 1-2 симптома и у 79 (55%) 3 и более. Ухудшение качества жизни отмечали 63 пациента (44.1%) людей. Вот симптомы по частоте встречаемости: слабость (53,1%), одышка (43,2%), боль в суставах (27.3%), боль в груди (21.7%), а также кашель, потеря запахов, сухость глаз и слизистой рта, насморк, красные глаза, нарушение вкуса, головная боль, мокрота, потеря аппетита, першение в горле, головокружение, боли в мышцах, диарея.

Доктор Купрейчик отмечает, что к этому исследованию, конечно, много вопросов: чем лечили этих пациентов, какие у них были хронические заболевания и пр. Однако он считает, что к анализу данных неплохо было бы подключить и психиатров, чтобы оценить, сколько из всего перечисленного - психогенные расстройства. Анестезиолог-реаниматолог Антон Лобода предполагает, что большинство этих пациентов до коронавируса имели субклиническую тревогу и (или) депрессию, а самоизоляция и новости по поводу неё вывели эти расстройства на новый уровень: "У нас вообще пациенты тревожное расстройство за болезнь не считают, пока оно окончательно их не истощит".

Однако другие доктора отмечают, что панические атаки после COVID стали возникать даже у тех, кто до болезни не страдал тревожными расстройствами, а коронавирусом переболели в легкой форме. В том числе, у сотрудников силовых органов, которые проходили проверки у психологов.

Елена Сикорвская, врач-терапевт, пережившая COVID, пишет в соцсети, что до инфицирования у нее не было тревожности: "Такого состояния никогда ранее у меня не было. Однозначно вирус нейротропный, а период восстановления очень длинный. Запахи пропали в моей жизни. Мозг работает в режиме энергосбережения. И появился страх. Однозначно есть проявления энцефалопатические. Вылезти не могу 2,5 месяца".

"Судя по последним исследованиям, COVID вызывает серьезные неврологические нарушения даже у пациентов с легким течением заболевания. Думаю, врачам предстоит годами разгребать последствия", - считает врач Екатерина Евченко.

В первую очередь неврологические нарушения, а также постковидные инсульты и инфаркты развиваются у тех, кто не получал во время лечения антикоагулянтов. "COVID многому нас научит. Мир не будет прежним", - говорит Василий Купрейчик.

Роберт Листон — одна из самых выдающихся фигур врачебного мира XIX века. Единственный человек в мире, чья смертность на операциях достигала 300% и который при этом считался одним из лучших хирургов своего времени, потому что мог ампутировать конечность и сшить рану за 28 секунд.

Роберт Листон — шотландский хирург XIX века. На что были похожи операции два столетия назад? Представь себе просторный амфитеатр, наполненный людьми. Обычными зеваками, которые пришли полюбоваться на операцию. Во все времена люди жаждали зрелищ. В отсутствии Netflix зрелищами служили и гладиаторские бои, и казни, и, наконец, операции.

Не то чтобы хирурги были такими уж жалостливыми ребятами, но никому не хочется, чтобы пациент вскочил у него со стола и попытался убежать, брызгая кровью во все стороны.

Хирург Роберт Листон был знаменит своей невероятной скоростью: он мог ампутировать конечность и зашить ее всего за 28 секунд, а сложная операция по удалению 20-килограмовой опухоли из мошонки (да, это не опечатка!) у него заняла всего четыре минуты.

Но, разумеется, за скорость надо платить. Как-то раз в спешке Листон убил за одну операцию трех человек, включая пациента. Сначала он отрезал пальцы своему помощнику, а во время смены инструментов случайно пырнул одного из зрителей, который захотел посмотреть поближе, ножом. В итоге пациент и ассистент умерли от заражения крови, а зритель погиб от шока, в ужасе от того, что в него вонзили нож. Это единственная в мире операция со смертностью 300%.

Но это не единственный раз, когда Листон ошибался. Как-то раз, ампутируя пациенту ногу и пытаясь уложиться в 2,5 минуты, он случайно отрезал ему и яички.

Ирония в том, что Листон вовсе не был безруким или бесталанным врачом. Совсем напротив! Он вошел в историю медицины как изобретатель и новатор. До сих пор некоторые хирургические инструменты и методы названы в его честь: например, костные щипцы Листона и нож Листона используются по сей день. Кроме этого, Листон был одним из первых хирургов, который заговорил о чистоте в операционной. Это сейчас дико думать о том, что врач может приступить к операции, не помыв руки и не сменив одежду, а тогда это было в порядке вещей. Но в те времена покрытые кровью и гноем хирургические передники были доказательством медицинского мастерства, а чистота означала, что ты не сделал ничего выдающегося. Только в 1847 году венский врач Игнац Семмельвейс связал гигиену и частоту инфекций после операции. Листон же мыл руки задолго до 1847 года, а также носил чистый фартук. Он использовал чистые хирургические губки и повязки.

Вероятно, эта практика спасла жизни сотен его пациентов.

Быстрые руки больше не нужны

Еще одной иронией стало то, что Листон сам же добился того, что его талант стал не нужен. В 1846 году Листон оперировал пациента по имени Фредерик Черчилль, у которого болело правое колено, нога мучила его уже многие годы. Он перепробовал все, но в конечном счете единственным вариантом оставалась ампутация. В день операции Листон вошел в операционную, но вместо того чтобы достать нож и предложить зрителям засечь время, как он обычно это делал, Листон неожиданно достал. банку с резиновой трубкой. Коллега Листона доктор Уильям Сквайр поднес конец трубки ко рту Черчилля, тот вздохнул и уснул.

Спустя 25 секунд ампутация ноги Черчилля завершилась. Спустя несколько минут Фредерик проснулся и уточнил, когда же его начнут резать, чем невероятно повеселил зрителей.

Сейчас эфир уже не используют, у него было много побочных эффектов, а анестетики шагнули далеко вперед, но сама идея — что пациентам будет лучше, если они не будут чувствовать боли — зародилась именно тогда.

Фото: Getty Images, Twitter, Facebook

Читайте также: