Фрейд о невротическом страхе

Фрейд находит, что поводом вытеснения является кастрационный страх. Прослеживая взаимосвязь между фобиями животных и кастрационным страхом, он замечает, что содержание страха — бессознательно. От фобии к животным Фрейд переходит к неврозу навязчивости, считая, что, причиной возникновения подобных невротических реакций является страх Я перед сверх-Я. «…мы получаем страх как проекцию на ситуацию опасности, — пишет он далее, — от этого страха можно уберечься тем, что Я что-то совершает, чтобы избежать этой ситуации или увильнуть от нее. …симптомы создаются для того, чтобы избежать ситуации опасности, которая сигнализируется развитием страха…

Фрейд также находит, что первым переживанием страха — может быть состояние рождения.

Однако нам представляется необходимым сейчас не только рассмотреть природу страха — в его фобических проявлениях (касаемых жизни индивида в социуме), — но и наметить, — своего рода, — невротические детерминанты возникновения последующих страхов, рассмотрев как причины, так и следствия проявлений подобного.

И уже тогда — попытаемся найти следствия невротических проявлений индивида в его жизни, а также — отыскать причину (возникновения) подобного.

В данном случае, следовало бы заметить, что ряд психических дисфункций сексуального характера, получив основу в детском возрасте (в результате специфического торможения) нашли свое отражение в сексуальных расстройствах уже взрослой жизни индивидов. Другими словами, речь, по всей видимости, идет о неком смещении психических детерминант, в результате чего, такие формы сексуальных заболеваний как импотенция и фригидность — нашли свое отражение в страхах и появлении чувства вины, выступившими в своего рода, проявлении защитных реакций связанных с сексуальным возбуждением и сместившимися от инфантильной сексуальности к взрослой. Вслед — за смещением возбуждения. Например, напоминание об объектах орально-эротических устремлений (связанное с вытеснением оральных побуждений) могло вылиться:

б) смещением орального торможения — на занятия со скрытым оральным значением (курение, употреблением алкоголя, и т. п.)

К проявления первого (отказа в употреблении пищи) могут быть вовлечены и анальные компоненты (если мы говорим о сопротивлении к приему пищи — как акту: контроля над собой). В подобном случае в качестве дополнительных оральных торможений может выступать и, например, задержка речевого развития ребенка. (В данном вопросе, скорей всего, мы можем говорить об оральной сфере — как области сосредоточения ранних инстинктивных конфликтов).

Кстати, вероятно следует обратить внимание и на существование такой формы проявления вытеснения, — как патологическое влечение к пище. В данном случае, вместо торможения (и, как следствие, отказ от пищи) — имеет место: сверхкомпенсация. Своего рода — пищевая наркомания.

В заключении хотелось бы отметить, что общий характер, объединяющий различные фобии — это регрессия в детство. Именно в детстве, — как бессознательно понимают индивиды, — они могли найти защиту, покой, умиротворенность, — а значит: и спасение от каких-либо страхов, проецированных миром, окружением, внешней средой.

Быть может потому, многие формы взрослых фобий способны к нивелированию своей отрицательной сущности — в следствии нахождения рядом с субъектом, испытывавшим проявление какой-либо фобии, страхов — другого индивида. Каким-либо образом — близкого (либо по родственным узам, либо по характеру знакомства) нашему невротику.

В подобном случае, вполне можно еще говорить и том, что, чувствуя рядом с собой поддержку — раннее невротически настроенный индивид: ощущает, своего рода, внутренний подъем; вследствие появления уверенности; способности (если то потребуется) бросить вызов обществу. Противостоять акту агрессии со стороны внешней среда; продемонстрировать (если необходимо) — свою агрессию, агрессивность. (Что доказывает, например, что показная агрессивность, нарочито развязное поведение, открытая демонстрация хулиганских побуждений и намерений — не иначе как: бессознательная попытка завуалировать, замаскировать, собственный страх; страх — перед тем же: обществом; социумом).

Глава 9. Страх

Прежде всего основатель психоанализа заметил, что реальный страх представляется человеку вполне рациональным и понятным, поскольку он является реакцией на восприятие внешней опасности. В этом отношении реальный страх может быть рассмотрен в качестве выражения инстинкта самосохранения. Но если он приобретает чрезмерную силу, выходящую за рамки обычной реакции на опасность, состоящей из аффекта страха и защитного действия, то его нельзя назвать целесообразным. Готовность к опасности – обычное явление. На ее почве возникает состояние страха. Согласно Фрейду, готовность к страху является целесообразной, в то время как развитие страха – нецелесообразно.

В отличие от реального, невротический страх представляет собой субъективное состояние, сопровождаемое аффектом. Он может проявляться в различных формах.

Одно из таких проявлений заключается в том, что у человека может наблюдаться состояние страха ожидания или боязливого ожидания, когда страх готов привязаться к любому подходящему содержанию восприятия. Страдая подобного рода страхом, человек предвидит наихудшую возможность из всех имеющихся, и у него наблюдается склонность к ожиданию несчастья. Такой человек не является больным в строгом смысле этого слова, но он становится боязливым и пессимистичным. Крайняя степень выражения подобного рода страха имеет отношение к нервному заболеванию, названному Фрейдом неврозом страха.

Вторая форма страха психически соотносится с определенными объектами и ситуациями. Это – фобии, связанные с боязнью животных, свободного пространства, темноты, закрытых помещений, поездок на общественном транспорте, полетов на самолете и т. д. Некоторые из внушающих страх объектов и ситуаций имеют отношение к опасности и поэтому вызывают соответствующую негативную реакцию у ряда нормальных людей, как это происходит, например, при встрече со змеей. Но у невротиков подобного рода фобии столь интенсивны, что вызывают парализующий их ужас. Фрейд относил такие фобии к истерии страха.

Третья форма невротического страха характеризуется проявлением спонтанных приступов, когда состояние страха как бы раскалывается на части. У человека появляются отдельные ярко выраженные симптомы в виде головокружения, сердцебиения, одышки, подергивания пальцев рук. При этом человек не может соотнести так называемые эквиваленты страха с какой-либо явной опасностью.

Выделение этих трех форм страха поставило Фрейда перед необходимостью более конкретного ответа на вопрос, что все же представляет собой невротический страх и как следует его понимать. Отвечая на этот вопрос и апеллируя к психоаналитическим представлениям о бессознательной деятельности человека и клиническим наблюдениям, он прежде всего соотнес страх ожидания и боязливость с сексуальными влечениями или, точнее, с неудовлетворенной разрядкой либидо. Если в силу тех или иных причин сексуальное возбуждение прекращается, не получив своего полного удовлетворения, то в этом случае появляется страх, который может быть выражен в форме страха ожидания, различного рода припадков или их эквивалентов. С точки зрения Фрейда, страх связан с сексуальным ограничением, как это имеет место, например, при прерванном половом акте, сексуальном воздержании, менопаузе.

Отмеченная Фрейдом связь между сексуальностью и страхом действительно имеет место. Во всяком случае, в процессе аналитической практики мне неоднократно приходилось сталкиваться с подобного рода обстоятельствами, когда на почве сексуальных отношений у пациентов возникали различного рода страхи, связанные с психической или физической импотенцией у мужчин, боязнью забеременеть у женщин. Однако далеко не всегда прослеживались однозначные связи, о которых говорил Фрейд. Так, единичные и эпизодические случаи прерывания полового акта чаще всего порождают страх, особенно у женщин.

Один из моих пациентов сообщил, что практикуемый им несколько раз прерванный половой акт вызвал у него не беспокойство, а неудовлетворенность, в то время как у его партнерши появился страх, в результате чего они оба исключили из своих интимных отношений подобный способ предохранения. Но постоянные супружеские отношения, основанные именно на этом способе предотвращения беременности, становятся подчас своего рода нормой интимного поведения, когда взаимное доверие и уверенность друг в друге способствуют сексуальному удовлетворению без каких-либо признаков проявления страха.

В моей практике были по меньшей мере два случая, когда, став сексуальным режимом, прерывание полового акта со стороны мужчины с целью недопущения нежелательной беременности не приводило не только к возникновению невроза страха у обоих партнеров, но и не сопровождалось никакими негативными эмоциями с их стороны. В одном случае супружеский опыт постоянного прерывания полового акта составлял пять лет, в другом – семнадцать лет. Так что в этом отношении утверждение Фрейда о том, что прерывание полового акта из осторожности, став сексуальным режимом, часто становится причиной невроза страха у мужчин, но особенно у женщин, не представляется бесспорным. Во всяком случае, необходимо дальнейшее изучение этого вопроса с привлечением дополнительного клинического материала, что могло бы представить интерес для психоаналитиков и сексологов.

На основе рассмотрения невроза страха, истерии и невроза навязчивых состояний Фрейд заключил, что отклонение сексуальности от нормального своего проявления, ведущее к порождению страха, осуществляется на почве как соматических, так и психических процессов. Собственно говоря, этим и ограничилось его обсуждение вопроса о возникновении невротического страха, так как ко времени публикации лекций о введении в психоанализ (1916–1917) многое оставалось для него неясным, требующим концептуальной проработки и клинической проверки.

Не менее сложной оказалась и вторая задача, поставленная Фрейдом и связанная с выявлением связей между реальным и невротическим страхами. Пытаясь решить эту задачу, он обратился к рассмотрению возникновения страха у ребенка. Его исходный постулат заключался в том, что боязливость свойственна всем детям, и трудно проводить различие страхами ребенка, являющимися реальными или невротическими. У ребенка имеется склонность к реальному страху. Он испытывает боязнь при столкновении с незнакомыми лицами, новыми ситуациями точно так же, как первобытный человек боится всего неизвестного ему. Однако не все дети боязливы в равной мере. Те из них, кто проявляет сильную боязнь перед новыми объектами, предметами, ситуациями, в дальнейшем становятся нервными.

Казалось бы, возникновение страха у ребенка связано с его беспомощностью и не имеет никакого отношения к его сексуальности. Именно на этот источник зарождения страха обращали внимание некоторые исследователи и терапевты, считая, подобно А. Адлеру, что в основе страха и невроза лежит неполноценность ребенка, обусловленная его слабостью и беспомощностью. Но Фрейд не разделял подобную точку зрения.

Он полагал, что ребенок боится чужого человека не в силу исходящей от него опасности и собственной беспомощности перед ним, а потому, что настроен увидеть знакомое, любимое лицо, главным образом лицо матери, но вместо него видит чужое лицо. Либидо ребенка не находит своего воплощения в любимом лице и, неспособное удержаться в свободном состоянии, переводится в страх. Не случайно первые фобии у детей проявляются в форме боязни темноты и одиночества, когда они сталкиваются с ситуацией отсутствия матери. Отсюда следует, как считал Фрейд, что невротический страх не является вторичным, то есть особым случаем реального страха. Скорее приходится признать, что проявление у ребенка реального страха имеет нечто общее с его невротическим страхом. Этим общим служит то, что оба страха возникают на почве неиспользованного либидо. Исходя из подобного представления, Фрейд сделал вывод, что страх детей очень близок к невротическому страху взрослых и замещает собой объект любви каким-либо внешним предметом или ситуацией.

В представлении основателя психоанализа, развитие страха тесно связано с системой бессознательного, с судьбами либидо. Превращение либидо в страх осуществляется благодаря процессу вытеснения. Подвергнутые вытеснению сексуальные влечения как бы находят свою разрядку в форме страха, причем невротического страха. Так, рассматривая фобии, Фрейд выделил две фазы невротического процесса. Первая фаза характеризуется осуществлением вытеснения и переводом сексуальных влечений в страх, соотнесенный с внешней опасностью. Во второй фазе наблюдается организация системы защиты, способствующей предотвращению столкновения с этой опасностью, когда вытеснение является не чем иным, как попыткой бегства Я от сексуальных влечений. При других невротических заболеваниях используются иные системы защиты против возможного развития страха. Но в любом случае, согласно Фрейду, проблема страха занимает центральное место в психологии неврозов.

Действительно, можно было бы сказать, что жизнь человека соткана из разнообразных страхов. В той или иной степени каждому из нас неоднократно приходи­лось испытывать страх в глубине души. Другое дело, что далеко не всегда человек знает причину своего страха и способен разобраться в том, что его волнует и почему ему страшно. И далеко не всегда нормальный страх пе­рерастает в нечто большее, патологическое. Но, как пра­вило, все невротические расстройства так или иначе связаны с переживаниями, в основе которых лежит бес­сознательный страх.

Работа с пациентами подтверждает тот реальный ] факт, что за многообразными симптомами психическихг, заболеваний стоят всевозможные страхи. Из упомянутыхi выше клинических случаев не было, пожалуй, ни одного, где бы обратившийся ко мне за помощью пациент не го­ворил о своих страхах. Вика испытывала страх перед бе­ременностью. Впрочем, страх забеременеть является ти-jjj пичным для женщин, хотя не все они становятся невро-' тиками. Виктория, у которой был выкидыш на четвертом месяце, постоянно испытывала страх перед гинекологом, Станислав панически боялся замкнутого пространства, будь то поездки на метро, в общественном транспорте или подъем на лифте. Руслан боялся гнева жены. Другие пациенты также сообщали о разнообразных страхах, ко­торые они испытывали в различные периоды своей жиз­ни и которые впоследствии повторялись как наяву, так и во сне.

тором института. Сдававшая на отлично все экзаменаци­онные сессии, студентка так боялась каждого предстояще­го испытания, что, по ее собственному признанию, нака­нуне каждого экзамена закатывала дома настоящую исте­рику. Симпатичная и кокетливая женщина боялась того, что если ей придется развестись со своим мужем, то она уже не сможет ни с кем вступить в близкие отношения. Энергичная женщина, приехавшая из провинции в Моск­ву и за три года пребывания в ней сумевшая начать свое собственное дело, купить квартиру и сколотить капитал, позволявший ей посещать привилегированные клубы, стремилась выйти замуж, но в то же время испытывала та­кой страх перед мужчинами, которые могут ее обмануть, что бессознательно делала все для того, чтобы ее много­численные знакомства не завершались брачными отноше­ниями. Не стесненная в материальных средствах женщина и любящая своего маленького ребенка мать испытывала постоянное беспокойство по поводу того, что ее муж не сдержит данное ей слово, напьется в очередной раз и этот запой будет продолжаться несколько дней.

Можно было бы перечислить множество иных ситуа­ций и переживаний, связанных со страхами обращавших­ся ко мне пациентов. Но дело не в этом. Важно иметь в виду то, что в процессе работы с пациентами так или иначе в поле зрения оказывается проблематика страха,независимо от того, с какой конкретной проблемой первоначально приходит к аналитику человек. Надо полагать, точно с та­ким же положением столкнулся основатель психоанализа, когда впервые открыл свою частную практику.

страхи конкретного содержания. Такие состояния Фрейд | наблюдал у своих пациентов. В частности, в случае боль-! ной фрау Эмми фон Н. он отметил невроз страха с тревож* ! | ными ожиданиями, сочетающимися с истерией. В случае | Катарины — комбинацию невроза страха с истерией.

В качестве иллюстрации сновидений страха Фрейд привел свое собственное сновидение, приснившееся ему в возрасте семи-восьми лет и проинтерпретированное им тридцать лет спустя. Ему приснилась любимая мать со спокойным, застывшим выражением лица. Ее внесли в комнату и положили на постель два или три существа с птичьими клювами. Маленький Фрейд проснулся со сле­зами и криком, разбудил своих родителей и успокоился только тогда, когда увидел лицо матери. В процессе интер-

претации своего сновидения он выяснил, что длинные су­щества с птичьими клювами были заимствованы им из ил­люстраций к библии в издании Филиппсона, той книги, которую он читал в детстве. На память ему пришло также воспоминание об одном мальчике, Филиппе, с которым он играл на лужайке возле дома и от которого впервые услыхал вульгарное слово, обозначающее половой акт и характеризующееся аналогией с ястребиными головами. Толкование вторичной обработки сновидения говорило о том, что во сне маленький Фрейд испугался, что мать уми­рает. Проснувшись в страхе, он затем увидел лицо матери, понял, что она не умерла, и успокоился. Однако это вто­ричное толкование сновидения имело место под воздейст­вием страха. С точки зрения Фрейда, он боялся не потому, что ему приснилось, будто мать умерла. Вторичное истол­кование возникло потому, что он уже находился под влия­нием страха. В действительности же страх относился к смутному сексуальному чувству, нашедшему выражение в зрительном содержании сновидения. Так, на примере соб­ственного детского сновидения Фрейд показал ту связь между страхом и сексуальностью, которую обнаружил лри работе с пациентами.

В процессе аналитической работы удалось разобраться с проблемой безвременья, которая представлялась Ста- всяком случае он смог ответить для себя на те вопросы, на которые раньше не находил ответа, и освободился от гру- , за, связанного с предшествующим зацикливанием на про- ' шлом. Одновременно Станислав вспомнил, что первые 1 признаки клаустрофобии появились во время его пребы-; вания в военкомате, когда он хотел подышать свежим воз-, духом, но ему не разрешили выйти из душного помеще­ния, в результате чего у него возникло чувство паники, | подскочило давление и ему не удалосьтюпасть в то подраз­деление, где он хотел проходить воинскую службу. Однако в действительности не это событие, как он полагал, было первопричиной его последующих страхов.

дили на работу. Долгие часы ребенок оставался один в комнате, где с ним случались различные происшествия (однажды он сунул ножницы в электрическую розетку, в другой раз то ли проглотил, то ли хотел проглотить таблет­ки, привлекшие его красивой оболочкой).

Даже из этого краткого воспроизведения некоторых воспоминаний Станислава нетрудно увидеть связь между ранними и поздними страхами, с одной стороны, страхом и сексуальностью, с другой стороны. Однако не все так просто и однозначно, как это может показаться на первый взгляд. На самом деле по мере проработки аналитического материала выявились такие опосредованные звенья обще- ' го психосексуального развития пациента, которые заста­вили обратить пристальное внимание на соотношение между обидой мальчика на близких ему людей и страхом как бессознательным вытеснением обиды, сексуальными влечениями, их подавлением и страхом, а такжЪ восприя­тием пространства, времени и страхом утраты свободы, за­висимости от других людей. В контексте данной работы более подробное рассмотрение этих вопросов не входит в мою задачу. Поэтому вернусь к освещению фрейдовского понимания проблемы страха.

2. Детские фобии и феномен страха

На основе анализа фобии маленького Ганса основатель психоанализа пришел к заключению, согласно которому у ребенка существовала двойственная установка: с одной стороны, он боялся животное, а с другой — проявлял к нему всяческий интерес, подчас подражая-ему. Эти амбивалент­ные (двойственные) чувства к животному явились ничем иным, как бессознательными замещениями в психике тех скрытых чувств, которые ребенок испытывал по отноше-

Рассмотрение психологии первобытной религии и ку­льтуры позволило Фрейду провести параллели между воз­никновением тотемизма в древнем мире и проявлением детских фобий в рамках современной цивилизации, меж­ду боязнью инцеста и различного рода страхами, ведущи­ми к невротическим заболеваниям. Психоаналитический подход к филогенетическому и онтогенетическому разви­тию человека с неизбежностью подводил к необходимости более глубокого, по сравнению с предшествующими пред­ставлениями, изучения проблемы страха как на концепту­альном, так и на терапевтическом уровне. Поэтому нет ни­чего удивительного в том, что и в последующих своих ра­ботах Фрейд неоднократно возвращался к осмыслению проблемы страха.

Как и Киркегор, Фрейд также был ориентирован на
психологическое понимание страха. Однако, в отличие от
него, основатель психоанализа поставил вопрос о том, по­
чему нервнобольные испытывают страх в значительно бо­
льшей степени, чем другие люди, считающиеся здоровы­
ми. В связи с этим он предпринял попытку рассмотрения с
позиций психоанализа не только и не столько страха как
такового, безотносительно к его носителям, сколько тех
психических состояний, которые связаны с проявлением
невротического страха. Такой подход к обсуждению проб­
лемы страха потребовал прояснения понятийного аппара­
та и рассмотрения психических механизмов, ведущих к
возникновению различных форм проявления страха у че­
ловека, ч

Прежде всего основатель психоанализа исходил из. того, что реальный страхпредставляется человеку вполне:; рациональным и понятным, поскольку он является реак--: цией на восприятие внешней опасности. В этом отноше-* нии реальный страх может быть рассмотрен в качестве вы-; ражения инстинкта самосохранения. Но если он приобре-^ тает чрезмерную силу, выходящую за рамки обычной ре-" акции на опасность, состоящей из аффекта страха и за-i щитного действия, то его нельзя назвать целесообразным. Готовность к опасности — обычное явление. На ее почве i возникает состояние страха. Согласно Фрейду, готовность к страху является целесообразной, в то время как развитие страха — нецелесообразно.

В отличие от реального, невротический страхпредстав- 1 ляет собой субъективное состояние, сопровождаемое аф- I фектом. Он может проявляться в различных формах. Одно | из таких проявлений заключается в том, что у человека мо­жет наблюдаться состояние страха ожидания или боязли­вого ожидания, когда страх готов привязаться к любому подходящему содержанию восприятия. Страдая подобно­го рода страхом, человек предвидит наихудшую возмож­ность из всех имеющихся, и у него наблюдается склон­ность к ожиданию несчастья. Такой человек не является больным в строгом смысле этого слова, но он становится боязливым и пессимистичным. Крайняя степень выраже­ния подобного рода страха имеет отношение к нервному заболеванию, названному Фрейдом неврозом страха.

Вторая форма страха психически соотносится с опреде­ленными объектами и ситуациями. Это — фобии,связан­ные с боязнью животных, свободного пространства, темно­ты, закрытых помещений, поездок на общественном транс­порте, полетов на самолете и т. д. Некоторые из внушающих страх объектов и ситуаций имеют отношение к опасности и

поэтому вызывают соответствующую негативную реакцию у ряда нормальных людей, как это происходит, например, при встрече со змеей. Но у невротиков подобного рода фобии столь интенсивны, что вызывают парализующий их ужас. Фрейд относил такие фобии к истерии страха.

Выделение этих трех форм страха поставило Фрейда пе­ред необходимостью более конкретного ответа на вопрос о том, что все же представляет собой невротический страх и как следует еголонимать. Отвечая на этот вопрос и апелли­руя к психоаналитическим представлениям о бессознатель­ной деятельности человека и клиническим наблюдениям, он прежде всего соотнес страх ожидания и боязливость с сексуальными влечениями или, точнее, с неудовлетворен­ной разрядкой либидо. Если в силу тех или иных причин сексуальное возбуждение прекращается, не получив своего полного удовлетворения, то в этом случае появляется страх, который может быть выражен в форме страха ожидания, различного рода припадков или их эквивалентов. С точки зрения Фрейда, страх связан с сексуальным ограничением, как это имеет место, например, при прерванном половом акте, сексуальном воздержании, менопаузе.

Надо сказать, что отмеченная Фрейдом связь между сек­суальностью и страхом действительно имеет место. Во вся­ком случае в процессе аналитической практики мне неодно­кратно приходилось сталкиваться с подобного рода обстоя­тельствами, когда на почве сексуальных отношений у паци­ентов возникали различного рода страхи, связанные с пси­хической или физической импотенцией у мужчин, боязнью забеременеть у женщин. Однако далеко не всегда прослежи­вались однозначные связи, о которых говорил Фрейд. Так, единичные и эпизодические случаи прерывания полового акта чаще всего порождают страх, особенно у женщин. Один из моих пациентов сообщил о том, практикуемый им неско­лько раз прерванный половой акт вызвал у него не беспокой­ство, а неудовлетворенность, в то время как у его партнерши появился страх, в результате чего они оба исключили из сво-

На основе рассмотрения невроза страха, истерии и не­вроза навязчивых состояний Фрейд заключил, что откло­нение сексуальности от нормального своего проявления, ведущее к порождению страха, осуществляется на почве как соматических, так и психических процессов. Собствен­но говоря, этим и ограничилось его обсуждение вопроса о возникновении невротического страха, так как ко времени чтения лекций о введении в психоанализ (1916/17 гг.) мно­гое оставалось для него неясным, требующим концептуаль­ной проработки и клинической проверки.

Не менее сложной оказалась и вторая задача, постав­ленная Фрейдом и связанная с выявлением связей между реальным и невротическим страхом. Пытаясь решить эту задачу, он обратился к рассмотрению возникновения страха у ребенка. Его исходный постулат заключался в том, что боязливость свойственна всем детям и трудно проводить различие между страхом ребенка, являющимся реальным или невротическим. У ребенка имеется склон­ность к реальному страху. Он испытывает боязнь при

столкновении с незнакомыми лицами, новыми ситуаци­ями, точно так же, как первобытный человек боится всего неизвестного ему. Однако не все дети боязливы в равной мере. Те из них, кто проявляет сильную боязнь перед но­выми объектами, предметами, ситуациями, в дальней­шем становятся нервными.

Казалось бы, возникновение страха у ребенка связано с его беспомощностью и не имеет никакого отношения к его сексуальности. Именно на этот источник зарождения страха обращали внимание некоторые исследователи и те­рапевты, считая, подобно А. Адлеру, что в основе страха и невроза лежит неполноценность ребенка, обусловленная его слабостью и беспомощностью. Но Фрейд не разделял подобную точку зрения. Он исходил из того, что ребенок боится чужого человека не в силу исходящей от него опас­ности и собственной беспомощности перед ним, а потому что настроен увидеть знакомое, любимое лицо, главным образом, матери, но вместо него видит чужое лицо. Либи­до ребенка не находит своего воплощения в любимом лице и, неспособное удержаться в свободном состоянии, пере­водится в страх. Не случайно первые "фобии у детей прояв­ляются в форме боязни темноты и одиночества, когда они сталкиваются с ситуацией отсутствия любимого лица, ма­тери. Отсюда следует, как считал Фрейд, что невротиче­ский страх не является вторичным, то есть особым случаем реального страха. Скорее приходится признать, что прояв­ление у ребенка реального страха имеет нечто общее с его невротическим страхом. Этим общим служит то, что оба страха возникают на почве неиспользованного либидо. Исходя из подобного представления, Фрейд делает вывод, согласно которому страх детей очень близок к невротиче­скому страху взрослых и замещает собой объект любви ка­ким-либо внешним предметом или ситуацией.

В представлении основателя психоанализа развитие страха тесно связано с системой бессознательного, с судьба­ми либидо. Превращение либидо в страх осуществляется благодаря процессу вытеснения. Подвергнутые вытесне­нию, сексуальные влечения как бы находят свою разрядку в форме страха, причем невротического страха. Так, рас­сматривая фобии, Фрейд выделил две фазы невротическо­го процесса. Первая фаза характеризуется осуществлени­ем вытеснения и переводом сексуальных влечений в страх, соотнесенный с внешней опасностью. На второй фазе на-

Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет

Юнацкевич П. И., Кулганов В. А.

Плохое отношение к ребенку — лучшее условие для формирования невроза

Зигмунд Фрейд утверждал, что в раннем детском возрасте — обычно в первые три года жизни и не позже пятого года — у ребенка появляется ряд влечений, которые не кажутся ему недозволенными или запретными. Эти влечения носят сексуальный характер. Например:

— половое влечение девочки к отцу, мальчика к матери (эдипов комплекс);

— аутоэротические влечения (мастурбация, нарциссизм и др.);

— гомосексуальные влечения и т. п.

В процессе воспитания ребенок, по мнению Фрейда, узнает о запретности всех этих влечений, и они подавляются. Даже сама мысль об их существовании становится недопустимой, неприемлемой из-за несовместимости ее с высшими понятиями о приличии. Она не допускается до сознания, вытесняется в “бессознательное” и подвергается амнезии. Силы, ведущие к подавлению этих влечений, недопущению их отражения в сознании, Фрейд обозначил термином “цензура”, а сам процесс подавления — “вытеснением”. Переживания, которые оказались вытесненными в “бессознательное”, получили название “комплексов”. Если последующие переживания усилят эти комплексы, тогда, по мнению Фрейда, могут возникнуть такие заболевания, как неврозы.

В норме энергия вытесняемого сексуального влечения по Фрейдy переводится (сублимируется) в допускаемые “цензурой” виды деятельности, например, занятие благотворительностью, искусством, наукой, религией. Если же этот процесс оказывается нарушенным, то аффективно заряженные комплексы могут оторваться от первоначально породивших их переживаний и присоединиться к каким-либо, до того нейтральным представлениям или психическим актам, находя в них свое символическое выражение.

Комплексные представления, связанные с мужским половым органом могут обнаружиться в сознании в виде:

— страха перед змеей, ставшей символом представления об этом органе;

— вытесненного “аутоэротического комплекса” и связанной с ним повышенной любви к себе. Это может привести, при попадании в военную обстановку, к возникновению “военного невроза” с чувством страха за свою жизнь;

— скрытых “гомосексуальных комплексов”, приводящих к тяжелому хроническому алкоголизму.

В результате могут возникнуть явления навязчивости, какой-либо истерический симптом или патологическое влечение. Случаи, когда “вытесненный комплекс присоединяется к симптому соматическому”, обозначаются Фрейдом термином “конверсия” (“конверсионная истерия”). Таким образом, причина болезни, по Фрейд'y, таится в комплексных переживаниях, возникших в раннем детском возрасте. Она долго может оставаться скрытой. Например, чувство отвращения, возникшее в связи с половым влечением к отцу, может не обнаруживаться долгие годы.

Во время неудачного замужества подавляемое чувство отвращения к мужу может усилить влечение к отцу и привести к появлению истерической рвоты, символически отражающей отвращение. Исходя из данной теории, Фрейд предложил свой метод лечения неврозов — психоанализ, основанный на восстановлении в памяти (“вскрытии”) сексуальных переживаний детского возраста (инфантильно-сексуальных комплексов), якобы являющихся причиной неврозов. Для выявления этих комплексов высказывания больного (свободные ассоциации, воспоминания, сновидения) подвергаются специальному истолкованию при помощи кода сексуальной символики, разработанного Фрейдом. В своих работах Фрейд показал влияние “бессознательного” на психическую деятельность в норме и патологии, раскрыл механизм этого влияния:

— бегство в болезнь.

Он выдвинул принцип аналитической, каузальной терапии. Один из ближайших учеников Фрейдa — венский психиатр Адлер, отрицая роль полового влечения в этиологии неврозов, полагал, что в основе их лежит конфликт между стремлением к могуществу и чувством собственной неполноценности (конфликт влечений “Я” по Фрейдy). Ребенку, по Адлеру, свойственно, с одной стороны, стремление к власти, с другой — чувство своей неполноценности, которое он пытается изжить разными способами: то прямым протестом, грубостью, упрямством, то послушанием, прилежанием — и таким образом завоевать признание окружающих. Характерно при этом и стремление к “сверхкомпенсации”: заикающийся Демосфен становится великим оратором, нуждающийся в самоутверждении мужского достоинства — Дон Жуаном, стремящимся ко все новым и новым победам над женщинами. Невроз, по мнению Адлера, не болезнь, а лишь определенный способ изжития чувства собственной неполноценности и завоевания положения в обществе.

Невроз — это способ решения внутренних проблем человека

Критикуя ряд положений Фрейдa и его последователей, С. Homey (1966) основную роль в патогенезе неврозов видит не в сексуальных конфликтах, а в дефиците родительской любви.

Любовь ко мне — это основное условие для здоровья моих нервов!

Последний, по ее мнению, вызывает у ребенка внутреннюю тревогу и влияет на последующее формирование личности. Большое значение ею придается противоречиям между потребностями отдельного человека и возможностями их удовлетворения, а также отношениям личности с окружающими лицами.

H.Sul.ivan (1953), как и С.Нотеу (1950), усматривает истоки конфликтов, лежащих в основе неврозов, в межличностных отношениях матери и ребенка, но при этом подчеркивает, что отношения эти могут породить такие невротические проявления, как, например:

В основе неврозов, по В.Н.Мясищеву лежат неудачно, нерационально и непродуктивно разрешаемые личностью противоречия между нею и значимыми для нее сторонами действительности. Неумение найти рациональный и продуктивный выход влечет за собой психическую и физиологическую дезорганизацию личности.

Отсюда, при построении патогенетической психотерапии Мясищев рекомендует стремиться не только помочь больному осознать связь психотравмирующих событий с системой особо значимых для него отношений, но и изменить эту систему в целом — перестроить отношение больного к окружающему, корректировать его жизненные позиции и установки.

Не можешь поменять жизнь, измени к ней отношение и сохранишь свое здоровье

Благодаря изменению отношения с “горячего” на “холодное” к травмирующему фактору, достигается стойкое устранение болезненного симптома.

Итак, хотя в результате проведенных исследований удалось вскрыть многие стороны патогенеза неврозов, внутриклеточные, биохимические, молекулярные изменения, лежащие в основе болезни, остались до сих пор нераскрытыми. Это — задача будущего.